Джилл и Майкл вернулись в Копенгаген. Погода стояла отличная, все говорили, что это первый солнечный день за долгое время. Дома Джилл узнала, что ей постоянно звонила Энн, с которой она учится. Джилл перезвонила ей и выяснила, что через несколько часов в университете будет вечеринка, а Саманта, ходившая с ними на семинар по истории искусств, будет выставлять свои картины. Пришлось быстро пообедать и собраться. Они договорились встретиться с Майклом у Ратуши и по дороге зайти за Реймондом, который, как всегда, сидел в библиотеке и писал письма своей девушке.
В университете уже собралось много народа. Пришла Энн, был Энтони, суховатый, довольно веселый юноша, немного похожий на панка, проводивший все свободное время в разных «веселых» районах города, славившихся своей неформальностью. Еще был Антонио из Мексики, который явно увлекался Энн. Когда они пришли, в большой аудитории набралось человек двадцать, а студенты все продолжали прибывать. Картины Саманты оказались очень интересными. Хорошая техника, персонажи немного напоминали Босха, но здания были вырисованы скорее в современном стиле. Джилл разговорилась с Самантой, а Майкл направился в дальний угол и начал оживленно общаться с человеком, которого Джилл сначала не узнала, потому что он стоял к ней спиной. Майкл позвал ее, и, когда Джилл подошла поближе, его собеседник обернулся — это был их знакомый инспектор Хендриксен, который, как выяснилось, специально приехал на выставку. Саманта была дочерью его друга, с которым он учился в Америке. Они немного поговорили, но, поскольку в аудитории становилось слишком шумно и накурено, инспектор предложил перебраться в не менее шумное и накуренное место — в бар неподалеку, куда они и пошли и где просидели часа три. Вдруг у инспектора зазвонил телефон. Даже рядом было слышно, что говоривший крайне взволнован. Инспектор окончил разговор и кивнул им. Пойдемте, коллеги, мне понадобится ваша помощь. Звонила его племянница, Эльза, которая тоже была студенткой университета и в тот день пошла на выставку вместе со всеми, а когда ушел последний посетитель, стала убирать картины и наткнулась на тело какой-то девушки. Присмотревшись, она узнала Саманту. Саманта была студентом-биологом, но они встречались с ней только на истории, которую она почему-то выбрала как факультатив. Эта девушка не была симпатична никому — в ней ощущалось что-то глубоко отталкивающее, хотя она и отличалась довольно яркой внешностью. Черные, коротко остриженные волосы, широкая улыбка, но все портил довольно резкий голос и странная манера вставать напротив человека, даже если он с ней не говорил в этот момент, и бесконечно долго молча смотреть на него.
Эльза нашла Саманту за одной из картин. Видимо, когда она падала, то, стараясь ухватиться за что-нибудь, вырвала с корнем стоявший рядом цветок. Именно рассыпавшаяся земля и привлекла внимание Эльзы. Инспектор попросил ребят помочь ему по старой памяти, на что они охотно согласились.
Он сразу сказал, чтобы они ничего не трогали до приезда полиции. Поговорив с полицейским, Хендриксен по их просьбе, согласился принять участие в расследовании, а это значило, что и им, как и в прошлый раз, придется немного поработать. Джилл и инспектор направились обратно в университет. Майкл, уже давно заметивший небольшую группу студентов, быстро, почти рывком, кинулся в их сторону, чтобы сообщить им о произошедшем, узнать, кто из них уходил последним и предложить вернуться в университет. Скоро вся компания уже была в той самой аудитории, где проходила злополучная презентация картин Саманты.

…Тело было все там же, но кто-то заботливо прикрыл его покрывалом, одним из тех, которые обычно бывают на диванах в университетах. Энтони заглянул под покрывало, поморщился, и, как показалось, чуть вздрогнул: «Как живая, только вся в крови… уже запекшейся.» Он закрыл глаза, вздохнул и еле слышно произнес как будто заканчивая знаменитый монолог: «Ophelia, nymph…»

Когда они подходили к аудитории, Майкл взял Джилл за локоть и что-то прошептал ей на ухо. Она остановилась и громко сказала: «Все понятно… Дело почти раскрыто. Остались мелочи». И вошла в аудиторию.
Когда все собрались, что заняло довольно много времени, следователь попытался выяснить, кто ушел с выставки последним еще до того, как Эльза ненадолго отлучилась, чтобы, вернувшись, обнаружить то, о чем она с таким волнением сообщила инспектору Хендриксену. Так получилось, что последним ушел Энтони, который никак не мог оторваться от картин Саманты, пока она сама прямо не сказала ему, что пора уходить. «О!!! И зачем я послушал ее!». Энтони, этот наивный юноша, казалось, уже посчитал себя виновным во всем, что случилось. Когда он рассказывал, внезапно открылась дверь, и на пороге появился немного запыхавшийся инспектор Хендриксен:
— Отвечайте, только быстро, у нас нет времени на… — он запнулся, откашлялся и продолжил.
— Кто забрал тело?
Наступившая тишина заставила его изменить вопрос:
— Кто выходил отсюда последним?
Все студенты вскочили с мест и побежали в коридор. Там, на месте, где недавно было тело, лежало только одеяло, накрывавшее Саманту, но само тело исчезло. Удивительно и непонятно, что не осталось следов. Тело не волокли, иначе они остались бы.
Очень скоро на небольшом пятачке в центре холла собралась толпа, если только можно назвать толпой несколько человек. Все молчали. Все о чем можно было говорить, уже было высказано. Вдруг Антонио прокашлялся и нарушил эту странную тишину. Он посмотрел на своих однокурсников, стоявших в немом молчании:
— А, может… — но смутившись от того, что все взгляды тут же обратились к нему, замолчал и тут же отступил за стоявшего позади него Реймонда. К нему сразу подошла Энн, коснулась его плеча и тихо, даже успокаивающе, спросила:
— Что Антонио, что ты хотел сказать? Тебя все слушают.
Антонио смутился еще сильнее.
— Да так, ничего…
— Ты думаешь, она убежала? — Спросил кто-то из студентов под общий хохот: напряжение накопилось, и смех, хотя и совсем некстати, хоть немного его снял.
Майкл вернул серьезную атмосферу, как будто дал пощечину человеку, у которого началась истерика. И эта пощечина была сильной и очень вовремя. Майкл просто тихо поинтересовался, проверил ли кто-нибудь пульс у Саманты. Снова наступила тишина. Энтони скромно заметил:
— Я смотрел на нее несколько минут — она не дышала! — И тяжело вздохнул.
— А что тут удивляться! — Заметил Реймонд — Она как-то говорила, что может нырнуть и просидеть под водой несколько минут. Все замолчали. Каждый осмысливал такой внезапный поворот.
Как все это было странно и непонятно… Джилл подошла к небольшому пятну, судя по всему, оставленному как улика, нагнулась, провела по нему пальцем.
— Это не кровь!
Энтони вышел вперед, театрально встал на колени, нагнулся и эффектно припал к пятну.
— Это краска!

Прошло несколько дней. Жизнь в университете постепенно начала входить в свой обычный ритм. Нет, разумеется, о том, что произошло на выставке не забыли, но тот невообразимый накал, который тогда возник, постепенно угасал.
На следующий день Джилл стала замечать странную фигуру, которая иногда появлялась невдалеке и словно тень следовала пусть и не прямо за ней, но краем глаза Джилл, все-таки, улавливала кого-то, то оказывавшегося совсем недалеко, то исчезавшего, но скоро вновь начинавшего маячить на горизонте… Через несколько дней всем студентам была предложена очень интересная экскурсия на военную базу, которая находилась довольно далеко от университета и вообще была в другом городе. Поэтому дорога заняла много времени. А уже по приезде они послушали небольшую лекцию, посмотрели на базу с ее самолетами и маленьким музеем.

А потом им всем предложили совершить прыжок. Отнюдь не в неизвестность и даже не с парашютом, но почти с парашютом, только без него. На вышке к человеку крепили трос. Надо было не прыгать, а только сделать шаг вперед.

Все стояли перед вышкой и слушали майора, который объяснял им, в чем будет заключаться Self confidence test, тот самый тест на уверенность в себе, про который им говорили еще до поездки. Майор сказал, что прыгнуть может любой, кто пожелает. Конечно, солдаты и офицеры должны выполнять его обязательно. Это имитация прыжка с парашютом, который служащие у них всегда выполняют. Майор предложил прыгнуть тем, кто хочет. Вперед вышли все за исключением Элис. Элис боялась высоты, и все это знали. Недавно студенты ездили на экскурсию в Королевскую библиотеку. На всех этажах, за исключением первого, перед стеллажами был проход, представлявший собой очень красивую чугунную решетку.
Идущий по этим кружевам словно парил над посетителями библиотеки, находившимися далеко внизу.
Это было удивительно красиво и интересно для всех, кроме Элис, которая, хотя и присоединилась к общей группе, шла аккуратно, напряженно, все видели, что ей очень страшно, что она прилагает максимум усилий, чтобы держать себя в руках.
И сейчас Элис была единственной, кто отказался от прыжка. Джилл и Майкл прыгали первыми. Они надели специальные ремни, за которые должен был крепиться трос и стояли под вышкой, ожидая подъема. Вдруг сзади Джилл окликнул Антонио:
— Джилл, почему ты побежала, когда я тебя позвал?
Джилл даже не обернулась: мысленно она уже была на вышке и не хотела отвлекаться на фразу, которую она даже не поняла.
Они с Майклом поднялись наверх, солдат пристегнул тросы к ремням, махнул рукой («прыгайте»). Джилл уверенно шагнула вперед… Майкл вдруг громко крикнул: «Стой!» с таким напряжением в голосе и с такой силой, что Джилл остановилась и от неожиданности даже сделала шаг назад, что ее и спасло. Майкл кинулся было к ней, насколько позволял трос, дернул за руку. Джилл потеряла равновесие, но быстро освободившийся от троса Майкл успел ее подхватить, трос оторвался в тот же момент и стал болтаться рядом. Джилл не успела придти в себя, как Майкл бросился к стоявшим в углу вышки ящикам и вытянул оттуда спрятавшуюся за ними девушку. Худенькая, небольшого роста, она вся тряслась от страха.
— Элис! — Майкл был удивлен, но в его удивлении сквозило что-то еще, как будто он ожидал в глубине души, что кто-то появится, но не мог даже предположить, что этим кем-то окажется Элис. Появившийся вдруг Антонио подошел к ящикам, за которыми пряталась Элис, нагнулся и вытащил какой-то бесформенный предмет рыжего цвета, напоминавший парик. Да это и был парик. Антонио присвистнул:
— Это ее, приняв за тебя, Джилл, я окликнул, вот почему она побежала!
— А где Саманта? — Майкл задал вопрос так внезапно, что Элис, надеявшаяся, что ее будут спрашивать о том, что она делала за ящиками, а то и просто не обратят на нее внимания, была застигнута врасплох.
— Не убивала я Саманту… это… это… — Элис стала озираться, чтобы выбрать кого-нибудь в собравшейся на вышке толпе и обвинить в убийстве. Майкл задал очередной вопрос:
— А я не спросил где тело, я спросил, где Саманта.
Джилл поняла, что сейчас она сможет узнать, кого она видела, когда возвращалась из университета, кто был той странной тенью.
— Зачем ты ходила за мной?
— Ты сама это устроила! — Элис говорила спокойно.
Джилл от удивления не могла произнести ни слова, но Элис продолжала, не дожидаясь ответа.
— Ты так отчетливо заявила, что дело, якобы, раскрыто, и остались детали, что я … что я хотела убрать тебя уже там.
— И что же тебя остановило?
— Тогда было бы новое расследование, и до меня бы докопался ваш инспектор, а так…
— А, так ты хотела организовать несчастный случай!
Стоя на вышке перед студентами, солдатом, который должен был дать команду к прыжку, Элис смотрела на Джилл, на Майкла на внезапно появившегося в толпе инспектора Хендриксена («Его тут только не хватало!») и пыталась найти какой-нибудь выход. Надо было срочно что-то придумать… Бежать некуда… Она снова оглядела толпу:» Майкл как-то подозрительно смотрит…»

Майкл подошел к Элис и приобнял ее за плечи.
— Уйди! Как я всех вас не…
И Элис, оттолкнув Майкла в сторону, бросилась к краю вышки, прыгнула вниз и повисла на тросе, который Майкл прикрепил к ней, когда приобнимал ее. Инспектор Хендриксен подошел к Майклу, пожал ему руку, потом обнял Джилл и поцеловал в щеку, улыбнулся и стал быстро спускаться по лестнице с вышки.
Джилл и Майкл стояли на вышке и молча смотрели, как Элис съезжает вниз против своей воли и быстро приближается к концу трассы. Ей, все-таки, пришлось выполнить Self-соnfidence test, от которого она упорно отказывалась.
Внизу уже ждал солдат, который помог ей встать, открепил трос взял Элис за руку и стал ждать инспектора, который через минуту уже был на месте. застегнул на Элис наручники и увел ее…
— И где же, все-таки, тело? — Поинтересовалась Джилл.
— К счастью, тела нет… Элис отравила Саманту, но яд подействовал не сразу, а когда Саманта почувствовала себя плохо, она подошла к стойке, на которой стояли горшки c цветами, хотела взяться за нее, но тут потеряла сознание. А горшок, земля из которого рассыпалась по полу и привлекла внимание Эльзы, ее даже не задел.
— А кровь?
— Ты сама сказала, что это не кровь, а краска.
— Но откуда?..
— Элис вылила на нее красную краску, которая была в чемоданчике у Саманты.
— А потом?
— Как все мы уже знаем, ее кто-то унес… Вообще, Энтони сознался, что, когда он внимательно смотрел на Саманту, то уловил, что она едва заметно дышит. Когда все были в аудитории, он только показался и вышел обратно, взял Саманту, положил в машину (ее он тоже, признаться, позаимствовал), отвез к ближайшей больнице, где и оставил на скамейке. А потом вернул машину на место и сам вернулся в аудиторию.
— И что, он так и уехал?
— Конечно, нет. Он сидел в машине и ждал, когда кто-нибудь выйдет из больницы. Наконец, кто-то вышел, но тут же вернулся обратно и вновь появился, ведя с собой санитаров с носилками. Они положили Саманту на носилки и унесли в больницу.
Джилл помолчала минуту, а потом спросила:
— Саманта выживет?
Майкл слегка замялся:
— Думаю, ей уже лучше. Она скоро поправится. Ее усиленно реанимируют в больнице. Она крепкая девушка и уже пришла в сознание.
— Слушай!
Майкл внимательно посмотрел на Джилл.
— Помнишь, про Саманту как-то сказали, что она может надолго задерживать дыхание?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что надо как можно быстрее звонить Хендриксену и сказать, чтобы он ее арестовал прямо в больнице. Если она еще там, в чем я сильно сомневаюсь.
Они побежали к небольшому административному зданию, из которого, как им было известно, можно было позвонить. Майкл поговорил с Хендриксенем пару минут, положил трубку и повернулся к Джилл:
— Все так, как ты и думала, она пыталась убежать. Он выслал группу в больницу, а нам тоже надо возвращаться тем более, что автобус, который привез нас сюда, должен уже идти обратно. Надеюсь, мы успеем.
И они успели. Первым делом Майкл позвонил инспектору, который сказал, что на следующий день они смогут поговорить с Элис. Когда они пришли в участок, их провели к Элис. Она сидела на большом кожаном стуле за длинным столом. Ее и без того миниатюрная фигура, казалось, сжалась еще больше. Она вся тряслась от страха. Джилл не могла поверить, что эта маленькая серая мышка, которая даже по прозрачному полу библиотеки, по которому все спокойно ходят, боялась пройти, что эта девушка оказалась способна на такое изощренное убийство.

Джилл снова задала свой вопрос:
— Еще раз скажи, зачем ты хотела меня убить?
— Это Саманта. Саманта еще до того случая почему-то… не знаю почему, часто говорила, что кто- нибудь из вас, ты или Майкл, постарается ее убить. После того, как это будет сделано, следующей могу стать я.
— И поэтому ты перерезала у меня трос?
Элис кивнула.
—.И за что она так меня невзлюбила?
— Не имею понятия. — Элис закурила. — Спросите ее сами, ее ведь тоже, наконец, арестовали.
Когда они вышли, Майкл рассказал, почему Элис помогала Саманте.
Сначала она уговорила Элис написать за нее работу по истории искусств, потом стала требовать, чтобы та написала еще что-то и еще что-то, а потом пришла к ней и увидела ее картины. Конечно, она тут же решила, что надо устроить выставку, но, разумеется, героиней выставки будет она…

Скоро Саманта сидела напротив них за столом. Она выглядела скорее как победитель, чем как обвиняемая. Гордая, прямая, она смотрела на Джилл и Майкла сверху вниз с легкой улыбкой на губах. Джилл начала со своего обычного вопроса:
— Зачем ты устроила весь этот фарс?
— А вы считаете, что это походит на фарс?
— Отнюдь. — Майкл едва заметно улыбнулся. — Скорее, на плохо скроенную трагедию. Так что тебе сделала Джилл?
— А ты так ничего и не понял? Она все время рядом с тобой или ты рядом с ней. А я… а меня ты вообще не замечаешь.
— Отчего же! Я не только замечал, но и наводил справки. Возможно, я знаю о тебе… больше, чем ты предполагаешь…
— Ну и что же ты обо мне знаешь?
— Все. Даже то, о чем ты хотела бы забыть. И о том парне, которого ты столкнула с моста в реку, зная, что он не умеет плавать.
— Я тебе отомщу!
— Буду с нетерпением ждать… Правда…
— Что «правда»? — Голос Саманты стал похож на голос отрицательного мультипликационного персонажа.
— Правда, — Майкл, наконец, сел на стул перед Самантой. — Долго ждать, учитывая тот срок, который ты не отбыла, побег из тюрьмы, срок за это и срок за покушение на нас. — Придется долго, очень долго ждать.
— Если мы и увидимся, то не слишком скоро. Да, и твоя бывшая сокамерница, которую подселили к тебе незадолго до твоего побега, Пегги, кажется, которая сказала тебе найти нас во что бы то ни стало и даже где нас можно найти, теперь останется там еще дольше.
Майкл поднялся, сделал шаг к двери, уже собрался открыть ее перед Джилл, которая ждала его у выхода, но внезапно остановился и повернулся к Саманте:
— Рисовать ты, как выяснилось, не умеешь, но твой литературный пейзаж очень удачный. Я пошлю его в одну из местных газет.
«Когда идешь по маленьким улочкам Копенгагена, смотришь на острые зеленые шпили церквей, переходишь канал по миниатюрному изогнутому мостику, кажется, что попал в сказку Андерсена. Стоит перегнуться через перила — и перед вами под водой скульптура Нептуна, стоящая прямо на дне канала. У начала центральной пешеходной улицы Stroeget примостился бронзовый Андерсен с книгой в руках, а около набережной на выступающем из воды пролива камне сидит его Русалочка, устремившая вдаль печальный взор.»

Саманта грустно улыбнулась и сказала ему вслед: «Какая щедрость! »