"Что пожуёшь, то и поживёшь"
(русская пословица)

Однажды писатель Чехов помог мне "избавиться" от одноклассника. Дело в том, что по праву самой рослой девицы восьмого "А" и должности старосты я занимала стратегически важное и престижное место на последней парте в среднем ряду. С соседом мне не повезло: как лицо ответственное, я должна была оказывать на него положительное влияние, мне же от него пользы никакой, ибо он был слабоуспевающим. Итак, я мечтала от него отделаться, но переселяться добровольно он отказывался: мол, его на это место определила руководящая власть, и баста. Он стоически терпел мои словесные укусы и разные прочие "фэ" до тех пор, пока я не начала изводить его разговорами о еде на последнем, шестом уроке.
Идею подобной пытки я почерпнула в рассказе Антона Павловича "Сирена". В этом произведении судейский змийискуситель после многочасового заседания раздувает в сослуживцах пламя голода повествованием о соблазнительном обеде. Сладострастное и подробное описание блюд оказывало на слушателей такое же действие, как пение сирен на матросов, с той только разницей, что вместо моря они бросались вон из комнаты с непреодолимым желанием немедленно удовлетворить охватившее их нестерпимое желание поесть. В отличие от секретаря Жилина, которому требовалось полчаса на сведение с ума членов уездного суда, я целую неделю к часу дня перевоплощалась в мифическую сирену и пела песни о еде. Сначала я использовала литературный первоисточник и воспевала жареных гусей и индеек – белых, жирных, сочных, похожих на обнажённых нимф. Не забывала и про молодую утку, изжаренную на противне вместе с мелконарезанной подрумяненной картошкой, пропитанной утиным жиром. Неплохо выходила ария про огневые щи и борщок с ветчиной, сосисками, сметанкой и свежей петрушкой. Очень выигрышно звучал гимн аппетитной кулебяке, с куска которой масло капает, как слёзы. Удавался дифирамб и жареному карасю, которого целые сутки, ещё живого, держали в молоке, чтобы тиной не пах. Однако супераппетитное, но ограниченное несколькими страницами повествование великого классика пришлось увеличивать в объёме за счёт собственного кулинарного опыта. Его у меня было не так уж много, поэтому я припомнила в мельчайших деталях всё, что готовилось бабушкой с маминой стороны в хлебосольном южном Николаеве – каникулярном городе детства. Судя по реакции соседа, особенно удались описания вареников с вишней, янтарного бульона с домашней лапшой, пухлых котлеток, благоухающих чесночком, и обсыпанных сахарной пудрой хрустиков. Возможно, его потряс рассказ о моём поедании извлечённого из холщового полотенца горячего початка кукурузы, натёртого солью, по которому растекалось только что нанесённое сливочное масло. Может быть, он не смог оправиться от моего скоростного истребления слоёных пирожков, несколько мгновений назад покинувших духовку и не успевших растерять воздушность и сумасшедший запах свежеиспечённого теста. В общем, в результате словесной кулинарной осады противник позорно бежал, а я торжествовала победу. Тогда мне и в голову не могло прийти, что на протяжении всей жизни я буду постоянно возвращаться к роли сладкоголосой певуньи, соблазняющей слушателей и читателей кулинарными монологами.
Однако со временем моё отношение к описываемым пищевым творениям кардинально изменилось. Теперь любое блюдо я прежде всего рассматриваю с позиций моего постаревшего метаболизма. Сможет ли он переварить, усвоить и принести пользу организму? Как ныне на тот или иной изыск отреагируют сердце, желудок, почки, печень? Одним словом, настало время вникнуть в смысл неувядающей народной мудрости: "Что пожуёшь, то и поживёшь". Всё чаще задаёшься вопросом: "Куда, куда вы удалились, златые дни беспечного застолья, ночных алкогольных бдений с разговорами о смысле жизни?" Как оказалось, не только я интересуюсь подобным вопросом.
Многие представители моего поколения уже давно вышли на сайт знакомств с гастроэнтерологическими проблемами: кто-то обзавёлся колитом, у кого-то язва желудка, к кому-то подкрались запоры или несварение, кого-то изводит изжога и мучает метеоризм. Да у меня самой наблюдается дискинезия желчных протоков, тогда как моя бабушка до 83 лет даже не подозревала о существовании такого недуга, как желчнокаменная болезнь, пока с ней не приключилась механическая желтуха, в результате чего ей пришлось расстаться с хранилищем желчи. До этого почётного возраста она не отказывала себе ни в жирной, ни в острой, ни в сладкой, ни в какой другой еде. Однако, лишившись желчного пузыря, она полностью пересмотрела рацион питания. Перестала наслаждаться жирными говяжьими бульонами, заменив их лёгкими вегетарианскими супчиками. Отправила в отставку утренний кофе и бутерброды с любительской колбасой. Теперь завтрак состоял из толокняной или овсяной каши на воде, иногда белкового омлета и желудёво-цикорных напитков. Майонез, копчёные мясные деликатесы, свинина, покупные тортики покинули её холодильник, уступив место обезжиренному творогу, кефиру, сыркам "Дружба" или "Янтарь", варёной говядине и треске. Готовое варёное мясо или сырое азу покупалось в кулинарии ресторана "Прага", и из них получалось прекрасное жаркое с черносливом, курагой и морковью. Неожиданно бабушка прониклась глубокой симпатией к ледяной рыбе и хеку, в разном виде они поочерёдно фигурировали в её новом меню.
От чего бабушка никогда не отказывалась, так это от лучшей в мире закуски – селёдочки с луком, а по праздникам и рюмка водки встречала благосклонный приём. Конечно, во времена Советского Союза сельдь уступала по качеству дореволюционной. До сих пор не ясно, куда после семнадцатого года делись её мясистость и жир и почему теперь в ней стало столько соли, что её приходилось вымачивать в молоке или спитом чае. Зато выражение "плоская, как селёдка" про существо женского пола, лишённое выпуклостей с молочными железами, стало особенно понятным. В отличие от рассказа Чехова у нас в доме горчичного соуса к селёдке не подавали, его заменили простым растительным маслом и добавили варёной картошечки. Высокоградусный алкоголь не всегда сопровождал бабушкин обед, но она с удовольствием вспоминала заветный "шкап" с наливками и настойками, которыми мой прадед пользовался ежедневно для разжигания аппетита. Бабушка отсутствием оного не страдала и до последнего дня жизни получала от еды удовольствие. Последняя рюмка водки была ею выпита на собственном столетнем юбилее, при этом она не преминула заметить: "Пить – помрёшь, не пить – помрёшь, так уж лучше умереть, да выпить". Подобными высказываниями из арсенала народной мудрости алкоголики любят оправдывать свои действия. Используют их и те, кто не хочет противостоять пищевым соблазнам. На самом деле бабушка в их число не входила, о чём свидетельствует та лёгкость, с которой она отказалась от привычного набора блюд, угрожавшего её здоровью. Да иначе и быть не могло, ведь ежели она пережила все отечественные революции, две страшные войны, сталинскую эпоху, сохранив достоинство и веру в справедливость, то, конечно, она сумела найти подход к собственному организму. Возможно, договариваться с ним было труднее, чем в конце сороковых годов прошлого века с фининспектором, собиравшим дань с лиц, занимавшихся индивидуальным трудом, как она. Ей удалось решить обе проблемы, что свидетельствует о бабушкином твёрдом характере и выдержке. В победе над превратностями судьбы немаловажную роль сыграли её чувство самоиронии и отсутствие жалости к себе в тесном взаимодействии с ответственностью. Иногда бабушку подводила прямолинейность, но ситуацию спасал инстинкт самосохранения.
Этот важный инстинкт я представляю себе в виде некоего дозатора, как на бутылках с алкоголем. Установлен он где-то в мозгу и отмеривает, сколько ты можешь позволить себе того или иного и каковы будут результаты с последствиями. Инстинкт работает на бессознательно-автоматическом уровне, степень его развития у всех разная. Умение вовремя остановиться – это и есть проявление хорошо развитого инстинкта самосохранения. Его главный противник – безмерная жалость индивидуума к себе, и ей частенько удаётся полностью парализовать волю человека. Нагляднее всего непростые отношения инстинкта и жалости прослеживаются в питании. Еда – сильнейший антидепрессант и приходит на помощь быстрее любой неотложки. В кризисных ситуациях она зачастую неразлучна с алкоголем, вдвоём они ведут обстрел организма из тяжёлой артиллерии, нанося ему непоправимый ущерб. Из быстродействующего средства, снимающего душевный напряг, пища в короткие сроки превращается в мощный наркотик, требующий постоянного увеличения объёма потребления. Наряду с мировым ростом людей-шопоголиков в разы возрастает количество фудоголиков (от англ. food – "еда") – тех, кто покупает и потребляет продуктов больше, чем надобно организму для поддержания жизнедеятельности. Забыть не могу павильон Италии на последней ЭКСПО в городе Милане. При выходе из него вас провожали кучи неиспользованного продовольствия, выброшенного на свалку. Полуразложившиеся пищевые отбросы выглядели столь натурально, что чудилось, будто от них и специфическое амбре исходит. Увиденное шокировало, и казалось, что цель создателей подобной инсталляции достигнута: человек задумался и решил впредь осторожней и уважительней относиться к продукции сельского хозяйства. Однако если это и произошло, то, увы, ненадолго. Движущая сила прогресса – торговля – сделает всё, чтобы на корню задушить сии разумные мысли.
В связи с вышеизложенным хочу сделать признание. Я обожаю рынки и продмаги. Каждый раз при виде съедобного изобилия душа моя радуется и ликует. Я испытываю невероятное наслаждение от созерцания красиво выложенных съестных продуктов, когда в воздухе витают соблазнительные ароматы. Одно из самых сильных впечатлений первых постперестроечных зарубежных поездок – это Food Hall лондонского универмага Harrods. Агата Кристи вложила в уста своего героя – бельгийского детектива Эркюля Пуаро расхожее мнение: в Англии нет кухни, но есть еда. Именно ей посвящены многочисленные отделы знаменитого магазина британской столицы в Knightsbridge. Я закрываю глаза и вновь попадаю в пищевой рай Лондона. Этот прилавок благоухает всеми сортами кофе из ведущих стран – производительниц популярнейшего в мире афродизиака. Сосед напротив эманирует корицу и ваниль. За поворотом вас сшибает с ног запах всевозможных сырокопчёностей. Здесь итало-испанские свиные окорока соперничают между собой, предлагая тончайшую нарезку прошутто и хамона, которые с нескрываемым превосходством поглядывают на жирок английского бекона. Буквально через несколько метров вы попадаете в плен к свежей выпечке, и она сводит с ума. Здесь известные злаки, семечки, орехи дерутся между собой за право присутствовать в хлебах, булочках и лепёшках. Сладкие булочки, круассаны, кексы, маффины со всевозможной шоколадно-орехово-фруктовой начинкой и без оной напрашиваются к вам в гости на чай. Не могу умолчать о кондитерских изделиях. Дело в том, что такого количества красивых металлических коробок и коробочек со сладостями я никогда прежде не видела. Вот бы в детстве иметь хоть одну подобную для хранения своих сокровищ!
А секция сыров, mamma mia! И твёрдые, и мягкие, и плавленые, и козьиовечьи, и коровьи, и молодые, и выдержанные, и острые, и нежные, с убийственным запахом и нейтральным. И у каждого таинственные названия какой-то не всегда всем известной местности.
Выкладки овощей и фруктов соревнуются между собой, кто из них ярче, красивей и экзотичней. Они полностью опровергают сельскохозяйственное понятие сезонности и превращают сказку "Двенадцать месяцев" из волшебного вымысла в реальность.
А как хорош рыбный отдел! В нём устрицы открываются вам навстречу, призывая не отказываться от бокала шампанского, шипящего от самодовольства. Здесь раскрасневшийся омар протягивает вам гигантскую клешню на пробу, рекомендуя запивать дегустацию белым сухим вином. Глядя на дары моря, невольно вспоминаешь слова Воланда, адресованные буфетчику театра Варьете: "Не бывает осетрины второй свежести. Свежесть только одна – первая, она же и последняя". И Harrods всячески её демонстрирует, и не только в отделе "Рыба". Например, фуа-гра в этом заведении от свежести повредилось в рассудке. Оно нахально улыбается, для приличия слегка прикрывая наготу утино-гусиным жиром, и шепчет: "Возьми меня и запей ароматным сотерном. Не пожалеешь!"
Сегодня я пройду мимо мясного отдела, хотя работающие в нём продавцы невероятно импозантны в высоких белых колпаках, почему-то всегда чистых фартуках с поблёскивающими и явно очень острыми ножами. Не остановлюсь я и возле вывески "Птица", хотя ощипанные тушки всевозможной дичи поражают полным отсутствием синюшности. Боясь вас утомить, замечу лишь на прощанье, что рыба в этом магазине пахнет морской свежестью, немного водорослями, но никак не общественным привокзальным сортиром времён развитого социализма.
У вас может сложиться превратное представление обо мне, поэтому спешу внести ясность. Во всём, что касается еды, я не столько потребитель, сколько её созерцатель. Наверное, мне бы подошёл термин "фудовуайеристка". Безусловно, я покупаю и даже съедаю то, за что заплачено, и получаю удовольствие. Однако истинное наслаждение и восторг вызывает продуктовое съестное изобилие. Как я люблю пройтись по рынку осенью, когда преобладает моя любимая оранжево-жёлто-золотисто-красная солнечная гамма. Эти цвета представлены тыквой, хурмой, дыней, мандарином, лимоном, морковью, облепихой, кизилом, калиной, брусникой, клюквой… Все они считают себя детьми Ярилы, потому что носят одежду цветов своего отца. Папаша осенью готовится к переходу на зимний режим работы, поэтому и передал временно некоторые световые полномочия деткам. Мол, пусть они порадуют людей, пока он всё раньше и раньше укладывается спать. В это время года я часто устраиваю приём для друзей и родственников. Надо же порадовать себя в промежутке между летом и Новым годом, к тому же осень даёт возможность эффектно украсить дом. Гостей встречают два рога изобилия – фруктовый и овощной. Уходя, каждый имеет право забрать какойнибудь элемент декора. Он не только хорош собой, неплох на вкус, но может быть и полезным для организма. Увы, сегодня "польза" становится всё больше понятием индивидуализированным и относительным. Как у нас в России любят говорить, "что русскому хорошо, то немцу – смерть".
Но дело не только в национальногенетических различиях и традиционных привычках. Сегодня глобальное ухудшение состояния окружающей среды навязывает человеку свои условия. Повелитель природы всё более и более уязвим, и уязвимость эта, как и польза, имеет личностный характер. Всё чаще на арене здоровья появляется аллергия и самая распространённая её форма – несовместимость с пищей. Как же быть? Для начала нужно очень осторожно относиться к любой рекламе продуктов. Лучше всего, закрыв на неё глаза и заткнув уши, начать вести личный дневник потребителя. В него необходимо записывать реакцию организма на тот или иной продукт, блюдо и напитки. Только собственный горький опыт может подсказать, что тебе подходит, с чем именно связаны высыпания и покраснения кожи, почёсывания, опухания глаз, расстройства желудка… Будучи аллергиком со стажем, я давно составила для себя список противопоказаний. Он внушителен и разнообразен: помимо еды влияние оказывают время года, усталость, бессонница, лекарства, особенно антибиотики, все виды пыли, возня с землёй, хлорированная вода и даже общение с неприятными людьми. Однако хуже всего дело обстоит с едой. Любое нарушение пищевого режима немедленно даёт о себе знать.
Здравый смысл строго-настрого велит тебе: "Пойдёшь в гости, в ресторан, на банкет, на приём, на фуршет, на свадьбу, на похороны – не ешь жирного, острого, солёного, сладкого. Алкоголь сведи к минимуму, остерегайся коктейлей и ликёров. Нарушишь мои инструкции, так я всё равно узнаю, и тебе несдобровать". Выслушивая наставления, я про себя думаю: "Да ты не здравый смысл, ты какая-то Синяя Борода из сказки Шарля Перро, дающий указание новой, восьмой жене не открывать золотым ключиком запретную дверцу". Я нетерпеливо киваю головой: "Знаю, знаю. Спасибо за напоминания. Ты, кажется, дражайший смысл по имени Синяя Борода, собирался от меня отдохнуть? Ну и приятного тебе вечера". Я дверью хлоп – и в гости на день рождения. А там слово за слово, за тостом тост, закуски, горячее, десерт и выжидательно-неприязненный взгляд хозяйки, если ты не хвалишь её стряпню. Ну, право, не ссориться же с друзьями из-за лишней рюмки водки под белые маринованные грибочки, селёдочку под шубой, холодец с хреном, копчёную осетрину с белужьей икрицей! Вот и пьёшь, и ешь, ибо и хозяевам приятно на довольного гостя смотреть, и сам ты желудочную сатисфакцию получаешь.
Однако на следующий день отдохнувший здравый смысл, точь-в-точь как сказочный многожёнец, смотрит на тебя в упор, будто увидел кровь на золотом ключике от запретной дверцы, и вопрошает: "Почему ослушалась? Я ведь предупреждал". Словно услышав не озвученный мною вопрос, кто же предал и донёс, он усмехается: "У тебя на лице все безобразия зарегистрированы". И точно, пылающие пятна выдают с головой. Мимолётная слабость, дурацкая, по сути, вежливость оборачиваются зудом, краснотой, опухшими слезящимися глазами. И вдруг до тебя доходит, что ни мази, ни пилюльки, ни капельки, ни визиты к врачу, ни поездки к морю проблем взаимоотношений между телом, мозгами, желаниями, инстинктами, себялюбием, жалостью и здравым смыслом не решат. Только ответственность перед самим собой, понимание того, что ты делаешь, осознание последствий и стремление жить без ненужных проблем со здоровьем могут помочь устоять перед провокациями и сохранить ключик от организма не запятнанным соблазнами. Безусловно, у каждого из нас свои искушения святого Антония, поэтому я веду речь о тех, что смущают меня.
Был недолгий период в жизни, когда я почти забыла о своих нейродермитных неприятностях. С наступлением менопаузы на мою аллергическую долю выпало несколько счастливых лет, не омрачённых строгими пищевыми воздержаниями. Я могла кое-что себе позволить из запретного списка, например яичницу-глазунью, сырокопчёную колбаску, сладенький ликёрчик, сыр рокфор… Однако передышка длилась не так долго, как того хотелось бы. Несколько вынужденных обстоятельствами приёмов антибиотиков вернули меня на прежний путь продуктового самоотречения. Даётся это нелегко, ибо тело, привыкшее к поблажкам, ведёт себя омерзительно. Оно похоже на избалованного ребёнка, чуть что бросающегося на пол, орущего, сучащего в воздухе ножками и требующего от окружающих желаемого. Думаю, каждому из нас приходилось наблюдать подобную сцену, с трудом сдерживая порыв придушить капризное дитятко. Впрочем, имеется и альтернатива. Можно существо на полу оставить без внимания и высказать его родителям всё, что вы думаете о них и произведённом ими на свет чудовище. Вы также можете пристыдить бьющегося в истерике или, наоборот, попытаться его успокоить. Возможен вариант организации импровизированной дискуссии с привлечением других очевидцев для совместного публичного осуждения возмутителей спокойствия. В конце концов у вас всегда имеется наипростейшее решение: развернуться и молча уйти, выразив своё отношение громким хлопаньем дверью. Но как быть, если лежащее на полу мерзкое чадо не чужой ребёнок, а часть вас самого и эта ваша составная проделывает вышеописанные безобразия иногда по нескольку раз на дню? Не знаю, как поступаете вы, а я, призвав на помощь терпение и разумность, вступаю в переговоры с собственным телом. Ох, как непросто вести с ним дела! Оно живёт своей жизнью, по своим физиологическим законам. В дуэте душа – тело оно считает себя лидером и поэтому без зазрения совести позволяет себе заявления: "Хочу и буду! И вообще обслужите меня, tutto a subito (итал. – "всё и сразу")". Простое слово "нет", не говоря уже о категорических запретах, тело воспринимает плохо. Оно обижается и, затаив обиду, ждёт подходящего случая отыграться и отомстить обидчику.

Продолжение в следующем номере