Саша шагнул в дверной проём колокольни. В толще сохранившейся стены наверх уходила лестница, узкая, с полустёртыми за столетия ступенями и низким потолком. Она вела на отсутствующий второй этаж башни, обрываясь в пустоту. Прикасаясь рукой к шестисотлетним кирпичам, раскалённым июньским солнцем, Саша высунулся из верхнего дверного проёма. Сбоку, на стене виднелись остатки разрушенного крестового свода.
Швы кладки казались ослепительно белыми, обжигая глаза, но день уже уступал место вечеру. Светило достаточно склонилось к горизонту: исчезла полуденная выбеленность красок. Саша, повинуясь внезапному порыву, снова прикоснулся к красным кирпичам. Когда-то безумно давно, шесть веков назад, их уложил в стену безымянный мастер. Когда-то по этой лестнице поднимался католический монах, сжимая одной рукой факел, а другой – прикасаясь к этим же шероховатым кирпичам. Когда-то здесь проходил лютеранский пастор, освещая себе путь восковой свечой, и его тень падала на эту стену. Сейчас же здесь выжженная июньским солнцем Страна Аистов, и сама кирха в ней – всего лишь тень прошлого, каким-то чудом сохранившаяся среди круговерчения веков.
Отойдя метров на двадцать от кирхи, Саша разложил лёгкий алюминиевый штатив. Достав фотоаппарат, он осторожными движениями накрутил инфракрасный фильтр на объектив. Вот так, теперь можно сделать пробный кадр…
Саша обдумывал эту фотовыставку уже довольно давно. В прошлом сентябре, который выдался удивительно тёплым, ему удалось пару раз выехать в область и сфотографировать кирхи. Тут ему и пришла в голову идея, наполняющая жизнь хоть каким-то смыслом. На первой выставке были снимки ушедших в прошлое аллей; на второй – двери, ведущие в исчезнувший город. Третья будет посвящена кирхам Калининградской области, снятым через инфракрасный светофильтр.
Если он просто сфотографирует кирхи, то эти кадры, показывающие мастерство немецких зодчих, прекрасно подойдут для путеводителя или набора открыток, но не больше. Должно быть что-то ещё, показывающее не только талант архитектора, но искусство фотографа. К идее использовать инфракрасный светофильтр Саша пришёл почти случайно. Интересно снимать то, что видит человеческий глаз, но ещё интереснее фотографировать то, что недоступно человеческому зрению. У инфракрасного излучения нет цвета в общепринятом понимании, как нет его у флюорографического снимка или рентгенограммы. Всё получится другим. Синее небо окажется по-ночному чёрным. Листва деревьев и трава станут снежно-белыми. Таким же белым, почти светящимся, станет красный кирпич немецкой кладки. Чёрный с красным отсветом светофильтр будет пропуском в мир фотографического сюрреализма, где странные призрачные кирхи несуществующего мира возвышаются в яркой лунной ночи, и над ними проносятся ставшие грозовыми облака. После первых фотопроб Саше в своих снимках почудилось нечто потустороннее, в лучших традициях эстетики Говарда Лавкрафта – словно он открывает для себя ящик Пандоры, видя то, что не дозволено увидеть человеку…
Теперь оставалось только выбраться в область и сделать нужные кадры. Будь у Саши автомобиль, и не будь у него необходимости делать в месяц двадцать репортажей для "Альтштадта", он вполне мог бы наснимать на целый фотоальбом. Увы, приходилось ограничиться лишь выставкой. Он подготовит двенадцать кадров, по числу месяцев и апостолов (ну и ещё Саша живёт в квартире номер двенадцать: это не случайно). Это тоже немало. В двенадцати кадрах можно передать целый мир – и, возможно, благодаря Саше труд безымянного каменщика не пропадёт зря…
Саша присел на корточки, стараясь не задеть локтём растущий рядом осот. Штатив не хотел стоять ровно, и одну из его ног пришлось дополнительно выдвинуть. Отсюда, снизу, кирха приобретала монументальность стен, но остатки колокольни слишком удалялись в небо и истончались. А ещё надо бы перейти чуть подальше и в сторону, чтобы было видно часы… Но тогда скроется этот угол башни, и она будет выглядеть, как одиноко торчащая стена…
…Снимай, Саша, снимай, сказал он себе. Когда-то давно немецкие каменщики укладывали эти кирпичи, и их труд пережил века. Уже нет ни резного алтаря, ни органа, обрушилась штукатурка с фреской, и навсегда остановились часы, но пока ещё стоят древние стены. А когда обрушатся и они – только фотографии расскажут людям, что когда-то, с древних времён, здесь была кирха, и только благодаря этим снимкам кто-то увидит часы с отогнутой стрелкой, что указывают одновременно на белую землю и чёрное небо…