Досужее, но скованное лето,
Опять ли пересортицей примет.
Марк Твен себе подгадывал комету
На утиханье беспокойных лет.

Сентябрь урезонивает сроки
Второго лета после спасов вдруг.
Берут на хвост вестей и врут сороки,
Что злее возвратится тот недуг.

Седые облака рисуют тени
Из нынешних забот и суеты.
Прохладой лес овеян вне знамений,
Багрец ложится робко на листы.

Пока ещё... Да здравствует дух смены,
Что жилы расшатаются к снегам.
В разливы луж по лиственному тлену
Земля предложит островки ногам

И сердцу, отягчённому ненастьем,
Комета не комета, лучше б весть
О снятии запретов мрачных властью,
И к обновленью вечное прочесть:

Как рушатся по марту ледоставы,
Сорок попроще тронет маета
Про лето – час досуга и забавы,
По вере, в избавленье, во Христа;

Как высь споётся с васильково-синим,
Звенящим чистым полем на ветру.
И колокольчивая Россия
Сослужит небу службы поутру.

Чуткий мир, летний день, верный час,
Представление света и тени,
Не истёк, не устал, не угас,
Не исчерпан поток вдохновенья.

Где-то там на другом берегу,
Где-то ты под лицом незнакомки.
Я спешил, но не знал, что смогу
Вторить шёпотом имя потёмкам.

И оброненный взгляд убедил,
И упрямая прядь увлекала,
И рождалось такое в груди,
Что без искры достигло накала.

Прежним планам двоих вопреки,
И согласно случайному дару –
По дыханию томной реки
Вёл паромщик влюблённые пары.

Поцелуй остывал на щеке.
Месяц волны голубил украдкой.
Невзначай чайки вскрик вдалеке
Выдаст миг обещания сладкий.

Завтра без подготовки и к сроку
Ждёт паром в ему заданный раз.
Сговорятся опять о высоком –
Летний день, чуткий мир, омут глаз.

Мы многого не знаем о себе.
Что и придёт ещё совсем внезапно.
Подобно подорожной ворожбе
Дождь по-цыгански пьяно-вещим крапнул.
И будешь ты – в долгу или в шелках.
А если о душе без спеси спросишь,
Прольётся небо, ватное пока,
Поэзией любви в октябрьской прозе.

Сближенье силуэтов ткут мечты
Сквозь паутинки в зайчиках про осень.
Зазнобы сокровенные черты
Лес подглядит в зеркалящемся плёсе.

Среди берёз, в отметинках чиста,
Дуб русский выбрал верную невесту.
А мы с тобой до встречи у моста –
Лишь странники по жизненному квесту.

Что наш мир из зелени и сини,
Что наш день без вечера и утра;
На ладони мой мирок из линий
В судеб нить непостижимо спутан.

Облака плывут себе бесшумно,
Сутки протекают незаметно.
Силу действий принимая, думы –
К вопрошаньям праздным безответны.

Но, ступая по дороге к свету,
Ветра не избегнув колебаний,
Я свою жизнь, связанную с этой,
Ожидаю из бугров и граней.

И не скучно, и не трудно, если
Есть надежда на любовь без фальши,
Если, как поётся в детской песне,
Вместе весел шаг и вдаль, и дальше.

Я тону глазами в том же небе,
И с ладони считываю то же:
Мы с тобой достигнутая небыль,
Линии на встречные похожи.

Сложностям здесь место и разгадке,
Счастью, до чего подать рукою...
Мир, меняя быта распорядки,
В браке ощутимее спокоен.

И свет уже не полновесно горек
Как будто я вношу с порога,
Пройдя среди других теней,
Немного музыки. Немного
Бессоной памяти моей.
                     А. А. Сопровский

Луна желтит унылое окно.
И свет уже не полновесно горек.
А то, что было сразу решено,
Опять переписал седой историк.

Без предисловий, наклонений с бы,
Глядясь сквозь объективных фактов призму,
С проекцией великой для судьбы –
Из простоты на пару с магнетизмом.

В крамолы век и революций час,
С щемлением, присущим для открытий,
Уроки родине (проверено не раз)
Дались альтернативностью событий.

Пророческим желанием неся
Добра крупицы на житейском праве,
И синева при жёлтом свете вся
Совсем не гнёт, по естеству не давит.

Врезались в общность и страницы дней –
Парсуны на духовных трафаретах,
Кресты погостов, сцены из "Миней"
И Логос по Всевышнего завету.
А ношей (то ли для уставших век,
То ли по слёзным каплям откровений)
Ответственности – призван человек
Свободный от господствующих мнений.

Как будто в плане он на крыже сам,
Того, кто пострадал для эры новой,
Не зря серпчатой вспышки полоса
У тьмы раздёрнет смутные покровы, –

Для ясности, так было и вчера,
Закованный из тысяч лет в вериги,
Держатель летописного пера
Довёл служенье к эпилогу книги.

Настанет геоданности момент
И Космосу сигнал для ожиданья,
Когда трудов покинет ложемент
Создатель тёмно-белого писанья.

На веси взглянет, реки и поля,
Иные горизонты раньше видел.
История спиральна, а Земля –
Не та земля, из положенья сидя.

Пройдёт среди назначенных дорог
В долину с пунцовеющим закатом,
В свой час оставить бреющий мирок
И том в одних евангельских цитатах.

Как будто тайна вызвонит вдали,
Где Баха страсти зреют по Матфею.
Где за звездой ступают Короли,
Где вещей хвост рождается Галлея.

...Хоть человечьей памяти печать
Штампует пакты мира недотрогой –
Оралом лишь бы, не клинком меча,
О чём просил ты, стоя у порога.

Пространство музыкально и светло,
И твой пассаж ему на отзвук важен.
Коль так уходишь – проиграло зло,
Когда воскреснем – проиграет дважды.

Мне не хотелось слушанья из трубок,
Через мембраны шумных магнитол,
Где на попсу примешанная румба,
Как с перебором компонентов ролл.

Не обманусь, келейности не будет,
Какая в 21-м первом глухомань?!
В цикадном ошалевшем пересуде
Копытца сложит загнанная лань.

У моря ждать погоды дуновейной
Резон. Волну – и дюнный пьёт песок.
Когда б не променадные аллеи
Навеивали ульный говорок.

От тресков корабельных исполинов
До иглоствольных дудочек мурекс
Концертный без смычков и клавесинов –
Апгрейд-канал в прибрежный мультиплекс.

Поглаживает бриз шезлонгов тело.
Арену неба драпирует рябь
Из облаков: иные между делом
На цветозвук кладут и зной, и хлябь.

И помнится: то для души услада,
Что ангелы незримо воспоют;
Когда дойдёшь ты до преддверий Сада
И сверишь, как звучало там и тут.

"Другая" музычка – совсем другая.
Ведь воробьи однажды предадут
Христа в час скорбный... Чирком домогая...
Бренчали б гвозди палачам. В аду.

Всё резче в сушу жмутся пляжа губы
От сильной симфонической воды.
За пирсом на любителя сугубо
Фанера губошлёпства – код беды.

Неспетое по части соловьиной,
По выбору дудящего ловца, –
В честь Хамельна. А жить необходимо –
До лебединой песенки конца.

Законом вечным, с образом вне смерти
Прощальная мелодия светла.
И я, пока в привычной круговерти,
Чту музыку без домыслов и зла.

Что смотреть вышли вы в пустыне?
Тростник ли колеблемый ветром?
                                                Мф. 11:7

Всяк по слову Божьему тростник,
Как соломка в песне прежней примы.
К матери-земле опять приник
От червинки изнутри ранимый.

Движим по наклонной, Боже мой,
День за днем качаемый ветрами.
Тонкий стебель, мелочно-прямой,
В струнку б мог стоять при здешнем храме.

Праздность ли еще какой изъян –
Заглушает жизнь под небом ясным,
В быт былинок, в тернии, бурьян,
В сорное – зерно кидать напрасно.

Холод, бури, чад переносил,
Как и обновленье, тростниково.
На той почве не набравший сил,
Человек (что плевел) забракован.

Жатва будет... и держать ответ
В поле про бедовые занятья.
Вял тростник на склоне зим и лет
С тягой в вечность или с пустоцвет;
За душой что у побега, знать бы.

Мне говорят, что я неправ,
Пространно говорю.
Про обеднённость без нутра,
Мол, грешником сгорю.
Грузны, честны мои слова,
Как парус на ветру.
Когда у судна дело швах,
Лишь во спасенье вру.
Решений торных проводник
До зёрен истин их.
Как сильных песен ученик,
Перехожу на вскрик.
Штормит вокруг, мне тяжело,
Дышать и находить.
Язык мой сутей помело,
А речь – из смыслов нить.
Толкусь вот так с барахты – бух
В Поэзию саму.
Не раскачается лопух
С волнением без му (-х).
Ещё промоет океан
Мой островок души.
И вот тогда от сна и ран
Очнусь в родной глуши.
Не берег будет этот рай
Того-сего, без я.
На поле русском через край
Просторы – нам друзья...
О чём опять заговорю,
Попроще объясню:
Прохладе дней по сентябрю,
Гражданских сходок пню,
Бумажному листу с листа.
Листающим их гул.
Другие шепотов места
Для слухов сберегу.
Неважно где, пусть в поле том
Воспрянет тишина,
И всё, что я скажу потом,
Растащит борона.
Склюют по семечку дрозды,
И большие склюют.
Я пахарь доброй борозды,
Надеюсь, что не шут.
Как птица с поля в облаках
Над прочей суетой,
Клубится думка на висках –
И веет теплотой.
Для глаз расширенных зениц,
С ресницами хлоп-хлоп.
Касаясь просветлённых лиц,
Как зайчик сквозь стекло.
Растущим чувством перемен
В крови от ясных строк
(Без ожиданий благ взамен)
На веру Вер, из лени Лен...
Задел. Читай: помог.
Какими будем, мужики...
Когда родительские лица
На праотцев похожи их,
Когда едва ль горит жениться,
Но задний ум в тебе велик,
Когда на небе символизма
Ждёшь чаще в гуще облаков,
Когда в толпе с её снобизмом
Ты среди прочих дураков,
Про это фигурально скажут,
Когда ты есть такой в душе:
Пока сам жертвой от пассажей
Не станешь собственных ушей, –
От расположенности к фальши,
И утончения волос.
(Когда росли заметней раньше,
Был реже жуликов запрос.)
...Когда умеришь пыл смеяться
От соответствующих тем,
А по весне в раю акаций
О "солнцах" бредишь хризантем.
Когда про деньги в ту же дату
С тобой на почте говорят,
Когда ты забывал когда-то,
Что вспоминал не раз подряд.
Когда винишь весь мир (по делу!),
Когда на дело силы нет,
Когда и жизнь осточертела,
Не муж мужей то ты, а дед.