Марш звенящий, марш кровавый,
Марш бравурный, но не бравый,
Он покров срывает с сердца,
Превращает души в прах.
Марш тяжёлый, марш проклятый,
Не бойцы и не солдаты
Под него идут, сминая
Всё живое на пути.
Марш, сметающий молящих,
Праведных, тупых, пропащих,
И за ним в ничто уходят
С серым пеплом города.
Громче, громче марш играет,
А ряды всё нарастают –
С криком боли каждый мёртвый
Марширующим встаёт.
Марш сильнее с каждым мигом
Прорастает чёрным ликом,
И никто не остановит
Сумасшедший, дикий марш.
Вдруг раздался плач ребёнка,
Чистый, искренний и звонкий,
Словно громом оглушённый,
Тотчас замер страшный марш.
Растворился, будто не был,
Солнцем озарилось небо –
Так одной слезой младенца
Был повержен тёмный марш.

Мы в мир придем, чтобы его создать.
Мы в мир придем, чтобы его разрушить.
Нам не из чего было выбирать –
Закованы в эпоху наши души.

Мы все – сизифы, проклятые веком.
Мы сами палачи своих трудов.
Всё, что творилось в муках человеком,
Должны мы заковать в металл оков.

Мы создаем кумиров на мгновенья,
Осознавая – мы же их убьем.
Впиваемся в романтику видений,
Но знаем, что их сами осмеём...

Выстраиваем счастие на прахе,
А после обращаем снова в прах.
И, возвещая о презреньи к страху,
Мы чувствуем – поработил нас страх.

Мы помним – не дано нам выбирать.
Мы помним – умирают наши души.
Мы в мир пришли, чтобы его создать.
И мы уйдем, когда его разрушим.

В твой светлый храм войти смиренно,
Забыв мирское бесовство,
И погрузиться вдохновенно
В глаз изумрудных колдовство.

А люди храм не замечают,
Всё мимо ходят в суете,
Но я нашел врата от рая
Здесь, в жизни, а не в высоте.

А тот, другой, уже не нужен,
Ведь нет в нём твоего огня,
Теперь не выйду я наружу,
Отныне здесь судьба моя.

Забудем про безумье мира,
Оно не нужно больше нам.
И будут в вечности эфира
Лишь я. И твой лучистый храм.

Метаться в застенках зеркал:
Зеркал, искажающих свет,
Повсюду бесовский оскал
Глумится две тысячи лет.

Старик Азазелло меня
Исследует смехом – кнутом,
В острогах полночных пленя,
Хохочет навязчивый гром.

Стекло встретит сталь – это крик:
То нервы стальные кричат,
Блуждает дурманящий лик,
Во всех отражениях – ад.

Иллюзии злобы притон –
Пустое святилище слов.
Я вмиг Зазеркальем сожжён,
Но миг этот – старше богов.

В немой пустыне странный хор идёт,
И не поют – мычат, закрывши рот,
Здесь каждый во вражде с самим собой,
Плутая озверевшею толпой.

Их всех ведёт монах, давно слепой,
А вот, забывши меч, спешит герой,
Считая преступления Венца.
Спит кто-то, в ожидании конца,

А вон смеётся шут с зашитым ртом,
Хохочет – хоть мечтает лишь о том,
Чтобы всадить в себя стальной предмет,
Поскольку плакать сил давно уж нет,

А справа проповедник без души,
Его слова слащаво – хороши,
Вот тень Творца, забытая Творцом...
А может быть, украдена Венцом,

А вон, к груди прибив нательный крест,
Глаголет Чёрт, озвучивая Весть,
А здесь орёт псалмы певец глухой,
С улыбкою бессмысленно – простой.

Метаются без цели сорок лет,
И не найти им ни на что ответ,
Ещё их много там – незрячих и пустых,
Возможно, что ты тоже среди них.

Мы оденемся в маски людей,
Поснимаем звериные шкуры,
Двуязычие идолов – змей
Мы взрастим в ваших жалких фигурах.
Мы поможем, подставим плечо,
Мы опорой вам станем до смерти,
И, свища серпантином – бичом,
Вскроем путь вам, – вы только поверьте!
Но как только поверите в нас,
Мы воскреснем, мы станем едины,
И тогда пропоют в этот час
На коленях нам песнь серафимы.
Пусть мы – бесы, мы станем сильней,
Будем жить, возрождаться и мыслить,
И кольцо гениальных идей
Мы прокрутим назад в млечной выси.
Дайте время – своё заберём,
Не побрезгуем взять и чужое,
Мы вас выжжем священным огнём –
Впереди всё! Пока нас лишь трое.

Нет, им не погасить костёр у нас в глазах,
Не сосчитать огней во взоре,
Мы будем жить – и в радости и в горе,
Назло смертям нас не коснётся страх!
Мне всё равно: в степи, у моря иль в горах,
Мы будем жить и в славе и в позоре,
И пусть посмотрят с завистью, с укором,
На нас все те, кто правит в небесах!
Мы будем жить – в особняках, в притонах,
И не смутит меня отсвет твоей короны,
Ведь этот свет – часть нашего огня.
Мы будем жить – сильнее нет меня,
Я сотворю закон – он выше всех законов:
Ты будешь жить – а значит, жив и я!

Вся история – как караван,
Правят им жестокие купцы,
И за перевалом перевал
Одолеют жадные слепцы:
"Народ наш – корабли пустыни,
Поел, поспал, и марш вперёд!
А вместо их голов пустые дыни,
Прекрасен наш верблюжий скот!"
Воет и беснуется народ:
"Ну, скорей, в невиданные края!"
Караван истории идёт,
Но за ним из крови колея...