Нужны ли Шекспиру апологеты-печальники?

Сентиментально-драматическая фамильярность названия статьи Елены Беляковой – "Бедный, бедный Уильям" ("ЛГ", № 3) – определена нешуточной тревогой автора – горе-переводчики сонетов совершают "подлое убийство безоружного" Шекспира.
Образ впечатляющий, но не новый: Алексей Цветков давно обозначил его, назвав отечественные переводы сонетов "убийством Шекспира оравой русских разбойников". Пугает Елену Ивановну и сама множественность сонетных переводов. Картина при этом в её представлении рисуется такая: современные многочисленные авторы параллельных переводов зря взяли на вооружение теорию переводной множественности, разработанную, по её мнению, американским переводоведом Стивеном Россом. Любопытно узнать, а читал ли кто-нибудь из них непереведённого у нас Росса, да и вообще слышал ли о нём?
Действительно, в 1981 г. в сборнике "Переводческий спектр" была напечатана статья Росса "Перевод и подобие", в которой рассматривались проблемы переводной множественности. Однако теория эта родилась намного раньше. Ещё в 1930 г. Х. Ортега-и-Гассет, уверенный, что в большинстве случаев приблизиться к оригиналу во всех измерениях невозможно, заговорил о множественности в своём знаменитом эссе "Нищета и блеск перевода". Сам же термин "переводная множественность" был введён в научный оборот в конце 1950-х гг. В.Е. Шором. А реальная синхроническая множественность русских переводов шекспировских сонетов начала своё существование вовсе не в последние годы, а на рубеже XIX–XX столетий.
Избрав конкретным предметом своих рассуждений переводы 66-го сонета, Елена Ивановна непонятно зачем начинает с истоков – с Н.В. Гербеля. Хотя уже его современникам было понятно, как смехотворно слабы эти переводы. Основатель отечественного шекспироведения Н.И. Стороженко назвал их тогда "неравной борьбой карлика с гигантом, лягушки с волом". Вообще упрёки переводчикам шекспировских сонетов до Маршака – вчерашний (если не позавчерашний) день. Чтобы появился Маршак, нужна была возделанная и подготовленная почва предыдущих открытий. Надо было открыть шекспировские стихи – и это сделали В.С. Межевич, М.Н. Островский, В.П. Боткин и др. Надо было освоить стихотворную форму сонета, и И.А. Мамуна начал это освоение. Надо было поэтически талантливо взволноваться в шекспировских переводах – и как интересно это сделал В.Г. Бенедиктов!
Конечно, переводы Самуила Яковлевича Маршака – эпохальное переводческое открытие, ставшее звёздным часом в истории русской сонетианы Шекспира. Маршаку удалось найти особый принцип историко-литературной модернизации шекспировских стихов, ставший залогом неослабевающей читательской любви. Ведь сонеты Шекспира были порождением рубежа XVI–XVII столетий – времени великой славы английской ренессансной поэзии. И Маршак гениально почувствовал, что золотого века переводимой – английской – поэзии мог быть достоин только соответствующий золотой век переводящей – русской – литературы. Поэтому он спроецировал стихи Шекспира хоть и в другое календарное время, но родственное шекспировскому по значимости.
В середине XX века переводы Маршака вызвали взрыв колоссального интереса к сонетам Шекспира и восторженную уверенность в том, что в России они переведены идеально и окончательно. Однако ни канонические, ни окончательные переводы в принципе невозможны. Уникален и неповторим только оригинал, а если он неисчерпаем, каждое новое время обязательно будет открывать его заново.
Не хочу сказать, что я радуюсь переводной множественности и приемлю абсолютно всех её участников. К несчастью, графомания стала печальной реальностью нашего времени так же, как общий упадок издательского дела и читательской культуры. Среди переводчиков шекспировских сонетов тоже есть бесталанные и тщеславные авторы. Но даже по отношению к таким писакам я не хочу поддержать тот радикальный способ, который предложила Белякова: объявить мораторий на публикацию новых переводов Шекспира лет на 20, а законодателям подумать о привлечении к ответственности плохих переводчиков и недобросовестных издателей. Сильно придумано.
Однако – к счастью! – картину современной русской сонетианы Шекспира создают не графоманы. И картина эта очень отличается от той безрадостной ситуации, которую обрисовала Белякова. К тому же непонятно, как сработает предложенный ею мораторий. Время ведь не само по себе вершит свой суд и выбирает достойных. После самого автора эту работу выполняют те, кому он адресовал своё творение, – читатели, переводчики, критики, издатели. А им надо знать произведение, чтобы как-то отнестись к нему, и либо предать его забвению (именно это чуть не сделали современники Шекспира), либо поспособствовать его жизни в веках. Представьте: если мы из-за неимоверно расплодившихся графоманов наложим мораторий на публикации всей новой художественной литературы – что получится?
Над переводами сонетов Шекспира, и 66-го в частности, продолжают работать многие по-настоящему интересные и талантливые переводчики. И никакой он не бедный. Замечательно сказала по этому поводу Светлана Михайловна Панич: "Шекспир в защите охранителей не нуждается. Он сам нас защищает. В том числе тем, что со свойственным эпохе обстоятельным упрямством отказывается втиснуться в один голос".