* * *

Мы знаем, что время субъективно.
Оно может двигаться медленнее
                                               или быстрее,
стоять на месте, идти назад.
Во времени есть омуты и стремнины.
Но если вылезти из реки времени
и посидеть немножко на берегу,
станут понятны многие вещи.
Например, окажется,
                       что жизнь не линейна,
по ней можно произвольно
                                   перемещаться
и углубляться в любом месте.
А хвалёная "жизнь после смерти" –
лишь короткое предсмертное мгновение,
растянутое до бесконечности
в субъективном восприятии
                                   умирающего.
Числовая прямая уходит за горизонт,
но и в каждом её отрезке
                       бездонная пропасть чисел.
Жизнь бесконечна не вширь, а вглубь.
Бессмертие – в победе над временем.


* * *

Земная грусть – как зимняя вода
из сахарного льда
                       с прозрачным небом.
Гулять и пить, хотя бы иногда,
кормить печальных птиц
                                   печальным хлебом.
Глоточек утекающего сна,
немного солнца, потолка и чая,
пустой и чистой жизни белизна
глядит вокруг, меня не понимая.
А я гляжу на милых и чужих,
какой-то уголёк бесцельно тлеет,
далёких, совершенно не моих,
и медлит нежно, веря, что успеет.
Три эти птички тычутся в окно:
печаль, непонимание и нежность.
И светится небесное зерно,
просыпанное в белую подснежность.


* * *

Они приходят и говорят.
Я понимаю не всё,
но сегодня я снова расскажу
самое страшное, что знаю.
И как радовался Господь,
делая вам добро и умножая вас,
так будет радоваться Господь,
погубляя вас и истребляя вас.
И никто не поверит мне,
и никто не простит меня.
Не знаю, есть ли высшая
                                   справедливость,
но лучше бы не было.
Ибо она предполагает полное
                                  равенство страданий.
(За нестерпимый блеск
сами знаете чего.)
Жизнь даётся в долг,
заплатить который можно
только одним способом,
и чем раньше, тем лучше.
Я бегу по воздуху в пустоту.
Бегу изо всех сил ввысь,
в огромное пустое пространство.
(Потом, конечно, падать,
                                  но это неважно!)
На меня накатывает неистовость
                                               бытия,
я ощущаю всем существом
                                   его несусветную абсурдность
и вместе с тем
                       безнадёжную реальность.
Эта волна сотрясает моё тело
и едва не шарахает его об землю.
Всё словно обнажается
                       на долю секунды.
Меня физически трясёт
                       невыразимое чувство.
Возможно, это демоны,
                       которыми я одержим,
или даже самый главный из них:
на свою беду я призвал его
                                   около года назад.
Воздух переворачивается изнанкой,
я лечу в колодец стихотворения,
словно грёбаная Алиса.
Если вы вдруг услышите глухой удар,
пришедший как будто
                       из далёкой глубины, –
это значит, я достиг дна.
Можно жить без богатства,
                                   поёт Мари Лафоре,
но нельзя без нежности.
Il n’en est pas question.
Всем нежности.
Скоро третья мировая война.


* * *

Мир шевелится, как муравейник,
в нём живут и умирают знаки,
вспышки, взгляды, движения
                                               и жесты,
слова, крики, стоны, крики, слова,
голоса из неприснившихся кошмаров,
воздух перегружен информацией,
приближается момент насыщения,
горизонт начинает поворачиваться,
меня закручивает гудящая воронка,
я поднимаю ладони к небосводу
и делаюсь осью огромного гироскопа,
через меня бьют невидимые токи,
электризуя кровь, сердце, и уходят,
поглощаются терпеливой землёй,
из которой потом восстают деревья
и долго-долго стоят как вкопанные,
слегка покачиваясь от ветра.