Жил-был Один Мальчик. Жил он далеко-далеко и давным-давно — в маленьком северном поселке во времена, когда твои бабушки и дедушки, мой Читатель, были девочками и мальчиками. И нельзя исключить, что кто-то из тех девочек и мальчиков ходил в один детский сад с Одним Мальчиком и даже дружил с ним. И вся эта книжка — о детской, а, значит, самой настоящей, дружбе. А начинается она с истории про то, как Один Мальчик обрел своего первого друга.

Это произошло, когда их перевели из младшей группы детского сада в среднюю. Вскоре после перевода другой мальчик перестал появляться в группе. Мальчишки говорили, что его положили в больницу и сделали операцию. Девчонки уточняли, что этот другой мальчик баловался со швейной иголкой, которую мама забыла в его рубашке, когда пришивала ему пуговичку. Он накалывал иголкой ягодки брусники и отправлял их в рот. И один раз не заметил, как проглотил вместе с ягодкой иголку! А мальчишки добавляли, что иголка по венам дошла до сердца, и врачам пришлось доставать ее через операцию. «И теперь, — говорил самый разговорчивый мальчик зловещим шепотом, — у него на сердце дыра!» И самая красивая девочка, в ужасе распахиваязая длинные густые ресницы, спрашивала: «А что в дыре?! И самый разговорчивый, не задумываясь, отвечал еще более зловещим шепотом: «А в дыре большими буквами написано: эС-эС-эС-эРрр!» Конечно, после такого сообщения никто в тот тихий час уже не мог уснуть. Каждый лежал и думал, как теперь другой мальчик будет жить — с такой-то дырой. Девочка с огромными ресницами (кажется, фамилия ее была Синичкина, а, может, и Лисичкина, но все — и дети, и воспитатели — звали ее Ресничкина) — она даже плакала тихонько в подушку. У нее было доброе сердце, и она просто жалела другого мальчика. А наш Один Мальчик, раскладушка которого стояла рядом с раскладушкой девочки Ресничкиной, шепотом утешал ее. Он говорил, что такие дыры после операций сами зарастают, у его мамы вырезали аппендицит, там была дыра, а сейчас один только шрам. Одн утешал Ресничкину, потому что ему не хотелось, чтобы она плакала из-за какого-то другого мальчика вообще, тем более, из-за этого другого мальчика, которого Один Мальчик не очень-то любил — тот все время приносил в садик новые игрушки и хвастал ими. То водяной пистолет принесет, то игрушечный руль от машины, который бибикает, если давить на кнопку. А вот на Ресничкиной Один Мальчик намеревался жениться, когда они вырастут, тем более, что они жили в одном доме, даже в одном подъезде из двух и даже на одном этаже. И Ресничкина тоже была согласна жениться на нем, — чего же тогда плакать по какому-то хвастуну!
Но когда другой мальчик снова появился в группе, никакой дыры у него на сердце не было. И даже шрама не было! Он задирал рубашку и майку и показывал всем желающим свою совершенно гладкую грудь. Оказалось, ему всего-навсего удалили гланды.
Все дети в группе тут же потеряли интерес к другому мальчику, а самый разговорчивый даже обозвал другого мальчика обидным прозвищем Иголкин, — как будто это не он про дыру придумал! Хорошо еще, Дыркиным не обозвал! Другой мальчик обиделся и обозвал разговорчивого Звонилкиным. Они тут же подрались, и были разведены воспитательницей по двум противоположным углам, из которых корчили друг другу рожи и показывали кулаки. Правда, потом они помирились, и другой мальчик больше не обижался, когда его называли Иголкиным. Так будем называть его и мы. И девочку с большими красивыми ресницами мы будем называть Ресничкиной. Ну а главного героя так Одним Мальчиком и оставим. Только писать будем, как пишут имена, с больших букв, — Один Мальчик. Непривычно? Возможно. Но скоро, мой Читатель, ты перестанешь замечать неудобство такого наименования, поверь мне.

На чем мы остановились? Ах, да, воспитательница развела драчунов по разным углам.
Когда мальчик Иголкин вышел из угла, к нему подошел Один Мальчик и дал ему яблоко. Если честно, он хотел проверить — сможет ли Иголкин проглотить яблоко целиком, не откусывая, ведь у него теперь должно быть очень широкое горло. Глотает же змея слона целиком! Да и яблоко было не очень большим, — самое большое из двух взятых из дома яблок Один Мальчик оставил себе. Это я к тому, что Одного Мальчика трудно заподозрить в каком-то там бессердечии. Просто он был прирожденным исследователем — с холодным сердцем, горячей головой и грязными руками, как говорила мама, отмывая его после очередного эксперимента по превращению печной золы в порох. Но Иголкинк подумал, что Один Мальчик просто сочувствует ему, он сказал «спасибо», взял яблоко и, к разочарованию Одного Мальчика, стал его грызть, как человек с самым обыкновенным горлом. И даже очень мелко грызть, оставляя такие следы на яблоковом боку, будто его пробовала на зуб большая мышь, а не мальчик с полным ртом крепких молочных зубов.
— Горло еще болит, — пояснил он. — А зато мне сразу после операции мороженое дали. Настоящее!
— Врешь! — не поверил Один Мальчик.
Дело в том, что родились и жили мальчики так далеко от Москвы и в таком маленьком поселке, что там на перекрестках даже не было светофоров, а в киосках на этих перекрестках продавали папиросы взрослым, лимонад — детям, пирожки с ливером или с повидлом — и тем, и другим, — но в тех киосках никогда не было мороженого! Про мороженое — особенно в шоколадной корочке и на палочке (ты угадал, мой Читатель, — эскимо!) они читали только в книжках, а Один Мальчик уже и пробовал это самое восхитительное лакомство, когда они с мамой и папой летали на самолете в отпуск на Большую, как это называлось, Землю. Но чтобы здесь, да еще в больнице, Иголкину дали настоящее мороженое!
— Самое настоящее! — подтвердил Иголкин. — Целых два шарика — розовый и зеленый! Вкуснотища! Я бы еще раз гланды вырезал, да у меня больше гланд нету…
«Зато у меня есть», — подумал Один Мальчик, но ничего не сказал. У него созрел хитрый план. Была зима, и когда в выходной Один Мальчик вышел во двор гулять, он сразу приступил к осуществлению плана. Забравшись за сараи, чтобы его не было видно из окон дома, он слепил два снежка, и, представляя, что это шарики мороженого, потихоньку откусывая, съел один за другим оба. Он ел снег, морщась от ломоты в зубах, и думал, как уже сегодня у него жутко заболит горло, как мама поставит градусник, сунет ему в рот ложку, заставит сказать «а-а-а» и вздохнет, как всегда в таких случаях: «Если бы ты знал, как мне надоели твои гланды!» А он ответит: «А давай их вырежем!» И мама скажет: «Ну, наконец-то!» и отведет его в больницу. Главное, чтобы у них там к его приходу мороженое не кончилось…
Вечером, как он и планировал, Один Мальчик заболел. Но не ангиной. У него так скрутило живот, что он просидел на горшке и вечер субботы, и все воскресенье. С горлом, конечно, произошло чудо — как после двух съеденных снежков оно не заболело — непонятно, — зря, что ли, Один Мальчик в свои четыре года свободно выговаривал такое словосочетание, как «хронический тонзиллит»? А вот с животом никакого чуда не было. Снег же из некипяченой воды сделан, так что удивляться тут нечему. Так Один Мальчик остался без мороженого, зато с гландами. И, что самое главное, с другом!

Один Мальчик хорошо запомнил тот день, когда девочка Ресничкина появилась в их детском саду. Правда, сначала она появилась в его доме, в его подъезде, на его лестничной площадке, после того, как вместе с родителями и старшей сестрой переехала в их дом неизвестно откуда.
Был тихий час, и все дети лежали на расставленных прямо в группе маленьких раскладушках, укрывшись маленькими одеялками. Раскладушки Одного Мальчика и девочки Ресничкиной оказались рядом и касались не только своими алюминиевыми боками-трубками, но и краями матрасиков. Одному Мальчику, как всегда, не спалось. Он лежал с закрытыми глазами и думал, что скоро — Новый Год, и надо как-то умудриться не уснуть до его прихода, чтобы увидеть, как же все-таки под елку попадают подарки. Тут он открыл глаза и увидел босые ножки. Это были ножки его новой соседки Ресничкиной — они торчали из-под одеяла и шевелили всеми своими пальчиками. Он посмотрел туда, где из-под одеяла высовывалась голова Ресничкиной, и увидел, что Ресничкина тоже не спит, а только притворяется, прикрыв свои длинные ресницы, и незаметно для воспитательницы смотрит через все одеяло на свои пальчики. Заметив, что Один Мальчик повернул голову в ее сторону, она скосила на него глаза и прошептала:
— Это мои космонавтики. Они вышли в открытый космос…
— Космонавтики? — прошептал Один Мальчик удивленно и повторил уже восхищенно: — Космонавтики!
И, правда, как он сам не догадался раньше, что пальчики на ногах похожи на космонавтов в скафандрах!
— Да, — прошептала Ресничкина. — Большая космическая семья. Это (она пошевелила большим пальчиком левой ноги) — мама Валентина Терешкова, это (пошевелила большим правым) — папа Андриян Николаев, а это все их детки — Маша, Белла, Стеша, Уля, и Миша, Боря, Степа и Юра… — и она пошевелила всеми пальчиками. — Сейчас вся семья вышла в открытый космос на космическую прогулку…
Один Мальчик не знал, что сказать, — просто смотрел на семью космонавтиков в розовых скафандриках и видел, как им там весело и хорошо, в этом открытом космосе! Но тут их перешептывания услышала старая воспитательница и приказала им закрыть рты, а девочке Ресничкиной укрыться одеялом как следует.
Девочка Ресничкина втянула ноги под одеяло и прошептала:
— Мои космонавтики переходят со своего корабля на твой, встречай!
И Один Мальчик почувствовал, как зашевелилось его одеяло и холодные ножки Ресничкиной уперлись в его горячие коленки.
— Ух, ты, — прошептала Ресничкина, — как на твоем корабле тепло! Пусть погреются. А где твои космонавтики?
Один Мальчик подтянул коленки к животу — и его космонавтики встретились с космонавтиками Ресничкиной. Так они и уснули.

А на следующий день грянул гром. Перед самым тихим часом вдруг в их среднюю группу пришла воспитательница из старшей группы и сказала их воспитательнице, что девочку Ресничкину неправильно сюда записали, ей в декабре исполнилось пять лет, и поэтому она должна быть в старшей, а не в средней, группе. И воспитательница, взяв Ресничкину за руку, увела ее за дверь, разделявшую две группы. Один Мальчик, еще не поняв, почему Ресничкину уводят, шел за ней и уже переступил порог старшей группы, но та воспитательница остановила его и, со словами «подрасти маленько», закрыла перед его носом дверь. В той двери было стекло, и некоторое время Один Мальчик и девочка Ресничкина стояли по обе стороны этого стекла и смотрели друг на друга, прижимаясь к стеклу лбами и ладошками так, как будто хотели это стекло проплавить и снова оказаться вместе. Скоро их развели воспитательницы.
Один Мальчик так и не уснул в тот тихий час. Он с грустью вспоминал, как они с девочкой Ресничкиной играли в семьи космонавтиков, как она наливала ему понарошный чай в игрушечную чашку, а он подвозил ее куклу на своем грузовике… И весь остаток дня он грустил, одиноко бродил по группе, иногда подходя к разлучившей их двери, но там, за стеклом, задернули занавеску, и он не мог ничего увидеть.
— Не грусти, — сказала ему воспитательница. — У тебя весной день рождения, догонишь свою подружку, снова вместе будете…
Ждать до весны было долго — к тому же Один Мальчик боялся, что, пока он догоняет, Ресничкина убежит еще дальше. Он представил, как он входит в эту дверь, а Ресничкину уже уводят в следующую. Одно утешало его — вечером они так и так встретятся, когда она придет к нему в гости, или он к ней.
И вечером они встретились. И девочка Ресничкина улыбнулась Одному Мальчику и сказала слова, которые он совсем не ждал.
— А ты, оказывается, малышня-коротышня, — сказала она. — Тебе еще расти и расти!
И она засмеялась и начала прыгать вокруг него то на одной ножке, то на другой, то на двух ножках вместе, как девчонки прыгают по своим классикам.
— Я — не малышня, — сказал Один Мальчик, поворачиваясь за Ресничкиной. — Я выше тебя, если хочешь знать! И скоро подрасту и стану старше тебя!
— Ни-ког-да не ста-нешь стар-ше! — прыгала Ресничкина. — Ма-лыш-ня!
— Не малышня! — крикнул Один Мальчик с обидой и, сам того не ожидая, замахнулся и стукнул скачущую девочку Ресничкину рукой по голове. Он совсем забыл, что в руке был деревянный кубик. Девочка Ресничкина перестала скакать, подняла руки к голове и разревелась, открыв рот так широко, что могла бы проглотить то яблоко, которое не одолел мальчик Иголкин. С этим ревом она и убежала домой.
Когда в комнату на шум вошла мама Одного Мальчика, он уже был один и вытирал кулаками слезы обиды. К его удивлению, выслушав историю, мама пожалела вовсе не его, своего сына, а соседскую девочку, которая, между прочим, и была виновата!
— Девочек бить вообще нельзя, — сказала мама. — Даже если они тебя бьют! И вообще, нужно уметь отвечать на обидные слова словами, а не кулаками. Да и подумаешь — обида! Что тут обидного — быть немного моложе? Я бы хотела все время молодеть, но не получается. А как хорошо было бы завтра стать поновее, чем сегодня!
— Значит, я новее Ресничкиной? — сказал Один Мальчик.
— Ну, а я о чем говорю! — засмеялась мама.
И она отправила Одного Мальчика к девочке Ресничкиной — извиняться и мириться, — и дала с собой огромное красное яблоко и горсть конфет. И Один Мальчик попросил у девочки Ресничкиной прощения, а потом они сцепились согнутыми мизинцами и хором сказали детскую мирилку — мирись, мирись больше не дерись, а если будешь драться, я буду кусаться, — и они стали грызть огромное яблоко, кусая с двух его боков попеременно.

Один Мальчик любил врать. То есть он не любил врать, но ему приходилось это делать, чтобы не расстраивать родителей. И не врать, если уж быть точным, а отпираться. Он же не Звонилкин какой-нибудь, чтобы сочинять чего на самом деле не было. Хотя иногда и сочинять приходилось, — опять же, чтобы не расстраивать. То есть, как ни крути, а врать.
Перед самым Новым годом в детском саду был новогодний утренник, когда дети водили хоровод вокруг огромной елки, украшенной игрушками из тисненого картона — такие игрушки нельзя было разбить, — и серебряным дождем, мягкой мишурой и гирляндами лампочек. Пришел огромный, ростом с елку, Дед Мороз в красном тулупе и шапке, белой бороде и валенках, с посохом и мешком, из которого доставал подарки. Чтобы получить подарок, нужно было спеть песенку, прочитать стишок, станцевать. Один Мальчик и девочка Ресничкина вместе исполнили модный тогда танец «Летка-енька». Один Мальчик был в костюме зайчика, сшитом мамой из белой простыни — капюшон со стоячими из-за вставленных картонок ушами, с ватным хвостом, — а Ресничкина была в костюме белочки, сшитом мамой Ресничкиной из рыжего плюша, с белым простынным животиком, ушками с кисточками и хвостом из старого песцового воротника. И вот — зайка впереди, лапки согнуты перед собой. — белочка позади, держит зайца за бока — они прыгают мимо елки и Деда Мороза и поют под бренчание детсадовского пианино «прыг-скок, туфли надень-ка, как тебе не стыдно спать, милая, добрая, смешная енька нас приглашает танцевать! — и Дед Мороз говорит басом из бороды: «Молодцы, зайка и белочка, получите и распишитесь, как говорится!» — и достает из мешка куклу для белочки и пистолет для зайчика — почти, как настоящий, железный, с пачкой пистонов в придачу!
Вечером они с Ресничкиной все эти пистоны забабахали — аж всю лестничную площадку заволокло дымом!
Один Мальчик очень любил, когда девочка Ресничкина приходит к нему в гости. Ну, или он приходит к ней. Кстати, его родителей дома не было — наверное, они как раз ушли в гости к родителям Ресничкиной. Девочка и Один Мальчик о чем-то увлеченно беседовали, и девочка, рассеянно взяв в руку железный пистолет мальчика, рассеянно колотила им по деревянному лакированному подлокотнику кресла. Один Мальчик не останавливал девочку Ресничкину — мало ли, может, она знает, что так делать можно, а он думает, что нельзя, — и, вообще, если ей приятно… Когда Ресничкина ушла, Один Мальчик взял тот же пистолет и так же тщательно исколотил второй подлокотник — для симметрии. И родители еще долго — наверное, целый час, — не обращали внимания на тот ужас в углу комнаты возле книжного стеллажа. А когда мама увидела и ужаснулась, Один Мальчик все отрицал. Даже не отрицал, а со слезами на глазах твердил, что не знает, кто это сделал. И только к вечеру, изнуренный допросами, сознался, что пытался убить таракана, который бегал по подлокотнику, ну а второй подлокотник побил уже, чтобы оба одинаковыми стали. А про Ресничкину не сказал ничего, но подумал, что все-таки она не все знает, а только воображает, что знает. А он ей верил!..

А потом наступил настоящий Новый Год — с большой домашней елкой — уже со стеклянными волшебными игрушками, с большой стеклярусной звездой на макушке, с ватным снегом, устилающим подножие елки и поблескивающим персолью, и на этом снегу — пенопластовые Дед Мороз со Снегурочкой, грецкие орехи, яблоки, мандарины, шоколадные конфеты «Мишка на Севере» и шоколадки «Алёнка», и все это богатство было подсвечено красно-зелено-синим светом гирляндных лампочек.
Родители Одного Мальчика и девочки Ресничкиной уже сдружились и встречали Новый Год вместе. Детям разрешили не спать до самого Нового Года и есть все, что лежит под елкой и висит на елке съедобного. Скоро по всей квартире валялись мандариновые шкурки, ореховая скорлупа и золотинки от шоколадных конфет, которые можно отгладить чайной ложкой и сделать из них красивые кольца на пальцы, — но сейчас этим заниматься было просто некогда, Новый Год, как говорили бегающие из кухни в зал и обратно родители, был уже на носу!
Когда по радио куранты пробили двенадцать, дети чокнулись своими хрустальными рюмками с лимонадом со взрослыми фужерами с шампанским, закусили отварным языком, заливной рыбой, зимним салатом и винегретом, солеными грибами, жарким из баранины, попили чаю с бисквитным тортом, объев со своих кусков только кремовые розы, — и уже не могли шевелиться и сидели со слипающимися глазами, а Дед Мороз с подарками никак не появлялся!
— А по домам подарки вовсе не Дед Мороз разносит, — сказала мама в ответ на вопрос Одного Мальчика, сколько им еще ждать. — Он к вам уже в детский сад приходил, а к нам придут новогодние гномы. Но они приходят только под утро, когда все спят. Их никто не должен видеть, они от человеческого взгляда тают, как Снегурочка от солнечного света. Ложитесь спать, а утром посмотрите под вашими елками.
— А давай не будем спать всю ночь, — и увидим, как гномы тащат подарки, — предложил Один Мальчик девочке Ресничкиной.
— Давай, — согласилась Ресничкина. — Только будем сидеть у моей елки, а то у нас в квартире никого нет, один кот. Вдруг он всех гномов переловит!
Они отпросились у родителей и побежали в квартиру девочки Ресничкиной. Там они в первую очередь поймали кота и закрыли его на кухне, а чтобы кот не обижался, Ресничкина достала из холодильника и положила в кошачью миску хороший кусочек красной рыбы. Потом дети заглянули под елку — нет ли там гномов? — никого не увидели, взяли с ваты мандаринов и конфет и залезли с ногами на диван — ждать.
— Погоди, — сказала Ресничкина, — так неинтересно…
Она спрыгнула с дивана, включила елкину гирлянду, выключила торшер, потом поставила на проигрыватель пластинку со сказками и снова забралась на диван.
В комнате было тепло, в замороженном окне мерцали разноцветные искры от гирляндовых лампочек, пластинка уютно потрескивала, и голос доброго сказочника говорил:
— …Было как раз первое утро нового года. Всю ночь напролет Фея и ее служанка путешествовали по крышам домов, разнося подарки. Их платья были покрыты снегом и сосульками…
— Видишь, — сказала девочка Ресничкина, — у них в Италии подарки разносит фея, а не какие-то гномы.
И она зевнула.
— Да ну их, этих фей, — сказал Один Мальчик. — У них подарки ненастоящие. Помнишь, как у Золушки все обратно превратилось в тыкву и в мышей. Гномы хотя бы честные…
И он тоже зевнул.
Потом он закрыл глаза, чтобы представить себе этих гномов, — интересно, сколько их? — а когда снова открыл, то было утро, и он лежал в своей комнате, в своей кровати, под своим пуховым одеялом. Как он сюда попал, Один Мальчик совсем не помнил, — наверное, самый главный гном взмахнул волшебной палочкой… Один Мальчик встал, прокрался к елке на цыпочках и глянул, прищурившись, — мало ли, вдруг гномы задержались, и он их увидит сквозь ресницы, и они не растают при таком слабом взгляде. Гномов он не нашел. Зато обнаружил подарки, ими принесенные, — большую пенопластовую коробку с железным конструктором, и большую книжку про Чиполлино с красивыми цветными рисунками. Родители спали, а он сидел на стуле возле праздничного стола, ел мандаринку, болтал ногами и листал книжку, предвкушая, как откроет коробку с конструктором…