Евгений СТЕПАНОВ
/ Москва /
/ Москва /
Дом
Эти грядки, береза,
Сосны в липкой смоле…
И торчит, как заноза,
Тяга к земле.
Что мне слэмы бухие,
Дураки-подлецы!
У меня здесь такие
Кабачки-огурцы!
У меня здесь гигантский
Восклицательный знак!
А мой прадед рязанский
Был кулак.
Сосны в липкой смоле…
И торчит, как заноза,
Тяга к земле.
Что мне слэмы бухие,
Дураки-подлецы!
У меня здесь такие
Кабачки-огурцы!
У меня здесь гигантский
Восклицательный знак!
А мой прадед рязанский
Был кулак.
* * *
Не ведая правды Еккле-
сиаста, я мыкался в бездне
иллюзий — торчал на игле
любовной — сладчайшей! —
болезни.
Я выжил. Отныне из жил
моих можно делать канаты
для ринга. И все-таки жаль
утраты
иллюзий, иглы... Этот мир
теперь не сияет, как раньше.
Он полон иронии, точно Сапгир,
и скуп, как заморские транши.
сиаста, я мыкался в бездне
иллюзий — торчал на игле
любовной — сладчайшей! —
болезни.
Я выжил. Отныне из жил
моих можно делать канаты
для ринга. И все-таки жаль
утраты
иллюзий, иглы... Этот мир
теперь не сияет, как раньше.
Он полон иронии, точно Сапгир,
и скуп, как заморские транши.
Как встарь
Тверская.
Ночь.
Фонарь.
Кафе.
Прозрачный ливень.
Томик Блока.
Мое окно.
Я подшофе.
Так хорошо —
Так одиноко.
Себя на собственном суде
Сужу —
Нет горше приговора.
Я — мастер мести.
Но — себе.
Как некогда сказал Соснора.
Ночь.
Фонарь.
Кафе.
Прозрачный ливень.
Томик Блока.
Мое окно.
Я подшофе.
Так хорошо —
Так одиноко.
Себя на собственном суде
Сужу —
Нет горше приговора.
Я — мастер мести.
Но — себе.
Как некогда сказал Соснора.
* * *
Запада плоть измочалена.
Желтый сгущается цвет.
Мальчик, похожий на Сталина,
Пишет автопортрет.
Бес улыбается тщетно.
Видно, что это бандит.
Так притворяется Этна —
Мол, утомленная спит.
Кроткий стою, как ягненок,
Вижу наш мир без прикрас.
Господи, дай нам силенок
Выстоять в тяжкий час.
Желтый сгущается цвет.
Мальчик, похожий на Сталина,
Пишет автопортрет.
Бес улыбается тщетно.
Видно, что это бандит.
Так притворяется Этна —
Мол, утомленная спит.
Кроткий стою, как ягненок,
Вижу наш мир без прикрас.
Господи, дай нам силенок
Выстоять в тяжкий час.
Эпоха
И жулье, и сатрапы.
И лютуют — чуть что.
Кроме мамы и папы
Не поможет никто.
Всюду наглые рожи,
Все чего-то хотят.
У меня, впрочем, тоже
Не апостольский взгляд.
Вот такая эпоха.
Не эпоха — г...
Это плохо? Не плохо.
Это то, что дано.
И лютуют — чуть что.
Кроме мамы и папы
Не поможет никто.
Всюду наглые рожи,
Все чего-то хотят.
У меня, впрочем, тоже
Не апостольский взгляд.
Вот такая эпоха.
Не эпоха — г...
Это плохо? Не плохо.
Это то, что дано.
* * *
Выдумка, тщеславие, мура.
Призрачная, зряшная победа.
Глупая отвага комара,
Севшего на щеку людоеда.
Боже мой, о чем я, да о ком?
Словеса твердеют в укоризне.
Подступает к горлу влажный ком.
Я не о своей ли часом жизни?
Призрачная, зряшная победа.
Глупая отвага комара,
Севшего на щеку людоеда.
Боже мой, о чем я, да о ком?
Словеса твердеют в укоризне.
Подступает к горлу влажный ком.
Я не о своей ли часом жизни?
* * *
Я высох. Я похож на мумию.
Гнию, как выпившая рыба.
Хандрить? И даже не подумаю.
Я говорю: спасибо.
Спасибо, жизнь, за то, что дадена.
Спасибо и, друзья, и, вороги.
И этот шрам, и эта ссадина
Мне, как счета в Сбербанке, дороги.
Спасибо тыщу раз и более.
Мне вырезали страх, как грыжу.
Я видел, как цветут магнолии.
И вновь когда-нибудь увижу.
Гнию, как выпившая рыба.
Хандрить? И даже не подумаю.
Я говорю: спасибо.
Спасибо, жизнь, за то, что дадена.
Спасибо и, друзья, и, вороги.
И этот шрам, и эта ссадина
Мне, как счета в Сбербанке, дороги.
Спасибо тыщу раз и более.
Мне вырезали страх, как грыжу.
Я видел, как цветут магнолии.
И вновь когда-нибудь увижу.
2010