Высекая пепел в ночь,
Древний буйвол несётся к смерти,
Учуяв запах плотской сладости.
Я танцую откровенность с первой женщиной на земле.

Оголённые рёбра манят блеском,
Зелень глаз соблазняет на пожар.
Задыхаясь в собственном падении,
Я танцую забвение с первой женщиной на земле.

Дикий рёв отражается дрожью звёзд -
Он предчувствовал ловушку.
Жажда крови оправдала ожидания -
Я танцую истерику с первой женщиной на земле.

Мы безумны в своей грешности,
Но никто не придумал нам креста.
После нас не останется потомства.
Я танцую с первой женщиной на земле.

море
строгое волжское море
сомкнуто поясом
горного жемчуга
не переплыть

ветер
лесостепной
авиазапахом
гонит по стёклам
ток
бежать - не слететь бы

сосны
гранатовый гребень
ткут одеяла туманов
скрыть безымянные сёла
вьюжных упырей

смешаны
времена, короны, рукописи
до первого льда на реке
до первого вдоха на О
до влюблённых стальных птиц
до зимы, до весны ли, до лета?
но вернись непременно

простым и лёгким словом
страх
нельзя обозначить зал ожидания смерти
шаг
неправильный шаг
тебе ставят шах
кто виноват в прямой полосе? ответьте!

Под флагами очередных пятилеток
ткутся ковры
распотрошённых тел
Бюсты новых вождей
громко воздвигнуты
но каждый внутри – пуст
Во мне столько ценной крови
неизвестного происхождения,
что впору вести на расстрел
Я помню отрывки молитв, но весомее знание:
моё имя звучит на немецком
прекрасно
только из твоих уст

сколько бы рек ни пыталось всех нас разделить,
если хотят войны – значит, будет война
я оставлю в своей голове одну мысль и не останусь трусом:
"жаль, что моя любовь не говорит по-французски"
в полночи красной луны кухня обнажена
не существует норны, чтобы сплести для нас нить

мне бы просить за тебя, но мы с тобой оба не верим. Не верь.
если случится, мы выживем, и я вдруг приеду – не открывай дверь.

волосы улетели на юг,
захватив космолёт предпоследней модели -
не прошли медкомиссию

когда я говорю - окно,
я имею в виду - окно
когда я провожу по стеклу пальцем,
это дотошная фотография
когда я бью стекло и режу предплечье и кисть,
я вовсе не думаю о количестве квазичастиц Тамма на квадратный метр монографий Тынянова
я просто ору -
забери
меня
мать
твою
отсюда

требуют кишечный расчёт -
когда ты сдаёшь анализы/квитанции/2-НДФЛ,
когда ты раскладываешь косынку по монитору,
когда ты слагаешь о воздухе/мысли/руках
у нас тут ЗСУ-23-4,
а не какой-то там ах-литсоюз

этот текст должен был быть
не о том
и не сегодня,
не в этом году
и не в этом разделе
но скорость исчезновения растёт в геометрической прогрессии
кажется, ещё пара недель,
и меня наконец утилизируют
как вискозную блузку с браком

в (n-8) раз не оправдать ожиданий

"тут так не принято -
говорить слишком прямо и безыскусно,
что думаешь..."

существа этой почвы
придумали правила
определения
по понятиям - векторы отношений
а потом существа сказали:
вы нарушаете
вы оскорбляете
наши понятия
нашими определениями
здесь, знаете, как бы и то,
а вот как бы и это,
и как бы то ни было,
вас - под железный засов

пишем "возлюби",
в уме "донеси" -
и мой ты,
растворённый в моих сухожилиях
с закушенной губой
не доживший до третьего курса
раздроблен на ивовом перекрёстке
во славу дорациональных рыб

рана моя,
невыносимы очи твои
голос твой матовой кошкой
гнев твой над сумраком разума -
грей же гневом своим
гори же гневом своим
вознеси свой кулак
над плотинами чёрных рек
и разлетятся над нами
златоглазые астероиды
и разорвут эту почву
и разобьют черепа существам
и большим, и малым
и оборвут вдох мой
на ударной гласной твоего имени

так говорю
во имя любви моей
так замыкаю
во имя любви моей
так существую
во имя любви моей

рази.

я мог бы, конечно, похерить историю с веером
пишет Набоков
угасал в полчаса, осыпая багрянец с малины
пишет какой-нибудь пастернак
постмодернистская городская дура
пишет самаро-московский КМ
на волне молодящейся родины
пишет союз литераторов
рядом висели ёлочные игрушки повешенных
пишет он
девочка гладит мою пожелтевшую шерсть
пишет она
падалью возвращаюсь в кольцо своих лет
пишу я
мой новый психоз завис на экране смартфона
говорю я
кар треугольный
говорит птица
я стабильно не понимаю,
что она, чёрт возьми, говорит
в континентальные уши
да наши б слова
из города, где
все трамваи идут до тюрьмы.

безногий седой жук
игнорирует аварийную посадку
презрительным мерцанием
просроченных крылышек

твердит, это моя амбразура,
моя слепая заноза,
засохшая каша на кортике
и недопитый узвар

в жадном припадке грохочет:
мои - каждое облако,
не сгнившее в синем лагере,
распятый в пыли колосок

безногий, пускает пену
с упрёком в пиритовых бусинках
скульптурой на свежей газете
мне стыдно его смахнуть

абонент недоступен безвременно.
он ещё или уже не заслужил
статью в Википедии
благосклонный критический очерк
гранта размером с две ипотеки
и молодую преемницу его Ф в ФИО
но ещё или уже коснулся
рассыпавшегося внутри ветра мха

и ещё не затянуло плёнкой бульон
и уже выпал кирпич из ступени
и уже четыре минуты ожидания на линии
и ещё выдохнула гроза
таяли крылышки капустниц под барабанами капель
и уже свербит по вискам малолетнее осознание

нет ничего постояннее окончательной смерти.

занавесь страницей созвездия
расплети полынь из волос
это настолько чужое
что не стыдно заплакать
им не стыдно писать простыми словами
а я забыла простые слова
и теперь эта чужая
навязанная
простота
вшивает в мой слух треск костей
убегаю от таких умных взрослых людей
на свой двенадцатилетний холм
там любимое серое небо
и девочка на качелях со сломанными руками
смеётся
нет, не она
это не её смех
жирного мужика позади меня
это он сломал ей руки?
это она сломала ей руки?
это я сломала ей руки?
это я сломала ей руки
это я сломала мне руки
это я
и мои качели

О собственных стихах говорить очень сложно, поскольку обычно требуют какую-либо аргументацию по использованию того или иного образа или приёма, а я не вижу смысла в подобных оправданиях. Несмотря на то, что тексты видятся читателями как сплошные наборы образов, в них всегда заложен сюжет из реальной жизни, рефлексия на событие или невысказанный диалог с человеком. Я не вижу в подобном психологическом (к себе я бы даже применила слово "психический") методе высказывания ничего предосудительного, на данный момент держу это за основную позицию в моём творчестве. Не считаю себя обязанной создавать новые темы или переворачивать старые на иной лад в гонке за "вкладом в искусство", моё появление на открытой поэтической сцене случайно и не по моей инициативе. Вообще радикализм это не моё, не терплю радикалов в искусстве как навязывание своих идей другим. Больше стараюсь работать над формами и собственно системой образов. Мне бы хотелось самой увидеть в себе какой-то свой узнаваемый стиль и понять, узнают ли меня читатели и по каким текстам.

Есть стихи, которые хороши целиком – на мой взгляд, это «Бесконечность не чувствительна» и СМР#2. Есть уместные размышления, опора на предметы, способность посмотреть с нескольких точек зрения («это я сломала мне руки»), неочевидные образы. «до первого вдоха на О / до влюблённых стальных птиц». Автор способен говорить о смерти или выживании, не впадая в мировую скорбь. Хотя и немало штампов – «в безумной тоске, не нашедшей покой», «воззвавший к моей непокорности», «желание смертных мук». Некоторая доля уклонения от реальности в игрушечность или в демонстративную безобрАзность, которая из-за демонстративности тоже выглядит игрушечной.