Стихотворения в подстрочнике
Так странно волнующи и красивы
Той напряженно-угловатой красотой гадких утят,
Которая щемит сердце
И приводит в недоумение, –
Когда еще не знаешь, кого ждать –
Изящного лебедя с томно выгнутой шеей
Или глупую неуклюжую утку.

Стихотворения в подстрочнике
Прекрасны, как девушки,
Обнажающие в купальне свою юность.
Рифмы сброшены ненужными одеждами
И бесстыдную опытность ямбов и дактилей
Сменяет наивное целомудрие освобожденной строки.
Праматерь Ева, еще не изведавшая искушения,
                                                               возвращается к нам.

Стихотворения в подстрочнике –
Словно слепое дитя.
Дея, не знающая, как она прекрасна,
опускает ладони на лицо
И ее чуткие пальцы
Стремятся увидеть себя,
Старательно и нежно постигая

Глубину лба,
Шероховатый излом бровей,
Строгую линию скул,
Робкий пушок щек,
Дрожь горячих губ.
Так выступают из мрака незабываемые черты.

Стихотворения в подстрочнике
Имеют свою власть –
Власть полночного неба.
Кажется, оно глухо в своей черноте.
Но вглядись пристальнее –
Мгновение, другое,  –
И проявляются новые и новые созвездия.
Ты дрожишь, ты задыхаешься, ты тоскуешь
От этой подавляющей бесконечности,
Ты не можешь уже отыскать
Даже ориентир Ковша,
А они все плывут и плывут,
Ласково усмехаясь твоему хвастливому желанию
                                                  исчислить неисчислимое.

Глупец! Или ты не знаешь, что вновь наступит день?
Солнце откроет глаза, и ночь сгорит,
Пеплом осыплются дрожащие огоньки.
Мастак-переводчик
Бойко уложит прихотливые строчки
                                                  в Прокрустово ложе рифм,
Ослабляя, впрочем, кое-где,
                                                ради верности оригиналу,
Ремни размера, –
И неторопливо и спокойно встанут строфы.
Ты видишь, как величественно сегодня небо,
Лишь изредка вскипающее
Легкими морщинами облаков?

Посмотри на нее, когда она танцует –
Черт возьми, до чего хороша моя киска!

            Танцуй, моя радость, танцуй,
            Пляши – веселись, –
            Твой дружок вернулся.

Как она покачивает задочком,
Ножкой притоптывает, хлопает в ладоши,
Дышит часто,
Грудь поднимается.
Ах, одним взлетом ресниц
она сводит меня с ума!
Все внутри стынет,
Сердце обрывается. –
До чего хороша моя крошка!

            Танцуй, моя радость, танцуй,
            Пляши – веселись, –
                        Твой дружок вернулся.

Все моряки в таверне
Пялят на нее глаза,
Задирают взглядами ее синюю юбку, –
Каплю океана,
Где прячется золотая рыбка.
Даже старая калоша Чарли Смит
Забыл про свою трубку,
Разинул рот, чертов хрен, и пускает слюни, –
До чего хороша моя милашка!

            Танцуй, моя радость, танцуй,
            Пляши – веселись, –
                        Твой дружок вернулся.

Не глядит ни на кого она,
Лишь мне улыбается,
Зубками сверкает,
На правой щеке ямочка.
Полгода ждала меня –
На море смотрела, слезы утирала,
                                                Святой Деве молилась.
Альберт Рис, сукин сын, поди не давал проходу,
Только ничего тебе, дурак, не обломилось! –
До чего хороша моя куколка!

            Танцуй, моя радость, танцуй,
            Пляши – веселись, –
                        Твой дружок вернулся.

А за пазухой,
                  в скользкий шелковый платок завернута,
Ждет тебя дожидается, сердце мне холодит
Нитка тяжелого, с золотом смешанного, черного,
                                                   как твои глаза, жемчуга,
За которую торговались мы с Реем Уэсли,
Глядя друг другу в зрачки,
Чувствуя сталь ножей за голенищем.
А шоколадный индус-продавец морщился и
                                                                потел от страха,
Толстые губы дрожали.
Беспомощно отсчитывал
                    грязными короткими пальцами бусины:
Черная – золотая, черная – золотая,
                                                              черная – золотая.
                            Застежка.
Прости, Рей, ну что тут поделать,
Коли и ты не хуже меня знал,
                                       до чего хороша моя козочка!

            Танцуй, моя радость, танцуй,
            Пляши – веселись, –
                        Твой дружок вернулся.

Говорила тебе: не ходи по ножам,
Не ходи по ножам, по чужим рубежам.

Убеждала тебя: подожди уезжать,
Подожди уезжать, дай хоть вещи собрать.

Умоляла тебя: не спеши привыкать,
Не спеши – будет больно потом отрывать...

Не послушала ты, по ножам ты пошла,
Только кровь из израненных ног потекла.

Не поверила ты, взглядом не повела,
От меня ничего, ничего не взяла.

Не подумала ты, побежала скорей,
Чтоб привыкнуть, привыкнуть к неволе своей...

И теперь твоя жизнь – горький рай, сладкий плен.
И – жалей не жалей – невозможен обмен.