Новую книгу воронежского поэта Сергея Попова составили стихи, написанные в разные годы. Решая проблему конструирования частного жизненного пространства, поэт употребляет символические образы, отражающие его ценностные установки. Прежде всего, нужно обратить внимание на метафизическую важность провинции, предстающей перед нами в натуралистичном изображении:

Провинция располагается на стыке этого и того света, хаоса и порядка, жизни и смерти. Российская глубинка, показанная Сергеем Поповым без прикрас, — это мрачное место, откуда хочется выбраться. В стихах много раз упоминаются длинные осенние вечера, «этот долгий волчесобачий час», едва разбавленный светом одинокого фонаря. Но иногда, в редкие минуты господства света над тьмой, пейзаж вдруг взрывается жизнеутверждающими красками:

Импульс порождает новый импульс — и вот уже пушкинская антитеза «скрытого увядания» разбивается на два смысловых ряда. Первый смысловой ряд — рыжая, алая осень, благолепие… Но неспешное созерцание природы прерывается вторым смысловым рядом: в строку врываются «слезы», именно во множественном числе. Не как минутное умиление, но как закономерное продолжение «выплесков». Выходит, есть что сдерживать, есть чему потакать?.. А вы поживите километров за сто от столицы! При этом автор не жалуется, поскольку привык ко всему. Провинция аскетична и терпелива:

Эта монотонность сводит с ума (добро пожаловать в «желтый дом»), она же и заставляет садиться за стихи, чтобы хоть немного приподняться над обыденностью. Отсюда стихи — длинные, несуетные, лишенные напускного драматизма. Близость к земле — это отсылка и к подземному миру, и напоминание о смерти. Сама же смерть — явление чуть ли не естественное, закономерное завершение бытия маленького человека. По меткому выражению поэта — «сквозная жизнь и будничная смерть». Звучит жутковато, но такова правда. А коли правда глаза колет, так это, простите, проблема смотрящего.
Может быть, с небом отношения лирического героя Сергея Попова складываются иначе?.. Инертность провинциального существования и тут дает о себе знать. Человек не отрывается от земли:

«Безразмерны»… В быту так говорят о трикотажных изделиях — носках, колготках и др., которые, благодаря своему устройству, приобретают нужный размер при натягивании. Мозг тут же выдает ассоциации: холодная, неотапливаемая квартира, жильцы которых ходят в растянутых кофтах… Одним словом, неустроенность. Разговорное значение данного краткого прилагательного несколько снижает его величие несмотря на то, что в данном случае оно употреблено в другом, специфическом ключе из словаря теоретической физики — «беспредельное, не имеющее размера». И постепенно складывается образ пространства, ничем внутри не заполненного, светлого, но недружелюбного. На поверхности — избыток света, но чистое небо таит в себе опасность: ультрафиолетовый свет вреден для здоровья. Под спудом — тоска, символическая конструкция бедности — бесформенные свитера, треники с «пузырями» на коленках. В условиях России, где «от сумы и от тюрьмы не зарекаются», отношение к социальному неблагополучию чуть ли не философское: «рад нищий и тому, что сшили новую суму». Поэт заканчивает это стихотворение, оставляя нам толику нежности:

Называя героя одного из своих стихотворений «сивый фейсбучный классик второго ряда», Сергей Попов рассуждает о месте поэта в современном мире. Уже по этой строке понятно, куда, как в зазеркалье, уходит поэт, если хочет быть сколько-нибудь услышанным. Автор вводит читателя в настоящий лирический монолог, пропитанный отрезвляющей холодной иронией, и под конец обнажает изначальную несправедливость общественного устройства: «Жизнь удается, если не может речь/ от остального сколько-нибудь отвлечь». Не скрывая своего отношения к данному положению дел, поэт резюмирует: социальные сети и новое массовое «искусство» не способны изменить общество в лучшую сторону, а лишь захламляют информационное пространство.
Мотив одиночества в стихотворениях Сергея Попова выражается через незанятость, незаполненность пространства, где в протяженности глаголов несовершенного вида господствует погода («линяет лето без оглядки», «проходит осень тихой сапой»). Лирическое переживание, связанное с южнорусским пейзажем, выглядит как оппозиция повседневности. Скрытная, но такая живая жизнь, несмотря на давление времени и пространства, берет свое:

«Травы и тропы» — это раздумчивая замедленность интонационной волны, обусловленная серьезностью самого предмета лирической медитации. Стихи Сергея Попова отображают русскую жизнь тягучей и мучительной, но в то же время — до боли настоящей.