ЖИВАЯ ВОДА

Потянулся “журавлик” колодезный вверх,
Да ведёрко взлететь помешало...
От бездумного пала, порушенных вех,
От безлюдья — деревня сгорала.
И открывший колодцы пожарный расчёт,
Зная норов породы звериной,
Водяною струёю всполохи сечёт
Огнедышащей пасти змеиной, —
Будто вправду Добрыня коня понукнул
И махнул рукавицей о стены!
Поселковых бойцов невелик караул,
Да былинные скрепы нетленны:
С Богатырской заставы подмога идёт —
На погибель поганому Змию!..
Над спасённой деревней журавлик плывёт,
Окликая с любовью Россию.
Набежавшего, тёплого ливня вода
Пепел угольных ран омывает:
Всё, к чему на земле прикоснётся она,
И под слоем золы оживает.


* * *

Перед собой
Двадцатипятилетним
снимаю каску! —
Не жалел, пострел, беззащитной шеи,
Покидая горящий барак последним, срывая маску...
Видеть зольную бездну меж нами сейчас —
страшнее.
Что ж...
Для вышнего судного дня,
задержав дыхание, разом,
в муть — глотая вино и дым,
из грызущего сердца огня,
с кожей снятого противогаза —
мне не выпорхнуть молодым...


ОБОНЕЖСКОЕ ЧУДО

Кружится мир! — с Еалилеем в расчёте —
В бездну Вселенскую верует Рим...
В ночь набежавшую позвездочётим,
Рядом на банных дровах посидим:
Дача роднит с тишиною келейной
Дым и смородину, небо и твердь,
В мир — необъятный, душевный, семейный —
До бесконечности можно глядеть.
Тёмными чащами, млечным отливом
Тянется летних деньков бытиё:
Нет уже времени быть несчастливым...
Вот оно, Еосподи, чудо твоё!


* * *

На Пищем болоте — до пояса мох,
И тяжесть воды не случайна,
Когда мимо кочки заступит сапог,
И чёрная, зыбкая тайна
Сомкнёт над звездою холодную синь,
Еорящие алые буквы.
И вытянет Слово молитвы:“Аминь”, —
Цепляясь за ниточки клюквы...
Раскинувши руки на острове лечь —
Забыться в осиннике рыжем
И листьев осенних тревожную речь
О скорой разлуке услышать...
Но голос небесный зовёт и зовёт,
Качаясь на нитке недлинной, —
На Пищем болоте на будущий год
Увидеть отлёт журавлиный.