В юности, прочитав книги Белинского, Добролюбова, Чернышевского, я изобразил в своём дневнике романтичный образ критика:
«Он, критик, даёт оценку прошлому и настоящему, выступая зачастую не как оценщик, а как публицист, умеющий видеть в рамках анализируемого произведения будущее Родины. Критик выполняет пушкинский пророческий завет: и виждь, и внемли! Критик — это рыцарь с открытым забралом, Дон Кихот литературного пейзажа. Он мчится на усталом полумёртвом Пегасе с копьём на перевес, сражаясь за Правду и Справедливость, за Любовь и Честь. Критик всегда начеку, на границе Добра и Зла, и на всё происходящее у него непреклонный Гамбургский счёт».
В любом деле есть нечто иррациональное, как тонкий аромат в вине, который позволяет дегустатору определить натуральность того или иного напитка. Критик — тот же дегустатор, эксперт высшего класса в своей сфере. Истина во все времена была не очень востребованным товаром, а наше время, зачастую, никому не нужна, кроме самого критика. Русские критики традиционно «неистовы», в своих суждениях они зачастую максималисты, хотя далеко не каждый из них независим и «несгибаем».
Помимо таланта критику приходиться тратить много времени для чтения, и размышления, память у него должна быть на уровне компьютера. Я знавал несколько критиков, все они могли выдавать цитату за цитатой, хорошо знали историю, тексты классической литературы, основы философии, культуры различных народов мира, разбирались в текущей политике. Настоящему критику, работающему по «гамбургскому счёту», трудно рассчитывать на ответную благодарность, и, соответственно, на комфортную жизнь. Критик в какой-то мере доброволец, или, как говорят сейчас, волонтёр, человек не от мира сего.
Если несколько лет назад я не пропускал ни одной критической статьи П. Басинского, В. Лютого, К. Кокшенёвой, В. Пустовой, А. Рудалёва (назвал лишь некоторые имена), то сейчас пыл к прочтению статей ведущих критиков у меня поугас. Теперь же предпочитаю вылавливать и читать отклики на литературный процесс современных писателей, обладающих определенным авторитетом, на мнение которых вполне полагаюсь.
Но почему же происходит «угасание» интереса к современным критическим работам? В своей статье Р. Сенчин в какой-то мере дал ответ на этот вопрос. От себя добавлю, что из работ критиков ушло главное — общественное звучание, критика стала как бы «искусством для искусства», читающий народ в большинстве критических статей не находит ничего нового, социального, пищи для размышления. Ещё больше поверхностной критики в Интернете, часто она походит на рекламу, в лучшем случае на расширенный синопсис книги. Толстожурнальная критика, при всей её основательности, традиционной академичности стиля, также сделалась в массе своей малоинтересной.
Лет двадцать назад читатели стояли в очереди в библиотеке, чтобы получить толстые журналы с критическими статьями ведущих авторов, сегодня критические голоса звучат как бы «за сценой», они выключены из контекста текущей жизни. Критический пафос кажется излишним в наше прагматичное время. В тоже время критика призвана создавать новые имена, рулить литературным потоком, отлавливая из не только книги друзей и «нужных» авторов, но и произведения, определяющие суть эпохи. Воистину мессианская задача, которую невозможно решить при гигантском объёме текстов! Ушёл в прошлое советский «цех критиков», каждый творит в небольшом кружке коллег, пишет так, чтобы не обиделись друзья. Впрочем, «кружковщина», келейность, замкнутость групп литераторов исторически закономерна. Литература — единственная отрасль, где «коррупция» узаконена на протяжении веков, где признают только «своих» — по духу, по идеологии, по общественному положению. В литературе отсутствуют так называемые социальные лифты.
В советские времена была секция критики при СП, критики общались, спорили, проводили семинары всесоюзных и более мелких уровней. Были критики, поднимавшиеся над своим партийно-догматическим кругом, как, например, тот же Игорь Дедков (с ним мне довелось накоротко познакомиться в Костроме, где он тогда жил и работал), сумевший своей смелостью и талантом покорить многомиллионную аудиторию советских читателей... До сих пор читатели старшего поколения помнят его статью «Когда рассеялся лирический туман», определившей на какое-то время настроение тогдашних интеллектуалов, ставшей темой многочисленных дискуссий.
Были критики-специалисты по производственной, деревенской, детской и прочей литературе. Как всегда, не обходилось и без «дружеской» критики, по принципу «ты мне, я тебе».
В прежние времена, открывая толстый журнал, я искал, прежде всего, критический раздел, теперь лишь просматриваю критические разделы. Как пишем, так и читаем — поверхностно. Литература лишилась идеалов и моральных принципов, разрушены духовные основы, на порубленном винограднике дегустатору делать нечего…
Критики, возможно, ощущают в себе т.н. «общественную» жилку, они во все времена хотят стать ближе к читающему народу, но их одинокие утлые кораблики, желая открыть Новый Землю в литературе, безвозвратно теряются в океане по имени Интернет.