* * *

Придорожная пыль, оседая,
Заклубилась в приморских лучах.
Истончившаяся и седая,
Закачалась осока. Зачах
Этот день, этот свет царскосельский,
Этот отсвет имперский в дыму.
Запредельный, холодный, карельский
Ветер мчится в кронштадтскую тьму
Над тенями бегущих, упавших,
Вросших намертво в эту волну,
Победивших, восставших, пропавших,
Просиявших в имперском дыму.


* * *

Не высказать его, не умолчать:
Не гром, не рокот — шум автомобильный,
Трамвайный грохот, блики на асфальте;
Вселенная плывет сюда рывками,
Как водомерка, как венок, скользящий
В июле, в свете — ночь еще не скоро —
По узкой речке, в зарослях, где мелко;
Святой Антоний здесь остановился,
Чтобы у кромки преклонить колено
И заглянуть в глаза стрекозам, рыбам,
Пока гроза притихла за холмами
И воробьи купаются в пыли.


* * *

Надломанная ветка эвкалипта
Лежит на мраморном столе, вода
Течет по деревянным желобам;
Да здравствует республика — и слуги
Проворно ходят. Быстро, незаметно
Им надо приготовить новый день,
Извлечь его из летней духоты,
Отмыть, одеть, настойчиво направить
На пасеку, на пашню, на войну.
В саду, в жару, под сводами платана —
Всему свое, свое пустое место:
И смерти, и фиалковой воде.


* * *

Камни приморской террасы
Вспыхнули белыми пятнами.
Опустошенный алтарь
Служит укрытием редких,
Загнанных ветром и скрученных
Листьев: теперь никуда
Ветру их не унести.
Белая молния вспыхнула
И проросла в горизонт.


* * *

Продолжая известную тему,
Завершая растянутый жест,
Провожая речную систему,
Весь ландшафт этих карт, этих мест
Долгим рассредоточенным взглядом,
Всем, что должен был произнести
Над тенями, упавшими рядом
На железнодорожном пути,
Где лежит вертолетная лопасть,
Оторвавшаяся на лету
И поток обрывается в пропасть,
Пламенея на ярком свету,
На багряном, на багрянородном,
Все пронизывающем, при том
Разгорающемся и холодном,
Рассекающем тонким кнутом
Горизонты событий, крапиву,
Разогнавшийся локомотив,
Всю обратную перспективу,
Все каскады таких перспектив.