Тарелка выскользнула луною
Из рук уставших. Осколки — брызгами.
Вздохнула: «к счастью». А сердце ноет.
И мысли — слипшимися огрызками.
А за окном дождик землю штопает,
А за окном целый день ненастье.
А тут ещё и тарелка, чтоб её.
И надо верить, что это к счастью.

Словно одетая в чистый свет,
В белый шифон, газ.
И до вопроса уже ответ
Там, в глубине глаз.
Я подступаю к тебе, несмел,
Переступив круг.
Столько сказать я тебе хотел,
И не могу вдруг.
Ты улыбнёшься — скользнёт звезда,
Вниз по щеке след.
Я и желание загадал:
Чтоб на двоих — Свет.

Тот, кто смотрит подолгу на небо —
Ищет Бога на небе.
Тот, кто долго смотрит в себя —
Ищет Бога в себе.
Бог — мастак прятаться, впрочем,
Мы научились прятать.
Но послушай — где-то поблизости
Кто-то шепчет: «Ку-ку».

Какая пристальная ночь!
Стряхнув кристаллики жемчужин,
Лакает пёс луну из лужи
И смутно ковыляет прочь.
Дрожит встревожено вода,
Она простилась и простила.
Но всё, что рядом с нею было,
В ней остаётся навсегда:
На дне чернеют небеса,
Дрожит над ними мир бумажный,
И силуэт хромого пса,
Всё пьёт луну, давясь от жажды.

Даёт не каждому Всевышний
Прожить, танцуя на краю,
Десятки, сотни разных жизней,
До капли исчерпав свою.
И этот жребий — не награда,
А крест, которому цена:
Блаженство рая, муки ада
И жизнь короткая одна.

Получается так:
Я открываю глаза,
Вбираю в лёгкие темень,
Скатываюсь с дивана,
И начинаю ползти
По направлению к свету,
Текущему из-под дверей.
Потом зажмуриваю глаза
И выползаю наружу.
Всё. Я проснулся.

Ещё получается так:
Я выключаю свет,
И, щупая спёртый воздух,
Пробираюсь к дивану,
Вскарабкиваюсь на него
И из последних сил
Желаю «Спокойной ночи»
Всем тем, кто меня услышит.
Потом закрываю глаза.
Всё. Я уснул.

И вот получается так:
Я открываю глаза,
Вбираю в лёгкие солнце,
И истошно ору.
Потом начинаю расти.
Потом начинаю мужать,
Потом начинаю стареть,
Потом начинаю дряхлеть.
Потом закрываю глаза.
Всё. Я умер.

Получается так.