Нам очень нравилось в общежитии. Жили мы дружно, весело, по вечерам садились за стол, на котором уже дымилась румяная картошка, заваривался чай…
Хозяйством большей частью занималась Тоня Филина. Она была постарше и называлась Мама Тоня. Приехала Мама Тоня из Орла, кажется, даже из деревни под Орлом. После медицинского училища, уже фельдшером, поступила в наш 2-й Московский медицинский и была студенткой параллельного потока. Училась Тоня прилежно, с чисто крестьянским упорством, память имела замечательную и успевала по всем предметам. Она была старше нас на целых три года, и как-то очень естественно стала опекать нас всех, малолеток, кормить, наставлять и заботиться. И внешне Тоня была такой уютной толстушкой, пухлощёкой, белокожей и к тому же ярко-рыжей. Свои огненные волосы Тоня собирала в узел на затылке, косметикой не пользовалась, одевалась просто.
Впрочем, мы все тогда одевались просто. На фоне всеобщей и равной бедности это было обыкновенно и ни у кого не вызывало огорчений. Но всё же какие-то чёрточки, какие-то притязания на кокетство и модничанье были. Всякие там оборочки, платочки, подкрашенные губки… Но у Тони был свой стиль ─ сейчас сказали бы «имидж» — такой поселянки, колхозницы, из самой что ни на есть глубинки. И говорила она с сильно выраженным крестьянским акцентом, то и дело звучали «надысь», «вчерась», «иттить» и даже «не играеть значения»… И это при том, что Тоня — человек весьма образованный и начитанный, а уж врач она точно от бога.
Наша Мама Тоня не была красавицей-моделью, но молодость, здоровье, рыжая коса, выражение какой-то доброй готовности сию минуту всем помочь… Нет, возраст не меняет людей. Что такое седина, морщинки?.. Всё равно — та же доброта, то же желание немедленно броситься на помощь, спасти или просто накормить, утешить…
Тоня вела нашу бухгалтерию, блюла скудный общий бюджет, решала все наши девчоночьи проблемы, а между делом жарила картошку, резала селёдку и хлеб, всё с шутками-прибаутками, а порой и с мудрыми советами. И ещё успевала не просто отлично учиться, а как бы вживаться, встраиваться в медицинскую науку, постигая её не только умом и памятью, но и сердцем. Она родилась врачом. Мы не все такими были. А Мама Тоня была.

Однажды наша Мама Тоня вбежала в комнату с таинственным и восторженным выражением на круглом румяном лице и заявила, что её пригласили в гости к соседям.
А соседи наши, в доме-близнеце, были молодыми литераторами… И не кто-нибудь пригласил, а аспирант, красавец и настоящий писатель по имени Иван. Он в своей Кабардино-Балкарии почти знаменитость, печатается, ему, правда, много лет, тридцать, кажется, но он такой умный, такой симпатичный!.. Но идти одна она опасается, всё-таки к мужчине, он в комнате один, нескромно как-то… Не пойду ли я с ней, вдвоём не страшно и веселее будет!
Иван Цховребов оказался жгучим брюнетом восточного типа, вальяжным и неулыбчивым, как будто ему было трудно нести груз своей литературной славы. Шевелюра цвета гуталина была ещё густа, но намечающийся животик уже переваливал за ремень брюк, а речь и манеры аксакала делали его старше предполагаемых тридцати.
Тоня алела румянцем и восторгалась, я скучала и терпела, а завершилось всё тем, что хозяин проводил нас вдвоём, а следующую встречу предложил не Тоне, а мне. Джигит-кабардинец начал ухаживание по всем правилам — дарил цветы и конфеты, читал свои стихи восточным речитативом и обещал райскую жизнь в Нальчике.
Мама Тоня почему-то не сильно огорчилась таким раскладом событий и зла на меня не держала. Видно, он не слишком тронул её сердце. Тем более, что я вовсе не радовалась новому поклоннику и всячески пыталась прекратить все эти шоколадные коробки и букеты. Девчонки, однако, бурно ликовали, потому что все сласти я приносила в общежитие, и когда ещё придётся до отвала наесться шоколада, если я откажу состоятельному поклоннику!
Романтические поползновения кавказского ашуга кончились недели через три, когда я заявила о существовании некоего своего жениха. После этого благородный горец отступился. Вскоре об этом лирическом приключении мы с Тоней забыли.
Сборники стихов Ивана Цховребова я встречала в книжных магазинах Москвы много лет спустя. Видимо, он стал именитым поэтом в своей Кабарде, а национальных авторов в советское время издавали часто и большими тиражами. На портретах в своих книжках он выглядел ещё вальяжнее и значительнее, чем во время своего аспирантства в Москве.
Мы виделись с Тоней в последний раз в 2010 году, через пятьдесят лет после выпуска. Тогда стараниями наших постаревших, но энергичных активистов и застрельщиков собирался наш курс на юбилейную встречу. С большим трудом оторвавшись от работы, едва справляясь с недомоганием, она приехала из Орла.
Наша Мама Тоня после окончания института работала районным педиатром в Калужской области, затем участковым педиатром в детской поликлинике своего родного города, потом прошла специализацию по детской рентгенологии на базе Центрального института усовершенствования врачей в Москве и стала первым детским рентгенологом Орловской больницы, проработав заведующей отделением сорок лет. Нагрузка была чудовищной. А зарплата — смешно сказать: со всеми надбавками меньше семи тысяч рублей. Орёл, конечно, не Москва, но это всё равно звучит противоестественно.
Мы с ней часто перезванивались и встречались, когда она приезжала к дочери в Москву. Здоровье её с годами ухудшалось, но для Тони эта встреча — пятьдесят лет после выпуска! — событие событий. Как она сказала — «И со смертного одра встала бы и приехала!» Истовая патриотка института, профессии, медицины вообще! Оказалось, что она, несмотря на болезни, до сих пор работает. Её привозят на работу и увозят домой на машине больницы. Такой она классный рентгенолог, такой необходимый специалист. Действительно, вся детская рентгенология Орла и области — это она. Несколько лет назад Тоню — Антонину Максимовну Яковлеву — наградили юбилейным знаком «70 лет Орловской области».
Для Тони в жизни не было ничего значительнее, чем институт, медицина, работа. И, конечно, семья. У неё замечательная дочка Аллочка, тоже врач от Бога. И от Тони.
Алла Валентиновна Яковлева — неонатолог, живёт и работает в Москве. Алла унаследовала талант и доброту нашей Тони, и её же безмерное трудолюбие и самоотверженность. Растут внучки — две девочки-двойняшки, сегодня уже девушки-подростки. Пойдут ли они по трудной медицинской дороге — время покажет…
Тони не стало в 2016 году. И сегодня Орловская детская больница, ставшая крупным Научно-клиническим Центром помощи матерям и детям, помнит Антонину Максимовну Яковлеву (Филину) — своего замечательного врача и друга.