***

На штрих-коде берёзовой рощи —
Каталоги троянских коней,
Можно проще, значительно проще,
Но приходится злей и сложней.

Наглотавшись придонного ила,
Верить боязно чистой воде.
Вспоминаешь Самсона, Далила?
Страшновато одной в темноте?

От кого ты бежишь? От того ли,
Кто бессмертие кормит с руки?
И берёзы в заснеженном поле
Скалят сучья и щерят пеньки.


***

Штукатур Ноябрина Снегова,
отделочные работы,
пунктуально выходишь на смену
из-за чего ты?
Сидела бы дома, нянчила дочь подружки,
допивала глинтвейн
из пёстрой глиняной кружки,
а мы бы ругались, что слякоть и непогода…
Нет же, пришла.
Поди, ещё без QR-кода?


***

Когда это было? Да кажется, только вчера.
Закроешь глаза — и на лекции снова пора,
Похмелье от лёгкой, к утру проходящей вины,
И все эти люди действительно очень нужны,
Пелевин, конечно, великий, и Летов живой,
И век это новый, едва народившийся, — твой,
И бисер на узких запястьях, и брови излом,
И мальчик с обложки "Нирваны" плывёт за баблом.

Просыпались сумерки, будто из пачки драже, —
И век этот новый потёрт и затаскан уже.
Нам смерть показала клыки, но захлопнула пасть,
И жизнь не сказать — идеальна, но да, удалась.
У нас на руках фитнес-трекер и гвоздь от Картье,
И нам уже, кажется, незачем к чистой воде,
Хотя мы давно научились идти напролом,
И только мальчик с обложки "Нирваны" плывёт за баблом,
Всё так же плывёт за баблом.


***

Среди чужих радиоволн
Ловя в эфире остров Лесбос,
Беги, беги, степенный волк,
Спасай остаточную резвость.

Песец взбирается на плац,
Почуяв зрелища и пищу,
И замирает, как эрзац,
Как пепелац на пепелище.

Сфотографируйся везде,
Косой похвастайся саженью,
Пока бегущим по воде
Опять грозит самосожженье.

План пересвет и перехват,
В аорте плещется кадарка,
Теперь скажи, кто виноват,
Что не уйти из зоопарка?


***

Совершенно нет времени друг на друга — дела, дела,
Гололёд, редактура, ивент, музей в Сысерти,
Но людей, которые не хотят, чтобы я умерла,
До сих пор больше тех, кто желает мне скорой смерти.

Смерть идёт, не торопится. Сказано, взять живьём.
Тех, кто без вида на перспективу, — возьмёт заранее.
И поэтому всем, что мы делаем — плачем, танцуем, бьём, —
Мы доказываем своё право на существование.

Мне говорят: да вот же оно, возьми!
Открываешь коробочку — а там, извините, пусто.
И бывает мучительно стыдно перед людьми,
Которые вынуждают меня симулировать яркие чувства.

Потому что я разучилась глядеть вперёд
И участвовать в дружном празднике урожая
С той поры, как на форме "Давайте она умрёт"
Ты поставил свою резолюцию "Не возражаю".


***

Поздно бояться солнца, скажи на ушко,
Выживешь ли с рассветом? Считай до двух.
Если Снегурочка старше, чем Огневушка,
То над какими водами веял дух?

Поздно лететь, отпустив тормоза и вожжи,
Жить с ускорением, превосходящим g,
Хочется не чудес, а чего попроще —
Выспаться, денег, тебя разлюбить уже.


***

По реке дрейфует льдина,
Здравствуй, мальчик Гуинплен!
Что ты скалишься, скотина?
Хорошо тебе? Tres bien?

Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
Тучи гнуса и мошки,
Что, смешинка в рот попала,
Разнесла к чертям кишки?

Тёрн с омелой вперемежку
В наспех скрученном венце,
И прорезана усмешка
На мертвеющем лице.

Не оглядывай с досадой
Окружающую жуть,
Продержись часок, не падай,
Потерпи ещё чуть-чуть.


***

Ветер лёг, послушный ковылю,
Часто прострочившему аллею.
Я тебя, должно быть, не люблю,
Это я любовь свою жалею.

По команде рухнет и умрёт,
Поглядев на абрис леса низкий,
Обернётся, пробежит вперёд,
Полакает из щербатой миски.
На прогулке держится ноги,
Лишь порой, чужого встретив только,
Подбежит понюхать сапоги
И залает, озираясь горько.

Лай её суров и нарочит,
Из мохнатых подреберий выжат,
Но когда работаю — молчит,
Спит у ног и, кажется, не дышит.

Пасть обволокла седая нить,
Лапам снится сад июльский школьный.
Говорят, что надо усыпить.
Говорят, что ей не будет больно.


***

Мне кажется, что это не любовь —
Миг нежности среди тяжёлой злобы,
Зрачок огня. Мы слишком смертны, чтобы
Не верить в медицину катастроф.

Планета плачет. Вытри соль и йод
С распахнутых на ту одну шестую.
Ещё болит? Не страшно. Дай подую,
И всё пройдёт. И жизнь твоя пройдёт.


***

Светит солнце, ноги кормят волка,
Поезд прибывает на вокзал.
"Никогда не унывай надолго", —
Парень с онкологией сказал.

Снег идёт гулять, впадает Волга
Прямо в Море Кризисов и Бурь.
Там, откуда это ваше долго,
Будь здоров и не температурь.

Мне курьер явился шестикрылый,
Передал от Ариадны нить.
Это я чего-то приуныла,
Надо бы обратно разуныть.


***

Спинки серые, ночи белые, очи карие,
Голос флейты и шорох лапок, скребущих ров,
Философский камень, оружие пролетария,
Трансмутирует ярость в классовую любовь.

Торопливый бег подреберье утыкал иглами,
Сквозь ритмичные всплески робкое: "Я пойду?"
Заигрался, Лель? Так давай теперь переигрывай,
Перекраивай под реальность свою дуду.
До зари провозились, а спорили, нет, недолго мы,
Не умеешь справляться с малыми — не берись.
Почему на весь философский Гаммельн с посёлками
До сих пор детей разбегается больше крыс?


***

Обломало котурны подмостками,
Укатало каурку пальто,
Те, в кого мы влюблялись подростками,
Слава богу, не дожили до.

Из вихров — смоляных, белобрысых ли
Дочь Ананке сплела полотно.
Этот снег не растает, а высохнет,
Не успев превратиться в вино.


***

Эти фото пустырей и развалин
Мало райским соответствуют кущам.
Доктор, твой эксперимент аморален.
Ну, чего ты там не видел, в грядущем?

Мир устал и от бессилья спокоен.
Разгорается заря новой эры.
Робот вкалывает, майнит биткоин.
Человек от счастья жрёт полимеры.

Всем аналоговым жить нелегко там,
Но считается, что людям во благо.
Маск назвал цифирно-буквенным кодом
Репликацию от третьего брака.

Космоопера внутри киберспейса.
Хочешь — пей, а хочешь — тешь паранойю.
Доктор, вырви мне молочное сердце,
Чтоб скорее отросло коренное.


***

Время было — не было приказа.
Сдался им твой ржавый пулемёт…
Верещагин, уходи с баркаса,
Паша, доиграешься, рванёт!

Сыт по горло нефтью и икрою,
Жить не собирается до ста
Собеседник главного героя,
Кавалер Егорьева креста.

Издали заплакал пароходик.
Выдохни, считая до пяти.
Паша Верещагин не уходит,
Потому что некуда идти.