Жил на Волге Стенька Разин –
Как и сотни прочих Стенек.
Был от пьянки безобразен.
И частенько жил без денег.

От того-то он, "злодеям"
Бросив клич, собрал ватагу.
"Мы богатством завладеем,
Коли двинем к Копетдагу".

С Божьей помощью собрали
Пики, сабли и пищали –
И вперёд. В пути серали^*
От бессмертных^** зачищали.

Крики, стоны. Лязг кольчужный.
Скрип стальных уключин ржавый.
Заключён, России нужный,
Мир с персидскою державой.

Горы злата за победу –
Позавидует Аттила!
Аппетит идёт к обеду –
Злата Стеньке не хватило.

Не попасть чтоб в руки ката^***,
Покрывая "недостачу",
Шах (Степану жить богато!)
Дочь отдал свою в придачу.

Черноброва, светлолика,
Благовоннее кадила.
Взглядом – блеском сердолика –
Атамана окатила.

Всех Степановых "коханей"^****
Лепотой опередила.
Атаману вмиг дыханье
От красы перехватило.

И, схватив её на руки –
Вопреки "приличья" правил –
Он грузить заставил струги
И на север их направил.

Пил Степан настой сугревный –
Ночь со днём не различались.
Ни на миг они с царевной
На борту не разлучались.

Шли, по-ухарски шикуя.
Снасть пеньковая проволгла.
Вдруг на палубе ушкуя
Песня радости примолкла…

Южный ветр усилил хватку,
Паруса надул потуже,
И Степану правду-матку
Рассказать решился друже:

"Ты сменял – открыть рискую
Правду горькую не к месту –
Дружбу крепкую мужскую
На персидскую невесту.

Силой страстного дурмана –
Есть причина подивиться –
Подчинила атамана
Шемаханская девица".

Впал Степан от слов в кручину,
Горечь истины глотая…
За борт сброшена в пучину
Персиянка молодая.

Ветры мачту изогнули,
Воя песней затяжною.
Воды плоть свою сомкнули
Над молоденькой княжною.

Плачут вёсла навесные.
За бортами мир безбрежен…

Выплывали расписные
Струги Стенькины на стрежень…

Застеклились к утру мелководные лужи.
Но под солнцем, к полудню, ледочек оттает.
От кристального воздуха голову кружит.
Витаминов – твердят знатоки – не хватает.

Чёрный драный котяра – "собака такая" –
Ночь орал, наполняя пространство тоскою.
Чтоб с ума не сойти, я бутылку "Токая"
Опростал и заполнил ведёрко лузгою
От подсолнечных семечек прошлых сезонов,
Что скупал я, с охоткой, у бабушки Фроси.
Покупать у неё было много резонов,
Но один – самый главный – недорого просит.

Продавала она на углу разносолы,
Для неё это было серьёзное дело.
Она потом всю жизнь орошала подзолы.
Слышал, к Богу душа её днесь отлетела.

Фрося честно прожила – будь прах для ней пухом.
И пусть Фросины беды рассыплются прахом.
Я ж прикинусь (хотя б пред собою) главбухом,
Чтоб свести все балансы, подбитые страхом.

Буду ЗОЖ исповедовать, лопая фрукты,
И из тела лепить буду гарные формы,
Чтоб подольше пожить. Не понял коли вдруг ты –
Чтобы к Царству прийти через тварные нормы.

Но, увы, не помогут ни ГОСТы, ни СНиПы.
Не спасёт, что создатель, допустим, ты "НЭПа" –
Не "отмажешься", кем бы по жизни ты ни был.
Слышишь, трубные гласы…
                                           Пора, знать, на Небо.

Выключен "Twitter".
В вязаный свитер
(из долгунца-волокна)
Влез мой Серёжа,
Чёлку взъероша,
И задремал у окна.

Снятся Серёжке
Вербы, дорожки,
И во дворе детвора.
Грач неуклюжий,
Солнце и лужи –
Им быть, по срокам, пора.

Милый Серёжка,
Кинь за окошко
Взгляд – там стоит пелена.

Друг мой, Серёжа,
Это пороша.
Значит, ещё не весна.

Время хворобы.
Скрыты в сугробы
Омуты тёмной воды.

Мёртвые бреги.
Чёрные реки
Точат под настом ходы.

Не пожалею
Сил – одолею
Эту промозглую нудь.
Буду крепиться,
С немочью биться,
Дабы навек не уснуть…

Стриженый ёжик,
Свитер в горошек,
Смотрит прекрасные сны.

Милый, хороший,
Внук мой Серёжа,
Мне бы дождаться весны…

В середине знойной Африки
Звери дикие кричат.
Длинношеие жирафики
В мгле бредут к озёрам Чад.

И летят, крича валторною,
К Чаду клинья журавлей.
В дебрях торит згу^* неторную
Одинокий шурале^**

На опушке, меж болотами,
Натянув в кустах брезент,
Наблюдал за бегемотами
Новый русский резидент.

(Тайны, собранные в рапорте,
Шли с пометкой: "Анион".
Но сегодня он не "arbеiten"^*** –
На охоте ноне он.)

Затянувшись портупеево,
Егерь – в ловле корифей –
шепчет прапорщику: "Бей его!
Это верный твой трофей!"

Но герой не слышит истого
Сотоварища-стрелка
И душа – в исканьях Чистого –
От засады далека.

Что-то шепчут осторожные
Ветры в кронах-веерах.
Всплыло вдруг, как ел пирожные
Вместе с Анной в "Северах".^****

А потом, брегами Невскими,
Шли, болтая "ни о чём".
Вдоль воды, мазками резкими,
Стены – красным кирпичом.

Петербург бурлил феерией –
Светлой жизни полоса…

Миг прошёл – ему с империей
Оставалось "полчаса".

Как-то раз я был в Цхинвале.
Там порекомендовали
Посещенье зоопарка,
Чтоб текучка и запарка
Не свели к инфаркту-микро…

Так попал я к клетке лигра,
Где – по странности природы –
Плод мутации породы
Проводил всё время в играх

С папой – тигром, мамой – львицей.
Есть чему тут подивиться.
Чадо их, из сказки-притчи,
Всех зверей в округе прытче.

Я кричу, что я, мол, в гости.
Но сердит пушистый хвостик.
А глаза – огонь и дёготь –
Светят мне: "усы не дергать!"

Мы с тобою не в музее,
Где не трогают фузеи,
Ни ковры, ни оригами.
Ус погладить дай руками.

Обижать не надо крошку!
Ты меня, хоть я и с кошку,
Не приравнивай к игрушкам.

Впрочем, тронь слегка за ушком…

Между Сибирью и Ботсваной
Андрей, с душою Первозванной –
Он первый призван был Христом –
Пошёл, покинув отчий дом,
Вдаль от земли обетованной
К просторам залежей целинных
(там ходят в шубах соболиных,
Белуг едят и карасей) –
В пределы будущих Рассей,
Где окрестил людей былинных.