Ещё недавно люди не могли предположить, что окажутся в заточении, пусть даже в родных стенах, и будут оторваны от внешнего мира, лишены возможности встречаться и общаться, ходить в театры и музеи, в гости и кино. Никто не знал, что придётся не просто находиться в условиях самоизоляции, а остаться наедине с собой, со своими мыслями, страхами, опасениями, надеждами. Вряд ли кто-то догадывался, что наступят времена, когда общение в привычном формате окажется невозможным И поиск других способов взаимодействия, приемлемых в новых обстоятельствах, станет острой потребностью и делом первой необходимости.
"Моё одиночество – это совсем не одиночество, это моя свобода", – написал Альбер Камю более полувека назад. Это фраза как никогда актуальна в ковидную эпоху, которая заставила представителей человечества по-новому взглянуть на привычные вещи и многое переосмыслить. Именно это и делают на страницах сборника "Карантин по-питерски" пять его авторов: Ричард Семашков, Александр Пелевин, Валерий Айрапетян, Герман Садулаев, Павел Крусанов.
Ричард Семашков, который обратился к коллегам по цеху с предложением "затеять переписку, чтобы скрасить наши деньки и, может быть, договориться до каких-то интересных тем", называет книгу "хулиганским проектом", а Александр Пелевин характеризует её как "документ нашей вздорной развесёлой эпохи".
"Карантин по-питерски" определён как "переписка". Это возвращение к эпистолярному жанру, с одной стороны, и дань современным гибридным жанрам литературы – с другой. Стиль и язык книги максимально приближены к повседневной речи. Это неформальная беседа о насущном. Это такой коллективный дневник. На его страницах есть место дискуссиям на любые темы – от литературы до состояния мира, границы которого в силу обстоятельств заметно сузились.
Самоизоляция – повод обратиться к таким занятиям, как чтение и обсуждение книг, спорт и отдых на природе, неторопливые беседы, приготовление блюд. Так, Павел Крусанов отправляется "в псковские леса", чтобы "жить от завтрака до обеда" и, если откроют сезон охоты, пострелять птиц. "Утка, гусь, вальдшнеп – те ещё бестии, с ними не заскучаешь", – пишет он. На природе время проводит и Валерий Айрапетян: "Лето невыездное, парки открыли ближе к осени, гулять с ребёнком в центре города было негде, вот мы с женой и вспомнили про бабушкину дачу".
Александр Пелевин делится впечатлениями от кулинарных экспериментов: "Готовлю еду. Много еды! Изготовил восхитительный плов с нутом, с бараниной, на курдюке – всё как надо. Плов регулярно провоцирует огромное количество споров. Особенно часто можно услышать, как кто-нибудь с видом знатока утверждает: "Не положили баранье яйцо, жир полярной совы и кровь носорога? Это не настоящий плов! Вот дядя Мулло готовил..." Бред это всё. Плов – блюдо, требующее не столько соблюдения канона, сколько знания технологии. Как и почти любая народная кухня". Ему отвечает Герман Садулаев: "Еда – это если не главный смысл жизни, то где-то очень рядом. Но по рецептам готовить не умею. Только по вдохновению. Примерно понимаешь технологию, а там дальше интуиция. Что-то отмерять – фи. Пробовать тоже нельзя. А сейчас не готовлю. Апатия. Хлопья молоком залью. Хачапури куплю. На хлеб сыр положу ломтиком. Как-то так. Вообще не хочется готовить. Холодный тоскливый май".
Далее речь идёт о приправах в "языковой кухне", а именно о мате. "Смысл использования этой приправы в том, чтобы она передавала свои свойства конечному изделию, а не теряла их, – поясняет Павел Крусанов. – Скажем, как жгучий перец". А Валерий Айрапетян подчёркивает: "Мат в устах героя – личное дело сочинителя".
Повседневные заметки о неторопливых днях карантина сменяются горькими философскими размышлениями. "Мир становится до отвращения стерильным, – пишет Александр Пелевин. И добавляет: – Я не люблю стерильность".
Пандемия, безусловно, многому научила человечество. Один из главных уроков карантина – возвращение людям утраченной ими способности ценить жизнь во всём её многообразии, в мелочах. Об этом на заключительных страницах книги написал Ричард Семашков:
"Спасибо жене за вкусный кофе и воду с лимоном. Спасибо сыну за то, что выздоровел и играет в машинки. Спасибо осени за прекрасный вид из окна. Спасибо Богу за осень. Спасибо папе за то, что был и меня придумал. Спасибо маме за то, что она есть. Спасибо Питеру за то, что он лучший город в России, а значит, в мире. Спасибо карантину за эту книгу. Спасибо вам".