1.

Бесшёрстым "эльфом", кошкой неглиже
Теснится неизбывная весёлость
В моей зимой покоцанной душе
Предвкусьем уврачующая хворость.
Арахисным орешком в пахлаве
С сознанием стремящегося к морю
Курортника, живущего в Москве,
Расслабиться желающего вволю.
Спешу на юг, точнее, на юга,
Как говорят в Москве все итээры,
Где спит в алмазных брызгах бирюза
Огромной животворной водной сферы…
…В горшке плетёном красная герань
Geranium (в цвет крови) по-латыни,
Седого утра сизая тумань,
Лавровый переулок, дом четыре.
Гляжу на небо, радуясь дарам
Дня нового. Есть повод улыбаться.
Сирен надсадных скорых по утрам,
Пугающих "ковидом девятнадцать",
Приехавших на отдых россиян
Со всей страны, чтоб морем наслаждаться.
Тут клятый вирус жалует мирян.
Клистирной трубкой в пору запасаться…
Надменный, возбуждающий инсайд,
Платан, повыше дома и пошире.
Дождём и временем изжит асфальт.
Соплодья зеленеют на инжире.
Из окон со второго этажа,
Распахнутых навстречу яви утра,
На небо смотрят девичьи глаза,
Сияющие, в бликах перламутра.
Довольных жизнью, небом, досталью
Сестёр или подружек, так похожих
На птичек, проживающих в раю,
Беспечноликих, загорелокожих…
…Певучая, как старый контрабас,
Захлопнулась железная калитка
С щелчком в "мажоре ДО", так напоказ
Прихрамывает псевдоинвалидка
С копеечкой в протянутой руке,
С годами вымученною гримасой,
Живущая в своём особняке
На берегу, у моря, рядом с трассой.
Копеечка не просто талисман –
Она форпост и счастья, и удачи.
И что с того, что падка на обман,
Мелка, мала и не годна для сдачи.
И что с того, что суждено ей жить
В кармане латанной стократно юбки.
Обманывать, хитрить, дурилкой слыть.
На реверсе носить четыре буквы,
Тиснённые в безбожные года,
эС эС эС эР с гербом, звездой и солнцем.
И датой века прошлого, тогда
Не так Луна светила к нам в оконце.
В мечтаний полных в юные лета
Стихи кропались звёздными ночами...
Не та теперь действительность, не та…
И жизнь не та, и годы за плечами
Не те. Так вот, как старый контрабас,
Захлопнулась железная калитка.
Мы вышли на тропу мечты, где нас
Уже ждала удачная попытка,
Наполненная трепетом услад,
С надеждой грудью выкормивших волю.
Блюдя бюджет заначенных зарплат,
Вдыхая рань, торопимся мы к морю...
…Массандровский людьми заполнен пляж
По горлышко, обычная картина.
Там на стене написано: "Крым наш!"
"Не только Крым, вся наша Украина!" –
Дописано уверенной рукой,
Красивым ровным почерком девичьим…
А море, море радует волной
С несмелым искривлением статичным.
Спокойной чуть взволнованной водой,
Как в озере цветущем под Москвой
С без умолку галдящей ребятнёй
И мелким тёплым дождичком привычным…
…Степенно серебрятся тополя.
Народ под козырьками прячет лица.
А с тем, что Крым – российская земля
Спокон веков, – ну как не согласиться.
Согласья отрицание смешно,
Поскольку очевидное бесспорно.
Так богоданно крымское вино
И море Русское, и небо полно
Прозрачных нег. И запах ковыля
И купина в цветах, в белёсой смальте,
И тени след от веток миндаля
На выцветшем до белизны асфальте.
И сладостный под пляжным тентом сон,
И люди, любящие ясность и свободу.
Здесь каждый предан морю и влюблён
В любую, безгрошовую, погоду.
И силуэт молочный корабля,
Идущий в слюдяной искрящей тальке,
И громкий ашный говор москаля,
Лежащего спиной на голой гальке.
Где рядом на "свободном" лежаке,
С рекламою хинкальной, сохнет майка.
На ней сидит из перьев в пиджаке
Глазастая, с орлиным клювом, чайка,
Похожая на белого ферзя,
Высматривая, чем бы поживиться:
Початком кукурузным, как всегда,
Или окуском булки с чечевицей.
И вычурных татушек вензеля
На стильно пышной заднице девицы,
Бездымной сигаретою смоля,
На вылюдье не пряча ягодицы,
Стоит, на море смотрит сквозь очки,
Рукой прикрыв шрам от аппендицита.
Купальники теперь, что ниточки,
Скрывают всё, что кожной складкой скрыто.
Мороженое, пиво, бутерброд
И даже масленые чебуреки –
Всё наше… Так решил народ,
А не бабло гребущие гобсеки…

2.

Обёртка, упаковка, фантик, цист –
Синонимами к слову западинец.
Читай: вихор, предатель и фашист
С согласностью на подлость за гостинец,
Лишь за возможность послужить чужим.
Визжа – во всю, зигуя, глубину гланд.
За европейский визовый режим,
За булочки с печеньками от Нуланд.
На липовый посул с кульком жратвы
С свирепостью пещерной сатанинской
Представить страшно, что б творили вы
За колбасу от Моники Левински.
В молчании трусливом большинства
Покоятся покорство и смирение
Дававших клятвы деток октября
И красногалстучных салютов пионерии.
И обещанья родину любить,
Правдивым быть и смелым,
               "правил строгих".
Учиться на отлично, не грубить,
Не обижать ни сирых, ни убогих.
Коктейли Молотова не бросать
Во двор соседей, мыслящих иначе,
И арматурой руки не ломать,
Не избивать, не убивать тем паче.
Не ликовать в мажорном бодуне,
Корыстных и рептильных шлюх не слушать,
Кликуш, зовущих к пирровой войне.
Не продавать отчизну за покушать.

Устраивая Валтасаров жрач
Для пакостных зигхайлящих баранов.
Не жечь покрышки, учиняя срач
На янками проплаченных майданах.
Не быть заложником иудовых побед,
Вытравливающих нацизмом школам
Сознание, не памятуя бед,
Всем миром пережитых, всем народом.
В остатке что? Не подводя итог…
Крым наш, Донбасс который год воюет.
А, желчью истекая на восток,
Бес дьявольским трезубцем указует.
Подверженным или желающим
Быть таковыми, связанными дратвой
Бесстыжей лжи, жрецом камлающим:
"Смотри! Запоминай! Россия враг – твой!"
Народ, окстись! Ау! Алло, гараж!
Не всё по жизни меряется баксом.
По Божьей справедливости – Крым наш!
Помашем вместе ручкой англосаксам.
Что видим… Кровью залита земля
Под улюлюканье блудливых снобов,
И туча средств потрачена зазря
Для воспитанья русских русофобов.
Сомнений нет, что в закромах страны
Моей страны, поищем и найдутся,
И вежливость, и "Доктора чумы",
И мир, и с голубой каёмкой блюдца.

3.

Скудеющий теплом и светом день
Заветрился початой мармеладкой.
Предполдничного пробужденья лень
С рачительною негой кисло-сладкой,
Щекочет щёку пуховым пером.
И детским шепотком любя, на ушко,
Явь высветляет жидким серебром
Улыбчивая фея сонорушка,
Усевшаяся рядом на кровать
Фантомом фееричным эфемеря…
"Проснулся, стало быть, пора вставать,
Недожитого дня остаток меря
Количеством исшарканных шагов,
Субтильным кофе в маленькой кафешке,
Вина сухого несколько глотков,
И вычурных пирожных в "ВКУСНОешке" …
…Туманных дальних гор полутона
Мазками обесцвечивает вечер.
Вот в этой школе Ника Турбина
Девичьи подставляла знаньям плечи…
Я тихим сапом в роль вестовщика
Вхожу, как зуб в кусочек мармеладный.
Идём, болтая, мимо ручейка
По набережной речки Водопадной,
Звучащей по-татарски Учан-Су.
"Летящая вода" едва журчала.
Но говорят, включая егозу,
Она несётся к морю как попало.
Безудержно, так в небе вопиют
Ревмя ревя, пятнадцать тысяч чаек,
Как будто в две руки посуду бьют
Сто на мужей разгневанных хозяек…
Утаскивая всё, что на пути
В безумную стремнину попадётся…
Но в это слабо верится. Смотри,
Как мило ручеёк прозрачный льётся
Со стайками трусливой мелюзги,
Кормящейся чем бог даст под мостами,
Любуясь "знаком" с именем реки,
Обилием машин и тополями
Да прочими деревьями, о них
Поведать сможет грамотный ботаник,
Онегинской строфой напишет стих
И выдаст на-гора "некнутопряник"…
Но если откровеннее сказать,
Я просто неуч, в чём готов признаться.
Нет смысла курс ботаники читать.
Стемнело, надо к морю выдвигаться…

4.

Беззвёздный купол. Фонаря оскал.
Под ними в такт волне играла скрипка.
Но скрипачу никто не подавал,
Смущала с чёрной фиксою улыбка,
Приклеенная скотчем на груди
К стократно стиранной белёсой майке,
Изодранной в "полоску либерти",
С окрасом налитой "бельфлёр-китайки".
Я в музыке блистательный профан,
"Гонорис кауза" совсем пустого места.
Азъ есмь в образовании изъян,
Печён из грубого помола теста.
Но старенький скрипач играл, как бог,
Как ветер, что подыгрывал сиренам
Блудливым. Моряков вводя в восторг,
Грозящий средиземноморским пленом…

Смычок по струнам как кнутом хлестал,
Покоцанную скрипку не жалея,
Вплавляясь конским волосом в металл…
… Пигмалионовская Галатея,
Под дивергент такой оживлена,
Была богиней моря Афродитой,
Кость окропившей брызгами вина
С морской драконьей кровью ядовитой…
… Уткнувшись, словно в стену, мужичок
На полузвуке вдруг остановился,
Как бы миря между собой смычок
И скрипку. Принуждённо поклонился,
Несообразно руки разведя.
В футляр убрал супружников скандальных.
С газонного поребрика сойдя,
Метнулся тенью в полумрак астральный…
Исчез, растаял, сгинул сердцеед,
Воистину великолепный профи,
Оставив на асфальте горсть монет
В пластмассовом стаканчике от кофе…
…Смущает откровеньем нагота
Цветка, что сух, изжит, но полон зёрен.
И если жить случилось не зазря,
То смерти мрак не так кромешно чёрен.

5.

Поодаль, на скамье "Влюблённых пар",
Усатый дяденька ораторствовал, сидя
В рубахе, в бабочке, в летах, поджар,
Негромким голосом, как будто бы провидя,
Закинув ногу на ногу, вольно,
Откинувшись на спинку церемонно,
Читал как бы в замедленном кино,
Слегка гнусавя, сухо, монотонно:
"Когда при остановке тормоза
Свистят гвоздём скользящим в пенопласте,
От содрогания закрыв глаза,
Машину не дербанят на запчасти.
Когда корабль в беде идёт ко дну,
Команда в лад задраивает люки…
А тут страну, Великую страну
Хмельные от творимого подлюки,
Напыщенной чванливостью кичась,
Рассыпали "вожди", как куль картошки,
Уткнувшись похотливой мордой в грязь,
На тризне изорвав меха гармошки,
Бурча: "Берите суверенитет
Кто сколько сможет" для грабастающих!..
Никто не осадил кичливый бред!
Никто не прострелил рук раздающих!.."
Песком сквозь пальцы потекла вражда
По всей стране, как с перепоя рвота.
И понеслось… Раз в дом пришла беда,
Не стой столбом, распахивай ворота.
Бесчестье, окаянство, подлость лжи.
За что Господь послал на нашу землю?
Продажных разобщений галдежи
И гнусность расчленений не приемлю.
У шкур рептильных совесть упряжна.
Но глупость, скачущая враскоряку,
С какого, непонятно мне, рожна
Визжала "Москаляку на гиляку".
Чего такого гнусного Москва
Для неучей убогих сотворила?
Какая мразь мозги и потроха
Бациллой неприязни заразила?
Влекомые на звон стеклянных бус,
Хвосты прибрав, на крысьих лапках скача,
Неправду ненависти пробуя на вкус,
Под бубны лжи в неистовстве варнача.
В обычный мирный день, не на войне.
Весеннею порой второго мая.
Погибли люди в адовом огне,
Телами русский город защищая.
Как с этим знанием нам жить теперь?
Как с болью в сердце утром просыпаться?
За всё, что натворил бандерозверь,
Всей совестью людской не оправдаться.
За гнусные безбожные дела…
…Злодеи не совсем чужие люди,
И каждого из них мать родила
Славянская по плоти и по сути…
Случилось так, что правил бал злодей.
В Одессе, в лучшем городе на свете,
Из ям помойных натекло людей,
Зачатых в привокзальном туалете,
Мучителей, готовых убивать.
Фанатов богомерзких дел заплечных.
Тьмой тараканьей набежала рать
Мерзавцев подлых и душой увечных.
Огнём и газами умерщвлены
Смешливые мальчишки и девчушки.
Достойнейшие родины сыны…
…Хоругвь упала во Владимирской церквушке…
Пусть знает каждый мерзостный пасюк
(Едва не поперхнулся словом бранным):
Всех покараем висельных подлюк!
Нельзя прощать насилие поганым!

6.

У времени есть свойство замирать
И прятаться за ширму безучастья.
Не часто о себе напоминать
В беспамятстве нечаянного счастья,
Дарованного жизнью просто так,
И даже имя есть "восторг блаженства".
Цена ему в воскресный день пятак,
Но с перспективами для совершенства.
Чего ещё нам, стало быть, хотеть?
С курортных райских дней и взятки гладки.
Пришла пора домой, в Москву, лететь,
С сусек сметая благостей остатки.
Таксист весёлый, искренний пострел
С обычным русским именем Серёга
На номерах с флажками Дэ эН эР,
Как ветер, от порога до порога,
Не укачав, "шоссейный бог", домчал
Приветливый Сергей улыбколицый
Из Ялты в Симферополь на причал
Воздушной гавани к роскошной белой птице.
Аэропорт, как лайнер, величав!
С кульком исполненных с избытком   ожиданий
Домой вернёмся, так и не почав
"энзэ" надежд и сладостных мечтаний.