МАРИЯ ГУРОВА
ПЕПЕЛ НАД ХИРОСИМОЙ
Посвящено офицеру японской армии Ли Ву, "последнему принцу Кореи", сражавшемуся всю Вторую мировую войну в Маньчжурии. Он приехал вместе с медицинским корпусом в Хиросиму вечером 5 августа 1945 года. Через сутки он погиб в госпитале от тяжелого ранения, полученного во время взрыва атомной бомбы.
Алое солнце восходит над белым пеплом,
Словно стелет узор на замаранном хлопке.
Я вцепился в победу настолько крепко,
Что мог бы топить их флот на рыбацкой лодке.
Гончие Псы мчатся в немой простор —
Тихая, как ваш адъютант, смерть.
Если летать сквозь солнце как через костер,
Можно до конца Мировой не долететь.
Но мысли о доме месяцы душу не греют.
Желаете, лейтенант Ву, отправить письмо в Корею?
И если черпает Медведица небо ковшом,
Значит, у принца Кореи все сейчас хорошо.
Только линкоры разбиты, море заволокло,
О пороги истории споткнулся японский флот,
Запутавшись в шелке подола ее, будто ребенок.
Нас учили быть верными с отверженностью и с пеленок.
Маньчжурия — это история про подвиг и про мужчину,
Хиросима — про судьбы и только про Хиросиму.
Я бы в тот вечер вспорол свой живот у родной реки,
Но мне не хватило меча и всего-то одной руки,
Когда Штаты забросили бомбу в огромный земной горшок, —
Это "гуманное" семя, и город на нем взошел.
Смотрите, я в пепле, что скоро ляжет на землю,
И алмаз, преломляющий луч через призму своих карат.
Я мальчишка и — умер, а кажется, будто дремлю.
Это Запад, Восток? Восход или наш закат?
Солнечный диск показался над городом наполовину,
И направил лучи, словно алые рупоры, в мир,
И кричал: "Старик, расскажи всем про Хиросиму,
Не давай залатать этим белым ни одну из народных дыр!"
Всколыхнутся и лягут на волосы сединой
Семьдесят лет и пепел из Хиросимы.
И старик доживет свой день, изойдя слюной,
Оттого, что не умер в одной палате с тобой.
Только звезды с погон и кепи сияют, неугасимы,
На портретной фотографии не цветной.
ПЕРВЫЕ ТАНКИ НА СОММЕ
Словно стелет узор на замаранном хлопке.
Я вцепился в победу настолько крепко,
Что мог бы топить их флот на рыбацкой лодке.
Гончие Псы мчатся в немой простор —
Тихая, как ваш адъютант, смерть.
Если летать сквозь солнце как через костер,
Можно до конца Мировой не долететь.
Но мысли о доме месяцы душу не греют.
Желаете, лейтенант Ву, отправить письмо в Корею?
И если черпает Медведица небо ковшом,
Значит, у принца Кореи все сейчас хорошо.
Только линкоры разбиты, море заволокло,
О пороги истории споткнулся японский флот,
Запутавшись в шелке подола ее, будто ребенок.
Нас учили быть верными с отверженностью и с пеленок.
Маньчжурия — это история про подвиг и про мужчину,
Хиросима — про судьбы и только про Хиросиму.
Я бы в тот вечер вспорол свой живот у родной реки,
Но мне не хватило меча и всего-то одной руки,
Когда Штаты забросили бомбу в огромный земной горшок, —
Это "гуманное" семя, и город на нем взошел.
Смотрите, я в пепле, что скоро ляжет на землю,
И алмаз, преломляющий луч через призму своих карат.
Я мальчишка и — умер, а кажется, будто дремлю.
Это Запад, Восток? Восход или наш закат?
Солнечный диск показался над городом наполовину,
И направил лучи, словно алые рупоры, в мир,
И кричал: "Старик, расскажи всем про Хиросиму,
Не давай залатать этим белым ни одну из народных дыр!"
Всколыхнутся и лягут на волосы сединой
Семьдесят лет и пепел из Хиросимы.
И старик доживет свой день, изойдя слюной,
Оттого, что не умер в одной палате с тобой.
Только звезды с погон и кепи сияют, неугасимы,
На портретной фотографии не цветной.
ПЕРВЫЕ ТАНКИ НА СОММЕ
Битва на Сомме — одна из крупнейших битв в ходе Первой мировой войны и в мировой истории. В ней погиб 1 000 000 человек. 15 сентября 1916 года, в 5:15утра, на реке Сомма британской армией впервые были применены танки, решившие исход битвы и долгой, кровопролитной войны.
Впервые такая война, что кровь натекла в купель,
В блиндажах крестив солдат, имянарек Ложь.
И дело даже не в том, что кто-то собрал модель,
Вопросов не будет к тем, кто рисовал чертеж.
"Вернетесь на Рождество", — пообещал штабной.
И первые танки на Сомме давили собою рать.
Подумать, что, пусть такая, дорога ведет домой,
То ехать по ней на чем — каждому наплевать.
Привыкшие к канонадам парни с передовой,
Которым девизом стал "Любой силуэт — мишень",
Решили, если дорога точно ведет домой,
То ехать по черепам не больно ничьей душе.
Сомма три дня ходила приливом на берега.
И годы бросались в ноги, словно они листва.
И сладкое обещание бубнила три дня река:
"Теперь-то вы уже точно вернетесь до Рождества".
В блиндажах крестив солдат, имянарек Ложь.
И дело даже не в том, что кто-то собрал модель,
Вопросов не будет к тем, кто рисовал чертеж.
"Вернетесь на Рождество", — пообещал штабной.
И первые танки на Сомме давили собою рать.
Подумать, что, пусть такая, дорога ведет домой,
То ехать по ней на чем — каждому наплевать.
Привыкшие к канонадам парни с передовой,
Которым девизом стал "Любой силуэт — мишень",
Решили, если дорога точно ведет домой,
То ехать по черепам не больно ничьей душе.
Сомма три дня ходила приливом на берега.
И годы бросались в ноги, словно они листва.
И сладкое обещание бубнила три дня река:
"Теперь-то вы уже точно вернетесь до Рождества".