АЛЕКСАНДР ФИЛИППОВ
Его талант проявился в разнообразной творческой (поэзия, проза, публицистика, сценарии, переводы) и общественной деятельности. После окончания Башкирского педагогического института имени К.А. Тимирязева он трудился в школе, затем – в сфере журналистики на радио и телевидении, долгие годы работал главным редактором популярного еженедельника "Истоки" (Уфа), возглавлял секцию русских писателей Союза писателей Республики Башкортостан. Александр Павлович был настоящим учителем и примером для целой плеяды молодых авторов, раскрывших свои способности и нашедших свою тропу в мир литературы благодаря его высокопрофессиональному и доброжелательному наставничеству.
В совершенстве владея умением услышать и выразить в стихах "песни ветра, леса и травы", поэт, за плечами которого "тысячи дорог радостей, печалей и тревог", шагал "к новым горизонтам, к свету" и вёл за собой благодарных читателей в удивительный мир природы родного края. В его стихах с безыскусственной правдивостью разворачивается история страны, соединяются в неразрывное единство прошлое, настоящее и будущее.
Александр Филиппов предстаёт в своём многогранном творчестве и как проникновенный лирик, и как подлинный философ, и как острый сатирик, и как мастер филигранных поэтических афоризмов, и как живописующий словом искусный художник. Поэту в равной степени удавались и пейзажи, и портреты, и любовные истории, и притчи, и баллады. Но особенно проявляется его мастерство в том, что в каждом стихотворении он становится понимающим, интересным и притягательным собеседником. Поэтому чтение его стихов – это всегда беседа с уважающим тебя, читателя, простым и мудрым, откровенным человеком, желающим тебе добра...
В совершенстве владея умением услышать и выразить в стихах "песни ветра, леса и травы", поэт, за плечами которого "тысячи дорог радостей, печалей и тревог", шагал "к новым горизонтам, к свету" и вёл за собой благодарных читателей в удивительный мир природы родного края. В его стихах с безыскусственной правдивостью разворачивается история страны, соединяются в неразрывное единство прошлое, настоящее и будущее.
Александр Филиппов предстаёт в своём многогранном творчестве и как проникновенный лирик, и как подлинный философ, и как острый сатирик, и как мастер филигранных поэтических афоризмов, и как живописующий словом искусный художник. Поэту в равной степени удавались и пейзажи, и портреты, и любовные истории, и притчи, и баллады. Но особенно проявляется его мастерство в том, что в каждом стихотворении он становится понимающим, интересным и притягательным собеседником. Поэтому чтение его стихов – это всегда беседа с уважающим тебя, читателя, простым и мудрым, откровенным человеком, желающим тебе добра...
Вот-вот – и оживёт трава…
К 90-летию со дня рождения народного поэта РБ Александра Филиппова (1932–2011)
Лось
Синью всё пропитано насквозь,
Синий снег хрустит под сапогами,
И широкопалыми рогами
Кромку неба подпирает лось.
Чует он: уже пришёл апрель,
Шапка снега полетела с ёлки,
И на лося колкие иголки
Уронила вспугнутая ель.
И такая всюду синева,
Синевою рыхлый снег пропитан.
Дикий лось почувствовал копытом,
Что вот-вот – и оживёт трава.
...Я стою с двустволкой у ручья,
Щёлкает курок, взлетает дуло,
На него трагически взглянуло
Зоркое двуглазие ружья.
Но стоит он, гордый, в полумгле,
Вылитый как будто из металла...
И цевьё с плеча к ноге упало,
И осталась дробь моя в стволе.
1959
* * *
Какой великий путь мы прошагали
От дедовской сохи и до ракет,
Рванулись реактивными шагами
В миры других непознанных планет!
Мы овладели ядерным распадом
В десятки тысяч лошадиных сил...
И всё-таки по-прежнему лопатой
Копаем ямы собственных могил.
1962
Некрасивая
Её любой готов сейчас обидеть,
Любой, кто бессердечен и жесток.
Но он придёт, который вдруг увидит
В ней, некрасивой,
Редкостный цветок.
Ладонью доброй ей пригладит чёлку,
Обнимет и женою назовёт…
Вы приглядитесь,
Собирают пчёлы
С репейников колючих сладкий мёд.
1963
Аквариум
Здесь нету бурь и не бывает шторма,
В аквариуме тихо и тепло,
Поев с утра искусственного корма,
Живые рыбки тычутся в стекло.
Здесь нет борьбы, и не было ни разу,
Чтоб молнии, чтоб ветер и туман,
И в коммунальном шуме унитаза
Им слышится далёкий океан.
Плывут, плывут бессмысленными тварями,
А рыбкам кажется, что всё наоборот,
Что не они сидят сейчас в аквариуме,
А это мы воды набрали в рот.
1965
Горсть земли
Есть мера измерения любви
К родной земле –
Неведомая мера...
Солдат, упав,
Беспамятно и нервно
Сжимает горсть земли.
Как будто захотел он
Хоть пылинкой,
Зажав её трагически в горсти,
В неведомое царство унести
Суровый порох русского суглинка.
Погибший воин, ты друзей прости,
За то, что не смогли тебя спасти;
Они на гроб твой бережно кидали,
Как ордена, как высшие медали,
Родную землю...
Каждый по горсти!
1966
Колодезные журавли
Длинноногие, вечно босые,
Где из брёвен, а где из жердей, –
Сколько их разбрелось по России,
По деревням глухим – журавлей!
И над шифером крыш, и над трубами
С незапамятных дней и досель
Всё стоит над колодезным срубом
Длинноногий, как жердь, журавель.
Сколько зим, сколько лет, сколько вёсен
Рвётся вверх... Неужели забыл:
На земле он – как лодка без вёсел,
Ну а в небе – как птица без крыл?
Мы росли и родные предместья
Покидали, чтоб новь обрести,
А они оставались на месте,
Продолжая свой жребий нести.
Если боль, если снова тревоги
Одолеют меня где-нибудь,
Я сверну ненадолго с дороги
И к колодцу – передохнуть.
Подойду я к нему, пожалею,
Приспособлюсь губами к ведру,
И от свежей воды ошалею,
И от скрипа его замру.
Журавлиная песня скорбная!
Исцелит меня навсегда –
Эта вечная помощь скорая –
Из родного колодца вода.
1969
Тётя Нюра
С сорок первого до сорок пятого
Самой трудною и самой горькою
Была должность её – почтальонки.
Эта сумка её распроклятая
Надмогильной чернела горкою,
И впивались в плечи тесёмки.
Вдоль деревни она проходила
И к соседям входить не хотела,
Тень её мимо изб витала.
Сколько слёз она проглотила,
Сколько лжи подругам пропела,
Сколько горя в войну повидала!
Я, бывало, спрошу: "Тётя Нюра,
Почему вы всегда заплаканная?
Губы рыхлы и брови хмуры,
Будто сумка ваша залатанная?"
И смахнёт рукавичкой с глаз
Льдинки слёз, ничего-то не скажет.
...Вдовы плакали много раз,
И она – ежедневно, с каждой.
1976
Восьмистишья
* * *
Я говорю себе: не торопись,
Остановись на кратком восьмистишье,
И в самом деле, справедлива мысль,
Что будешь дальше, если едешь тише.
Нелепо воду попусту не лей,
Цеди её рачительно по капле.
Мала росинка, но, однако, в ней
Весь мир вместился целиком, не так ли?
* * *
Наблюдал я, как дерутся двое –
То ли умных, то ли дурака,
Но разнять их, мирно успокоить
У меня не поднялась рука.
Так уж повелось со время оно,
Каждому догадка по уму:
Драку легче наблюдать с балкона,
Чем в неё вступаться самому.
* * *
…Была жара. Под солнечной короной
Земля горела, мучилась в беде.
Стояли изнурённые коровы
По брюхо в затхлой от жары воде.
Губами шлёпают, глотнуть воды-ка
И то боятся… Истина проста:
Пастух над ними пастырь и владыка,
Всё стадо жаждет молнии кнута.
* * *
Скажи, зачем из тьмы на свет
Пришёл ты в этот мир подлунный?
Хотя б единожды подумай,
Дай самому себе ответ.
Иду по странному пути,
Ищу ответ, да мало толку,
Как будто потерял иголку
В стогу… И не могу найти.
* * *
Сотрутся незабывчивые лица,
Порвутся неистраченные нити.
Чтоб в истине нетленной убедиться,
Вы на цветок кладбищенский взгляните.
По объективной, высочайшей сути
Земле – чернеть, цветку – цвести беспечно.
Что на земле – подвержено минуте,
Что под землёй – незыблемо и вечно.
* * *
Через расстояния и страны
Дуют безобидные ветра,
На земле они врачуют раны,
Сеют зёрна мира и добра.
Пьют прохладу луговин и пашен,
Черпают с цветов душистый мёд...
Ветер, ветер! – он бывает страшен,
Если запах пороха несёт.
* * *
Ветер клонит к земле колосья,
Гонит тучи за перевал.
По дороге ломались оси,
То я падал, то вновь вставал.
В жизни туго, в дороге колко,
Наш удел таков, не беда:
Если падать – то ненадолго,
А вставать, коль встал, – навсегда.
Синью всё пропитано насквозь,
Синий снег хрустит под сапогами,
И широкопалыми рогами
Кромку неба подпирает лось.
Чует он: уже пришёл апрель,
Шапка снега полетела с ёлки,
И на лося колкие иголки
Уронила вспугнутая ель.
И такая всюду синева,
Синевою рыхлый снег пропитан.
Дикий лось почувствовал копытом,
Что вот-вот – и оживёт трава.
...Я стою с двустволкой у ручья,
Щёлкает курок, взлетает дуло,
На него трагически взглянуло
Зоркое двуглазие ружья.
Но стоит он, гордый, в полумгле,
Вылитый как будто из металла...
И цевьё с плеча к ноге упало,
И осталась дробь моя в стволе.
1959
* * *
Какой великий путь мы прошагали
От дедовской сохи и до ракет,
Рванулись реактивными шагами
В миры других непознанных планет!
Мы овладели ядерным распадом
В десятки тысяч лошадиных сил...
И всё-таки по-прежнему лопатой
Копаем ямы собственных могил.
1962
Некрасивая
Её любой готов сейчас обидеть,
Любой, кто бессердечен и жесток.
Но он придёт, который вдруг увидит
В ней, некрасивой,
Редкостный цветок.
Ладонью доброй ей пригладит чёлку,
Обнимет и женою назовёт…
Вы приглядитесь,
Собирают пчёлы
С репейников колючих сладкий мёд.
1963
Аквариум
Здесь нету бурь и не бывает шторма,
В аквариуме тихо и тепло,
Поев с утра искусственного корма,
Живые рыбки тычутся в стекло.
Здесь нет борьбы, и не было ни разу,
Чтоб молнии, чтоб ветер и туман,
И в коммунальном шуме унитаза
Им слышится далёкий океан.
Плывут, плывут бессмысленными тварями,
А рыбкам кажется, что всё наоборот,
Что не они сидят сейчас в аквариуме,
А это мы воды набрали в рот.
1965
Горсть земли
Есть мера измерения любви
К родной земле –
Неведомая мера...
Солдат, упав,
Беспамятно и нервно
Сжимает горсть земли.
Как будто захотел он
Хоть пылинкой,
Зажав её трагически в горсти,
В неведомое царство унести
Суровый порох русского суглинка.
Погибший воин, ты друзей прости,
За то, что не смогли тебя спасти;
Они на гроб твой бережно кидали,
Как ордена, как высшие медали,
Родную землю...
Каждый по горсти!
1966
Колодезные журавли
Длинноногие, вечно босые,
Где из брёвен, а где из жердей, –
Сколько их разбрелось по России,
По деревням глухим – журавлей!
И над шифером крыш, и над трубами
С незапамятных дней и досель
Всё стоит над колодезным срубом
Длинноногий, как жердь, журавель.
Сколько зим, сколько лет, сколько вёсен
Рвётся вверх... Неужели забыл:
На земле он – как лодка без вёсел,
Ну а в небе – как птица без крыл?
Мы росли и родные предместья
Покидали, чтоб новь обрести,
А они оставались на месте,
Продолжая свой жребий нести.
Если боль, если снова тревоги
Одолеют меня где-нибудь,
Я сверну ненадолго с дороги
И к колодцу – передохнуть.
Подойду я к нему, пожалею,
Приспособлюсь губами к ведру,
И от свежей воды ошалею,
И от скрипа его замру.
Журавлиная песня скорбная!
Исцелит меня навсегда –
Эта вечная помощь скорая –
Из родного колодца вода.
1969
Тётя Нюра
С сорок первого до сорок пятого
Самой трудною и самой горькою
Была должность её – почтальонки.
Эта сумка её распроклятая
Надмогильной чернела горкою,
И впивались в плечи тесёмки.
Вдоль деревни она проходила
И к соседям входить не хотела,
Тень её мимо изб витала.
Сколько слёз она проглотила,
Сколько лжи подругам пропела,
Сколько горя в войну повидала!
Я, бывало, спрошу: "Тётя Нюра,
Почему вы всегда заплаканная?
Губы рыхлы и брови хмуры,
Будто сумка ваша залатанная?"
И смахнёт рукавичкой с глаз
Льдинки слёз, ничего-то не скажет.
...Вдовы плакали много раз,
И она – ежедневно, с каждой.
1976
Восьмистишья
* * *
Я говорю себе: не торопись,
Остановись на кратком восьмистишье,
И в самом деле, справедлива мысль,
Что будешь дальше, если едешь тише.
Нелепо воду попусту не лей,
Цеди её рачительно по капле.
Мала росинка, но, однако, в ней
Весь мир вместился целиком, не так ли?
* * *
Наблюдал я, как дерутся двое –
То ли умных, то ли дурака,
Но разнять их, мирно успокоить
У меня не поднялась рука.
Так уж повелось со время оно,
Каждому догадка по уму:
Драку легче наблюдать с балкона,
Чем в неё вступаться самому.
* * *
…Была жара. Под солнечной короной
Земля горела, мучилась в беде.
Стояли изнурённые коровы
По брюхо в затхлой от жары воде.
Губами шлёпают, глотнуть воды-ка
И то боятся… Истина проста:
Пастух над ними пастырь и владыка,
Всё стадо жаждет молнии кнута.
* * *
Скажи, зачем из тьмы на свет
Пришёл ты в этот мир подлунный?
Хотя б единожды подумай,
Дай самому себе ответ.
Иду по странному пути,
Ищу ответ, да мало толку,
Как будто потерял иголку
В стогу… И не могу найти.
* * *
Сотрутся незабывчивые лица,
Порвутся неистраченные нити.
Чтоб в истине нетленной убедиться,
Вы на цветок кладбищенский взгляните.
По объективной, высочайшей сути
Земле – чернеть, цветку – цвести беспечно.
Что на земле – подвержено минуте,
Что под землёй – незыблемо и вечно.
* * *
Через расстояния и страны
Дуют безобидные ветра,
На земле они врачуют раны,
Сеют зёрна мира и добра.
Пьют прохладу луговин и пашен,
Черпают с цветов душистый мёд...
Ветер, ветер! – он бывает страшен,
Если запах пороха несёт.
* * *
Ветер клонит к земле колосья,
Гонит тучи за перевал.
По дороге ломались оси,
То я падал, то вновь вставал.
В жизни туго, в дороге колко,
Наш удел таков, не беда:
Если падать – то ненадолго,
А вставать, коль встал, – навсегда.