Украина

Струится в Крым днепровская вода,
Из-под огня уходит даль канала.
Какой ценой ты канула, беда,
Какую боль земля твоя познала.

Одну главу в учебнике займёт
Сухой отчёт: война на Украине.
А кто видал, как рушит миномёт,
Как дом исчез, как не было в помине?

Как пропадал на трое суток свет,
Как на повязки резали рубахи,
Кто пережил гнетущих восемь лет,
Чтоб после них бежать из Волновахи?

Ни дня без ран, без гулкого огня,
Где был квартал – руина за руиной,
А ты сегодня спрашивал меня:
"Зачем война России с Украиной?"


Прощание

Иная восходит кипучая страсть,
Звезда одержимых стремлений,
Всё дальше уходит советская власть
В легенду былых поколений.

Всё больше на свете живёт молодых,
Знакомых с ней только по слухам.
Всё горше редеют былые ряды,
Господство и празднество духа.

И странно струится, мерцает впотьмах,
Болезненно рушится в Лету
Забвенных вершин величавый размах,
Где были когда-то Советы.

А взоры в былое тихи и грустны,
И память – как тяжкое бремя.
Уходит из жизни великой страны
Её грандиозное время.


* * *

Куда ты девался, Советский Союз,
Гряда рукотворного сплава,
Символика братства, сближение уз,
Достойная гордости слава?

За прежним простором простёрлась межа –
Иные, ушедшие страны.
Куда ты смотрела, больная душа,
В глуби не зажившая рана?

И сердце роняет средь новых обуз,
В ущербе умаянной доли:
– Куда ты девался, Советский Союз,
Исток нескончаемой боли?


* * *

Звучит мотив
Возврата в СССР.
Хочу ли я того или другого?
В больной душе –
Нехватка нужных сфер,
Утрата в жизни доли дорогого.
И пусть мотив из области химер,
И пусть вдали оставленные кручи,
Хочу ли я возврата в СССР?
А кто не хочет, чтобы было лучше.


Поколение

Позади прогремевшего грома,
За спиной опалённой войны
Мы явились как дети подъёма,
Дети новой активной волны.

Наша юность промчалась, ретива,
В звонких гулах хрущёвских годов.
В нас и ныне бурленье актива,
Буйный цвет напоённых плодов.

Есть усталость в измаянных нервах,
Но, своим же заветам верны,
Мы есть те, кто бывали из первых,
Мы такими и ныне видны.

И когда нас изрядно пригнуло
В обстоятельствах пагубных лет,
Грохотание прежнего гула
Неизбежно нам слышится вслед.

Словно тенью взывающей веры,
За плотиной бурлящей реки
Мы вошли в это царствие серых,
В свистопляску великой деньги.

И сейчас, когда старость колеблет,
С наших гордых высот низводя,
Мы бушуем на пламенном гребне,
На бывалой волне уходя.


Поездка

Мела пурга вдоль стёкол ветровых,
Крутой мороз машину их охватывал,
Всю дрожь души Марии Петровых,
Кто ехал рядом с Анною Ахматовой.

– Опять арест. Уже в который раз, –
Сказав без слёз, Ахматова держалась.
Вот только блеск её тревожных глаз
Мог выдать в ней немыслимую жалость.

– Нет слов, – в ответ шепнула Петровых.
Ахматова смотрела в даль дороги.
Ещё грядёт больной и мрачный стих,
Вся безнадёжность обивать пороги.

Мария, лет всего ей двадцать шесть,
Талантливый поэт и переводчик,
Вбирала в сердце горестную весть,
А мрак души сильнее ближе к ночи.

– Так что же сын?
– Он к тюрьмам не привык, –
Ахматова откинулась в бессилье.
Куда их вёз тяжёлый грузовик,
В каком ненастье души их бродили?

Жестокий мир. Кровавая строка.
Глубинный отклик в назревавшем слове.
Пока же стужа. Оторопь пока.
Неслышный плач о Лёве Гумилёве.


Дорога на Парабель

Эти гиблые веси –
Память давних репрессий,
Потрясённых сибирских земель.
Вот и эта дорога
Повидала так много
И из Томска ведёт в Парабель.

Здесь в обычное время,
Как привычное бремя,
Тридцать градусов ниже ноля.
Здесь душа настрадалась,
Здесь суровая данность,
Горемычная в прошлом земля.

Не по воле здесь Божьей
Даль былых бездорожий
Пролегла и застыла в душе.
Здесь, оставленный в стрессе,
Край бесславных репрессий
Наложил болевое клише.

Здесь седые музеи
По-над давностью всею
Собирают приметы тех лет.
Память тяжкой неволи,
Опалённые доли
Здесь оставили пагубный след.

И пускай возродилась
Здесь Господняя милость –
Красота обновлённых земель,
И сейчас на приволье
Край причастности к боли,
Память ссыльной судьбы – Парабель.


* * *

А теплоходы больше не плывут
По морю Чёрному,
От Крыма до Кавказа.
И век другой, а в сердце неуют,
Всю глубь потери ощутишь не сразу.

А век идёт, причал трагично пуст.
Растрачены мильярды от продажи.
И только боль давно уставших уст,
Нехватка красок в ялтинском пейзаже.


* * *

Здесь сумерки гаснут,
Здесь чёрная мгла
Нависла над русской культурой.
Здесь мрачные силы нежданного зла
Над сдавшейся массой понурой.

Всё дальше, всё глуше, темнее расцвет,
Провальна глубинная яма
Всей фальшью, всей сушью ворвавшихся лет,
Всей сутью пришедшего Хама.


* * *

Имена Серебряного века,
Гиппиус, Бердяев, Бенуа –
Таинство глубинного отсека
Моего святого амплуа.

Мир дворянской подлинной культуры,
Как когда-то – в веке Золотом.
Мир душой искомой партитуры,
Всей, как есть, оставшейся в былом.


* * *

В побеждённой Германии –
Наши бывшие лидеры.
То ли ценности ранние
Поздним взором увидены,

То ли крахом навеяны
Переделов деяния,
То ли боль о содеянном,
Только в окнах – Германия.

То ли старческой мании
Их травмирует жжение,
Только в дальней Германии
Стынет их поражение.


Сибирская тема

Как нескончаема тема Сибири,
Даже увиденной годы назад.
Старые песни и поздние были,
Древние сказы и новый фасад.

Тема Сибири всплывает мгновенно,
Память далёкой и страстной поры –
Миф Енисея и сказочность Лены,
Дали Вилюя и ширь Ангары.

Удаль минувшая канувшей тройки,
Прежние пустоши, земли глуши.
Были и будут здесь новые стройки,
Было и будет раденье души.
Старые кадры на памяти ярки,
Свежее виденье давних картин –
Стылость Дудинки и снежность Игарки,
Скорость Алдана и шалый Витим.

Холод февральский и майские росы,
Ну-ка, Сибирь, покажи свою стать!
Прав был Михайло –
                   поди, Ломоносов! –
Будет Россия тобой прирастать.

Встанут долины, протянутся шири,
Новой романтикой глянет тайга.
Тема далёкой и близкой Сибири
Людям России всегда дорога.


Просторы России

А просторы России –
Это даль до Урала,
Древних круч необъятная власть,
И за облачной синью,
За грядой перевала –
Бурных рек азиатская страсть.

За озёрной лазурью,
За лесистою хмурью,
Где равнинная даль поездов –
Там просторы России,
Жажда новых усилий,
Там страна молодых городов.

Там, за дикою Обью,
Дивной сказки подобье –
В три Европы бескрайний охват.
Вдоль суровой дороги,
Сквозь крутые пороги
Там вершился российский уклад.

В силе властного рока,
До границы востока
Сквозь пролив с чужедальней землёй –
Все просторы России
Предстают во всесилье,
Светит новый рассвет заревой.


Сибирская песня

Там, где вёрст пятнадцать до Байкала,
Где глуха Восточная Сибирь,
Мне моя Россия открывала
Никогда не виданную ширь.

Звал Байкал непознанной легендой,
И, как в сказке, древняя земля
И тускнела, и струилась лентой,
За леса влекома, за поля.

Здесь, вдали, в долине незабвенья,
Где недавно тешилась пурга, –
Тишь Усть-Кута – ветхого селенья,
Дикость трассы, ленская тайга.

Так и в память навсегда запала
Глушь тропинок, где зиял пустырь,
Гладь и хмурь зеркальных вод Байкала,
А вокруг – Восточная Сибирь.

Краткость лета, дали голубые,
Разноцветный, сказочный узор,
А вокруг – заветная Россия,
Всей душой воспринятый простор.


* * *

Вот стоит Москва Лужкова,
Разнолика и чудна.
Вроде город стал раскован,
Звучна новая струна.

Но смотрю я год от года
В эту сказку наяву:
Экзотическая мода
Не украсила Москву.

Цирком крашенные ночи,
Разноцветных нитей взвесь,
Ну а если ты не зодчий,
То подумай и не лезь.