Евгений Мартынов
Черёмухи белые руки…
* * *
Я спал на тулупе наивно и сладко,
Так спит молодёжь в турпоходе обычно.
Ведь дом деревенский — почти что палатка
В сравнении с нашей громадой кирпичной.
Ко мне потихоньку, как только проснулась,
Стараясь поправить подушку немножко,
Черёмуха белые руки тянула,
Касаясь распахнутых створок окошка.
Так спит молодёжь в турпоходе обычно.
Ведь дом деревенский — почти что палатка
В сравнении с нашей громадой кирпичной.
Ко мне потихоньку, как только проснулась,
Стараясь поправить подушку немножко,
Черёмуха белые руки тянула,
Касаясь распахнутых створок окошка.
* * *
…И, как всегда, пришёл некстати в гости,
Когда знакомый пасечник Данил,
Не проронив слезинки на погосте,
Бездетную жену похоронил.
Не шевелясь, не зажигая света,
Задумался, ушибленный судьбой,
Зажмурился, сидит, а сигарета —
Горит себе, горит сама собой.
Когда знакомый пасечник Данил,
Не проронив слезинки на погосте,
Бездетную жену похоронил.
Не шевелясь, не зажигая света,
Задумался, ушибленный судьбой,
Зажмурился, сидит, а сигарета —
Горит себе, горит сама собой.
* * *
Хорошо до слёз! Истома.
Заурчало в самоваре.
Я отпущен из детдома
На день в гости к тётке Марье.
За столом на табуретке
Восседаю (фактик мелкий):
Соль да тонкий пластик редьки
На фарфоровой тарелке.
Заурчало в самоваре.
Я отпущен из детдома
На день в гости к тётке Марье.
За столом на табуретке
Восседаю (фактик мелкий):
Соль да тонкий пластик редьки
На фарфоровой тарелке.
* * *
Мы ждали, кажется, оладий
Пасхальных, ждали, а пока —
То возносились на полати,
А то — бесились у шестка.
— Да не мешайте, кыш, чертята!
(А ребятишки всё снуют.)
Где деревянная лопата,
Которой тесто в печь суют? —
Нас тётка Марья унимала.
…И Кузьке-братке, а не мне,
Что называется, попало…
Плашмя лопатой по спине.
Пасхальных, ждали, а пока —
То возносились на полати,
А то — бесились у шестка.
— Да не мешайте, кыш, чертята!
(А ребятишки всё снуют.)
Где деревянная лопата,
Которой тесто в печь суют? —
Нас тётка Марья унимала.
…И Кузьке-братке, а не мне,
Что называется, попало…
Плашмя лопатой по спине.
* * *
Сегодня дочка двойку принесла,
Портфель затеребила у застёжки,
Но показать мне кляксу не смогла:
Прикрыла, словно бабочку, ладошкой…
Я становлюсь взаправдашним отцом.
Давно ли с братом мы в углу моргали? —
И вот уже, с серьёзнейшим лицом,
Теперь могу и я читать морали.
Так жизнь катит вперёд — и вроде вспять,
И в мире есть всегда отцы и дети,
И есть кому за дело отругать,
Но вместе с тем и вечно быть в ответе.
Портфель затеребила у застёжки,
Но показать мне кляксу не смогла:
Прикрыла, словно бабочку, ладошкой…
Я становлюсь взаправдашним отцом.
Давно ли с братом мы в углу моргали? —
И вот уже, с серьёзнейшим лицом,
Теперь могу и я читать морали.
Так жизнь катит вперёд — и вроде вспять,
И в мире есть всегда отцы и дети,
И есть кому за дело отругать,
Но вместе с тем и вечно быть в ответе.
* * *
В копёшке мне тепло и ловко,
Пёс языком горячим льстит,
И тонкий месяц, как литовка,
На небе весело блестит.
Устроив голову покруче
(Не донимайте, комары),
Промеж соломинок пахучих
Смотрю в далёкие миры.
Гляжу. Горжусь Землёю тленной,
В душе все горечи храня…
Поди, вот так же Бог Вселенной
Лежит и смотрит на меня.
Пёс языком горячим льстит,
И тонкий месяц, как литовка,
На небе весело блестит.
Устроив голову покруче
(Не донимайте, комары),
Промеж соломинок пахучих
Смотрю в далёкие миры.
Гляжу. Горжусь Землёю тленной,
В душе все горечи храня…
Поди, вот так же Бог Вселенной
Лежит и смотрит на меня.
9 мая 1945 года
…Отступали… было дело…
Ели жмых — и ничего…
В клубе медью зазвенело
В честь Победы торжество!
В день по счёту пятый митинг
Нас не может утомить…
Говорят: «Не уходите,
Будут ужином кормить!»
Все остались. Я остался
На застолицу-кружок…
Для братишки постарался
Сэкономить пирожок.
Ели жмых — и ничего…
В клубе медью зазвенело
В честь Победы торжество!
В день по счёту пятый митинг
Нас не может утомить…
Говорят: «Не уходите,
Будут ужином кормить!»
Все остались. Я остался
На застолицу-кружок…
Для братишки постарался
Сэкономить пирожок.