Легенда о белой Вороне
Отрывок, греческая легенда, до V века н.э.

В античной древности жил некто средь людей.
Известный ныне нам прозваньем Аполлон.
Успешен был он в каждой из своих затей –
так силой и талантом свыше наделён,
что в Греции считался богом он с небес.
Красавец и смельчак, умелец, весельчак –
он в обществе людей имел необычайный вес,
ведь подвиг на войне был для него – пустяк!
Людские слабости имел всё ж славный бог.
Привязан был душой к одной из птиц лесных:
рулады звонкие Вороны пел роток
и даже подражал словам людей иных.
Любимица та в клетке золотой жила
в одном из уголков обширнейших хором.
Ворона, о, как песнь, твердя похвал слова,
была ему верна за ласку и за корм.
Слагаю, впрочем, не про то совсем куплет –
о мирном вроде, тихом, как во сне, житье,
а о возможной и в затишье буре бед,
пусть даже и у бога. А в его семье
всё было б хорошо, да только вот жена,
как требовал закон, в хоромах с ним жила.
Сидела взаперти, стеной окружена.
И жизнь ей эта не была, увы, мила!
Смотрела на Ворону в клетке золотой,
что сохранялась там, как дорогой алмаз,
и неизбежно в ней сравнение с собой
угадывал её слезой блестящий глаз.
Вороньи пёрышки сверкали белизной,
хозяйская жена носила жемчуга,
наряды чудные, и веер расписной
держала у лица красивая рука.
Не за наряды, нет, за чудную красу
любил и ревновал супругу Аполлон.
Не в силах удержать в покое чувств грозу,
сокровище своё он заключал в полон.
А сам, взнуздав Пегаса цепью золотой,
пятой ударив по бокам его крутым,
брал с ходу, с лёту высоту за высотой
и в небе исчезал как облако, как дым.
Однажды улетел в Гиперборею он,
и появился "друг" у запертой жены.
Был некий юноша давно в неё влюблён.
Преграды все малы и цепи не прочны,
коль двух влюблённых заключается союз.
В хоромах Аполлона любовники живут.
Пируют и бросают птице лишний кус.
И что шумит она так в клетке – не поймут!
Ворона, подбирая грозные слова,
кричит без устали, но слышно лишь "кра-кра!"
Хозяин в дом вернулся, птицы голова
всё так же каркает: "Украл, украл, украл!"
Всё понял строгий муж. Обиды не терпя,
в неверную жену разящую стрелу
пускает... Но затем и плача, и скорбя
о совершённом зле, лобзает поцелуй...
И на Ворону обращает тяжкий взгляд,
чтоб оправданье преступлению найти:
– Не ты ли виновата в злейшей из утрат?
Как мог на поводу я у тебя пойти?
Чем чаще повторяется в словах укор
Вороне за её излишние слова,
тем большим ядом полон Аполлона взор,
ведь мысли чёрные рождает голова.
Ошиблась в том кума, неся дурную весть,
что чаяла себе награду заслужить!
Вороне бог решил отмстить, но не известь,
на птице той навеки перья очернить.
И с той поры грустна ворония родня.
Не любит их соседство славный род людской
за то, что предвещают крики в свете дня
в затишье – непогоду, в мире – непокой!
И, глядя на Ворону, чьи перья – не белы,
ты злые вести вслух не торопись сказать,
а лучше промолчи о бедствиях былых
иль дай глупцу на это людям указать.


Волшебные дары Бабая
Отрывок, по Дж. Чосеру

Давно когда-то град столичный,
что звался Золотой Сарай,
был обиталищем привычным
для хана с прозвищем Бабай.
Своих имён имел он много,
одним из прочих – Чингисхан.
В седле за жизнь свою дороги
все исходил. И океан
из трав степных ему плескался
волною под ноги коня.
В боях, о, сколько раз пытался
соперник знать – крепка ль броня
у витязей Бабая-хана,
но стрел монгольских ураган,
пускаемых из лука рьяно,
не позволял найти изъян.
И тем завистливой Европе
злой хан был мил, что исполин
так много русичей угробил
среди цветущих их долин.
На Западе хотели б сами
зорить и бить святую Русь,
топтать хозяйски сапогами
Велико-, Мало-, Бело-Русь.
Но лишь Бабай достиг успехов!
Не обошлось, знать, без чудес,
ведь есть у русичей доспехи,
бойцов в строю их – дикий лес.
Передают тихонько в уши
такой затейливый рассказ –
мол, повелитель вод и суши
был одарён в счастливый час.
Доподлинно как бы известно,
что как-то раз на юбилей
собралось сто князьков поместных
поздравить хана, и елей
из восхваляющих Бабая,
да будет славен он, речей
струился не переставая.
И, чтоб не хмурил он очей,
несли к его ногам подарки –
каменья, злато, серебро –
для угожденья вкусам царским.
На принесённое добро
лениво взглядывал владыка.
Как описать Бабаев пир?
Столь сытное веселье с шиком
не видывал дотоле мир!
О, угощений изобилье,
чьё описанье – тяжкий труд,
вмещалось, словно в сотах улья,
в числе несчётном ценных блюд.
И, ублажая песнопеньем,
старался менестрелей хор
птиц превзойти своим уменьем
природе их наперекор.
А за столом довольно шумно
шла перекличка голосов,
и всяк спешил казаться умным,
и не считал никто часов,
когда в распахнутые двери
глашатай, торопясь, вбежал –
не о войне, не о потере –
явленье гостя предвещал!
Незваный гость, какая дерзость!
Вмиг воцарилась тишина.
Доказывая хану верность,
за нож берутся племена.
Владыка на крыльцо выходит,
чтоб там взглянуть на храбреца,
и с удивлением находит
фигуру с маскою лица.
И шепчет потихоньку стража,
что гость, мол, не бросает тень.
И след за ним не виден также,
а сам он блещет словно день…
– Откуда и зачем явился,
о гость, ты к нам на званый пир?
А тот с седла меж тем спустился,
глядят, а конь под ним – кумир.
Застыл на месте изваяньем.
Блестит на солнце медный бок
и так же, как седок, сияньем
слепит глаза. Повергнув в шок
своим явленьем хана свиту,
приезжий гость так говорит:
– Великий хан! По белу свету
весть о твоих делах летит.
Мой господин, чьё имя свято,
из кладовых велел достать
сокровища, что долго прятал.
Сказал, что снарядить и рать
вполне бы мог на эти деньги
и тем разить своих врагов,
но по веленью Неба-Тэнгри
он не покинет нынче кров,
отдаст лишь часть своих сокровищ.
Прими их, досточтимый хан,
и утопи в потоках крови
морей полночных берега!
Предметы эти – не простые.
Гляди же сам – Волшебный конь
взлетит под облака густые,
лишь только за поводья тронь.
Меч-кладенец, разящий яро
любой из граней острия,
избавит вмиг от ран и жара,
коль приложить его плашмя.
А в этом Зеркале даримом,
едва заклятье произнесть
успеешь, появится зримо
издалека любая весть.
И, наконец, Кольцо с узором
отдай любимейшей из жён!
Кто им владеет, будет вскоре
волшебным даром наделён:
уменьем знать зверей наречья,
шипенье змеев, крики птиц,
уменьем словом человечьим
их на беседу приманить!
Гость удалился восвояси,
как будто б прямо в Индостан,
вокруг себя оборотяся,
он стал невидим для застав.
Хоть жил Бабай в своём Сарае
назад уж с лишком лет семьсот,
но и тогда о чудном крае
уж ведал кое-что народ.
Там, в джунглях Индии далёкой,
в забытых, мёртвых городах
таились мудрецы Востока,
хранили память о годах
столь древних и неисчислимых,
что их не мог уж знать народ,
и волею Небес незримо
вели делам людей отсчёт.
От них, как видно, был подарок.
И возвеличенный Бабай
пустился в путь с дружиной яро
в указанный пришельцем край.
Не пострадает хана совесть
от множества кровавых дел.
Есть оправданье наготове –
мол, Небом сей суждён удел.
Завистливой Европы свитки
расскажут вам, как Чингисхан
Русь обобрал почти до нитки,
всё утащил в походный стан.
Но в этих россказнях лукавых
вы не узнаете о том,
как гнали прочь орду со славой
великорусичи потом.
Меч-кладенец в краю Рязанском
надёжно спрятан ото всех –
какой давно наследник ханский
в сей среднерусской полосе
его в лихом бою утратил,
молчит история о том.
О, не помог монгольской рати
и Конь в обличье золотом.
Наверно, был он славный ратник,
но у хозяев как-то раз,
как давний тот индийский всадник,
пропал совсем, исчез из глаз.
Другие и поныне можно
в Руси сокровища сыскать.
Следы найти совсем несложно,
коль верные приметы знать.
В народных сказках говорится
про чудо-Зеркало. Оно
как будто б у царей хранится,
от прочих всех утаено.
А что Кольцо с цветным узором?
Его Бабай вручил жене
для праздных с тварью разговоров.
Кольцо то нынче в глубине
у Змей Горыныча хранится.


Сказание о летучем коне Хозроя
Отрывок, по сказке из "1000 и 1 ночи" VIII века

Передают в веках, что будто б в время оно
жил-был один султан в оазисе зелёном,
в своём дворце, где злата и сребра
немало было, прочего ж добра
не сосчитать вовек в его палатах.
Была его страна весьма богата,
и недостатка не было ни в чём,
питал пески пустыни водоём.
Взросли на этой почве благодатной
в семье султана – именитой, знатной –
три луноликих дочери и сын,
тот, что со временем воспримет чин
и станет повелителем Хозроем
по праву крови, с славою героя.
В семье султана так налажен быт,
что для гостей он был всегда открыт.
И как-то раз в толпе явились трое,
в одежде, о, старинного покроя.
Гадали все: иль это маскарад,
иль без износа носится халат?
Решили дружно – это звездочёты
из тех, что в жизни не следят за модой,
а устремляют взгляды в небеса,
меж звёзд отыскивая чудеса.
Вот к трону подошли с дарами трое
и говорят с почтением такое:
– О Персии великий государь!
Мы чтим обычай, заведённый встарь,
к ногам властителя нести диковины златые.
И ткани вкруг витые
снимают с подношенья своего,
хоть это было сделать нелегко.
Султан, взглянув, спросил: "Так что за вещи?
И в чём тут польза их, скажите прежде,
чем попросить наград себе взамен!"
– Такое тут, чего меж этих стен
не видывал никто, о повелитель!
Во-первых, здесь павлин златой, взгляните,
он каждый час кричит и в день, и в ночь,
за что прошу я в жёны вашу дочь!
А во-вторых, труба из чистой меди –
она вблизи, коль вора заприметит,
так тотчас громким голосом трубит –
сражённый звуком вор падёт, убит!
Тут крыльями павлин захлопал рьяно
и песнь хвалебную султану грянул.
А медная труба пропела резкий звук –
и вор с добычей наземь рухнул вдруг.
Султану подношения по нраву:
– Теперь судить я справедливо стану
и вор от наказанья не уйдёт,
труба мне в том порука, в свой черёд
павлин не даст забыть – отсчёт часами –
что жизнь идёт к концу и между нами
уж бродит угрожающая тень,
наполню я делами каждый день!
Придворные, прослушав речь султана,
взялись хвалить Аллаха беспрестанно.
На радостях он дочерям велит,
приняв уверенный и властный вид,
идти за славных звездочётов в жёны.
Тут третий маг, толпою окружённый,
решил напомнить, кстати, о себе:
коня взнуздал, и тот, рвя гроздь цепей,
взвился и стал копытом бить свирепо.
Никто не ждал от статуи нелепой
движения, и оттого испуг
людей заставил сбиться тесно в круг.
– О повелитель времени могучий,
из всех известных судий наилучший!
Даруй одну из дев в награду мне,
проделав путь по небу на коне!
Прослушав предложение как небыль,
невольно все воззрились прямо в небо.
Султан персидский именем Хозрой,
конечно, был и в силах, и герой.
Но точно ли, размысливши, годится,
чтоб он летал средь облаков, как птица?
Иль плавал в океане, словно кит?
Он не утратит ль в небе царский вид?
Тут вышел, заблиставши, словно месяц,
хозроев сын, прямой наследник места,
и ласково промолвил так отцу:
– О батюшка! Позволь мне, как юнцу,
забавную ту испытать новинку,
в её секреты тайные проникну
и о полезных свойствах доложу…
На что султан сказал ему: "Прошу!"
Как на коня седок сей взгромоздился,
под ним тотчас тот заревел и взвился,
но с места не сошёл хотя б на шаг.
Тогда подходит к конной паре маг
и указует ключик поворотный,
который сделает вещицу лётной.
Не медля, "куда надо" всадник жмёт
и отправляется с земли в полёт.