Верлибры
Анатолий КУДРЯВИЦКИЙ
НАДУВНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЛИЦА
ПРАЗДНИК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В общенародный праздник
ощущается
тепло толп
поглощающее
коллективное счастье
приглашает влиться
телесно
поднятые руки ищут напрасно
куда им деваться
кроме как на булыжники голов
сигаретный дым — с обыском
в карманы и бронхи
язык зрел и активен
но слова теряются
средь тысяч других слов
в праздник
снится всякое разное:
парад где молчащие мощи
влачатся по Красной площади
а ракеты присутствуют — наблюдательно —
на трибунах
проснешься —
праздник продолжается
пугая птиц
плавно восходят
огромные надувные человеческие лица
ощущается
тепло толп
поглощающее
коллективное счастье
приглашает влиться
телесно
поднятые руки ищут напрасно
куда им деваться
кроме как на булыжники голов
сигаретный дым — с обыском
в карманы и бронхи
язык зрел и активен
но слова теряются
средь тысяч других слов
в праздник
снится всякое разное:
парад где молчащие мощи
влачатся по Красной площади
а ракеты присутствуют — наблюдательно —
на трибунах
проснешься —
праздник продолжается
пугая птиц
плавно восходят
огромные надувные человеческие лица
ПОЛУПРОЗРАЧНОСТЬ
В глянцевом журнале
среди фатов и графов
фотография:
"Разоблаченный шпион".
На снимке двое:
шпион
и референт министерства.
Здороваются,
обмениваются рукопожатием —
ныряльщики в сизые воды дня,
достигшие дырявого дна.
У одного
просвечивает туловище,
сквозь него виден
Александровский Сад —
вишни
и башни.
Он ли шпион?
Шпион ли он
(на какую пойман приманку?)
Или это дефект снимка?
А может, таковы шпионы и есть?
Или те, кто ловит их в сеть?
среди фатов и графов
фотография:
"Разоблаченный шпион".
На снимке двое:
шпион
и референт министерства.
Здороваются,
обмениваются рукопожатием —
ныряльщики в сизые воды дня,
достигшие дырявого дна.
У одного
просвечивает туловище,
сквозь него виден
Александровский Сад —
вишни
и башни.
Он ли шпион?
Шпион ли он
(на какую пойман приманку?)
Или это дефект снимка?
А может, таковы шпионы и есть?
Или те, кто ловит их в сеть?
ПЕЙЗАЖ С ИДЕЕЙ
Фигуры, олицетворяющие прогресс,
над подъездом московского дома каменного.
Их две. Не мужчина и женщина,
а бесполые изваяния с воздетыми руками.
По белоснежным одеяниям ползут змеи трещин.
Взоры зовут в тополиную высь — быстрее, резче!
Истые воплощения Идеи —
ведь принципы, полнящие череп полый,
всегда бесполы.
Тем временем красный трамвай
лихо дребезжит с горки
в трамвайный свой рай,
голубь садится на макушку Идеи
и пятнает ее
физиологией в действии.
над подъездом московского дома каменного.
Их две. Не мужчина и женщина,
а бесполые изваяния с воздетыми руками.
По белоснежным одеяниям ползут змеи трещин.
Взоры зовут в тополиную высь — быстрее, резче!
Истые воплощения Идеи —
ведь принципы, полнящие череп полый,
всегда бесполы.
Тем временем красный трамвай
лихо дребезжит с горки
в трамвайный свой рай,
голубь садится на макушку Идеи
и пятнает ее
физиологией в действии.
ТРЕЩИНА В СТЕНЕ
Кону Максуэллу
Осторожно — говорили они —
сквозь нее входят ветры Атлантики
и желтые летние дожди
что хуже
в нее уходят
семейный уют
и телевизионный туман
песчинки времени
мелькают черными стрижами
перед глазами
можно потерять
ощущение себя в пространстве
самое пространство
когда вы в пустоте бетонного куба
кто вы и откуда
и куда
и сколько еще вопросов
без вопросоответов
не говоря уж о том
что легко ли продать
свой надтреснутый дом?
сквозь нее входят ветры Атлантики
и желтые летние дожди
что хуже
в нее уходят
семейный уют
и телевизионный туман
песчинки времени
мелькают черными стрижами
перед глазами
можно потерять
ощущение себя в пространстве
самое пространство
когда вы в пустоте бетонного куба
кто вы и откуда
и куда
и сколько еще вопросов
без вопросоответов
не говоря уж о том
что легко ли продать
свой надтреснутый дом?