В садах бугрятся лиственные кроны,
Источены тенями там и сям.
И солнца луч, прозрачный по краям,
Ввек не расплещет тёмные затоны.
Древесный мир, храня свои законы,
Следит за нами из бездонных ям.
Темны деревья, и темны иконы.

Здесь тишина помножена на тьму
И всякий звук — крадётся воровато.
И тёмная закладывает вата
Подходы к восприятью твоему.
Пытливому занятья нет уму:
Лишь наблюдать, как ветер из когда-то
Колышет сновидений бахрому.

Окраины — в берёзовых дождях.
Спадают ветви струями косыми.
И день идёт, подошвами босыми
Сухой травы размётывая прах.
И зелени решительный размах
Стеною наземь рушится, где имя
Июля остывает на устах.

Целует осень только в губы,
В любви не медля ни на миг,
А в небе не идут на убыль
Кошачий глаз и змеевик.
Какой бы смертью ни манила
Велеречивая листва,
Твоя не вызрела могила,
Лишь — обозначилась едва.

Ещё вам долго куролесить
С душой-безумицей вдвоём,
И в нетях ничего не весить,
И забываться под дождём.

Уже на явки и пароли
Вечерним призракам плевать,
Они — сполна хлебнули боли,
Им тщетно что-либо скрывать.

В клубах живительного дыма
Сгорает детская мечта,
За тенью тень неуловимо
Минует Царские Врата.

Когда воспоминанья позовут
Продвинуться за край иного света,
Нас двойственность знакомого предмета
Заставит жизни изменить маршрут.
Сотрутся грани между там и тут.
Былого русла не изменит Лета,
Но станет аритмичен бег минут.

Чёрной травою
По осени плачет земля.
Над головою
Текут голубые поля.

По бездорожью
Бродячие птицы летят.
Старою ложью
Приманит скитальца закат.

Многострадален
На утро оставленный сон.
В сумраке спален
Сновидцы молчат в унисон.

Вспрянет с рассветом
Душа, чтоб над телом вздохнуть,
С волчьим билетом
В последний направится путь.

Под небосклоном,
Завещанным ветру на слом,
Встанет с поклоном,
Как птица с подбитым крылом.

Пологим брегом прилепиться
К могучему материку,
Пока в зените кружит птица
И дремлет, лёжа на боку.

Не верить в высшие порядки,
Но разрыдаться без стыда,
Когда возьмёт тебя за пятки
Неуловимая вода.

И вспомнить мир, и вспомнить небо,
Сползая вглубь за пядью пядь.
И мякиш водяного хлеба
Без отвращения глотать.

…Взял тебя за смирный куполок
и приподнял, чтобы сделать ход…
Сергей Петров

Чёрный купол на белом камне.
Золотых тополей уют.
По традиции стародавней
Здесь на хлебушек подают.

Чистой верою омываем,
Храм сияет во тьме очес.
У дверей хромоножит с лаем
На собаку похожий бес.

Ветер беличью треплет шкурку,
Затирая следы вериг:
Словно шахматную фигурку
По тавлее Господь продвиг.

Листья падают против правил,
Тратя миг до древесных пят.
Этой пешкою Бог поставил
Необузданной силе мат.

Могутная плоть
От Божьих щедрот —
Пшеничный ломоть,
Окунутый в мёд.

Колпак золотой
Натянут на лоб.
Под гулкой пятой —
Невидимый гроб.
Небесная синь.
Молитвенный гул.
Бесовское, сгинь!
Здесь смертный уснул.

Молитвы благой
Священная кладь.
Он вышел нагой,
Идёт умирать.

И взгляд издали
Сквозь слёзы и мрак
Поднимет с земли
Злачёный колпак.

Он к небу присоседился, плечистый.
Стоит себе, как Мандельштамов день.
А рядом с ним проспект, трудяга истый,
По городу разносит дребедень.

Взбугрятся своды, некогда нагие,
Едва осмотришь храмину вчерне.
И замерцает, словно панагия,
Бумажная икона на стене.

Отцов печорских стройное собранье,
Веками побеждающее мрак:
Антоний — всем потомкам назиданье,
Врач Агапит, гробокопатель Марк.

Становится теплей от взглядов отчих,
Их церковь переждёт конец времён.
Должно быть, той же дюжиною зодчих
И наш приволжский храм был возведён.

Откуда византийская осанка
У церкви бы тогда ещё взялась?
В подлунном мире недолга стоянка —
Уходит дух в иную ипостась,

Но даже на путях небесной славы,
Где шага не проставлена печать,
Внизу он ищет храм зелёноглавый
Чтоб Сретенье Господне отмечать.

Не видать вокруг не зги,
Страшно поневоле,
Но Господь комок фольги
Бросил в чистом поле.

И сверкает серебром
В летний день и зимний
На пространстве мировом
Храм душеприимный.

Тишина стоит ничья.
Звёзд сердцебиенье.
Да Фоминского ручья
Тихое струенье.

Мысли спрячутся в тени
О пустом и ложном,
Лишь колени преклони
В храме придорожном.

Здесь не стало, говорят,
Нечисти в помине —
Невозможно спрятать град,
Вставший на вершине.

Снова день идёт на слом,
На крутом венце — кровь.
Выгнулась земля горбом,
Возвышая церковь.