Переводы

Мухаммад ЮСУФ

Но я себе не изменял...
Тюбетейка

Лишь у поэтов и приверженцев традиций
Наш головной убор не сдал еще позиций.
При вкрадчивых шагах, приглаженных висках,
Неловко тюбетейке на главах.
И тисненные - в три копеечки,
И из Чуста тюбетеечки,
Переливчатые андижанские,
И жемчужные маргиланские,
Неотъемлемые, многоценные
Вы в кино остались, незабвенные.
Но почему лишь у приверженцев традиций и поэтов
На головах такая вот краса?
Задаю вопрос я, сам при этом,
Шляпу нахлобучил по глаза.
Родной убор теперь - история, литература,
Хоть тюбетейка всем нам по сердцам...
Вокруг бурлит кипение культуры,
Зато вниманья меньше к головам.
Лежат на полке тюбетейки Миртемира и Гуляма,
Мы забываем их беспечно и упрямо.
Но тюбетейка в душу смотрит нам в упор.
В узорах - непрощающий укор.
Поменьше б наших сделок недостойных.
Без тюбетеек много сел и городов.
Иль тюбетеек нет теперь пристойных,
Или, достойных тюбетеек, нет голов.

Подошло время "Новостей дня"

Сквозь тусклый свет чредой событья на экране,
Сидит на корточках мальчонка на айване,
В рубашке грязной умостился на рогоже,
От телевизора глаз оторвать не может.
А жизнь вокруг него бурлит ключом,
Грохочет в темном небе грозный гром,
Дождь каплями молотит двор и дом,
Бабуля бегает за скачущим телком.
Она теленка, задыхаясь, проклинает:
"Чтоб лопнул ты!" - и колышком грозит.
А внук на корточках в обтрепанных штанишках
За новостями пристально следит.

Живу в столице и по горам скучаю,
По разнотравию лугов скучаю.
По одуванчику - доверчивому другу -
Среди коробок каменных скучаю.
Под ливнем бегал я еще вчера,
И пел, лицо росою омывая.
Лукавых бабочек ловила детвора...
По детству моему давно скучаю.
В Ташкенте лишь заря встает
Стук каблуков высоких уши рвет,
Скучаю по скучающим по мне-
По босоногим я друзьям скучаю!
Ушел я от тебя, мак алый, чистоликий,
Известности, как счастья, ожидая.
Вокруг на нежных пальцах злата блики.
Я ж по мозолистым рукам скучаю.
Что мной не узнано досель - узнал,
В огромном городе беспечно согрешая,
В мечтах дворцы и замки воздвигал -
Теперь по дальним-далям я скучаю.
Чуть в городе обманщиком не стал,
Жил, сердца теплоты не отдавая,
И так давно Тебя не навещал –
Сейчас по чистым родникам скучаю.

Я был жестокосерден,
Я был немилосерден.
Ничьих советов я не принимал.
Друг за меня переживал,
А недруг громко ликовал.
Но я себе не изменял.
Хоть тишины и мира я желал -
Все ж каждый день устраивал скандал.
"Спокойнее будьте, сдержанней."
Но я себе не изменял
Полюбилась девушка-неровня.
Подольститься я не пожелал.
"А вернулся б - жили бы по-царски."
Но я себе не изменял.
Шептали мне: "Хитрее будь, проворней."
Но я под эту дудку не плясал.
В ущерб себе что белое, то белым,
Что черное, то черным называл,
И никогда себе не изменял.
Но сердце чувствует отчетливо и ясно:
Друзья, я счастлив - все прекрасно:
В Ташкенте лучших я поэтов превзойду!
Или домой вернусь, позором смятый,
И там, обняв пушистый стебель мяты,
Смиренно у ручья на небо отойду!

Горемычная, нежная, скромная,
Слезы тайные льются рекой:
Ни вдова, ни жена ты законная
День за днем и луна за луной.
Будь ты Зайнаб, будь ты Кумуш,
Оставит тебя без защиты твой муж,
От ревности ты никуда не уйдешь,
В доме страдания гибель найдешь!
Пусть он не бек, а пастух простой,
Пусть он бедняк, пусть он изгой,
Но в сердце твоем воцарится покой,
Когда он твой.Когда только твой!
Дом страдания - символ разлуки,
Для обоих в нем яства - яд.
Ни любимого вам, ни супруга,
И дворец превращается в ад.
Будь ты Зайнаб, будь ты Кумуш,
Оставит тебя без защиты твой муж,
От ревности ты никуда не уйдешь,
В доме страдания гибель найдешь.

О, милая отчизна!
О, дивная страна!
Ты, Родина, на радость нам дана.
Любимая, навеки я твой сын,
Поэтом стал в
Я наше клеверное поле не отдам
За Колизей, Биг Бен и Нотр Дам.
Ты цветешь между рек, средь могучих гор,
Красотою твоей не насытить взор.
Сколько судеб видал, сколько разных стран –
Но тобой лишь горжусь, мой Узбекистан.
Видел в дальних странах множество красот,
Может, я придирчив, может, слишком прост,
Но отдам парижский лучший ресторан
За тандыр во дворе, за родной ширман.
Там все чуждо вокруг, и язык не мой,
Слова мне не сказать, будто я немой,
Из зениц сон ушел, из души покой.
И трех дней не прошло, я хочу домой.
Вечно будешь ты жить, а с тобой и я
Стану вешней травой для тебя, земля.
Аравийской видеть не хочу газели.
Буду ждать бахмальских ярочек в апреле.
Каждый день с тобою - праздник для меня.
Я приветствую всех, знающих тебя,
Трудно жить без Родины даже краткий миг –
Жаль мне тех, кто край мой сразу не постиг.

Так смотреть, малыш, совсем негоже –
Чистый, честный человек я все же,
И меня качали в зыбке терпеливо
Давней осенью пол этой кривой ивой.
На бескрайних полях повзрослел я тоже,
Видел столько я рук с треснувшей кожей...
Когда строфе я покорился в снах,
В Ташкент уехал, грезя о стихах.
Там не знал Ойбека,
Не читал Гуляма,
Забыл Миртемира,
Усмана Насыра...
Лишь бейтов Навои глубины постигая,
Я осознал красу родного края.
Но взор твой пристальный все наблюдал за мной,
Что хочешь ты? Скажи, я пред тобой!
Не смотри так, мальчонка с хирмана.
Ведь строки лучшие - боль сердца - посвящаю,
И путь тернистый, но прекрасный предрекаю,
Тебе, двойник мой, с полевого стана.
И любит Ролину лишь тот чистосердечно,
Об этом всему миру я скажу,
Кто, приложившись к иве с колыбелью,
В глаза посмотрит смело малышу.

Для тебя кажлый день праздный,
Есть богатство, а совести нет,
Я - единственный в мире несчастный,
А тебя счастливее нет.
Не спою я о рае сонет -
Мама, домик пол крышей из глины,
Тот, где пролита кровь пуповины –
Мне другого прибежища нет.
Небеса и земля - все тебе,
Не коснется тебя навет,
Нет желаньям твоим конца,
Нет и смерти, и кары нет.
Я не ангел - безвестный поэт –
Твой соплеменник Мухаммад.
За грехи попаду прямо в ад.
В хадж поехать - так денег нет!..

-        Что это "жизнь", эй, человек?
-        Жизнь - улетевшая птица.
-        Что "сожаление", эй, человек?
-        Сон в усталых зеницах.
-        Что есть удача, эй, человек?
-        То - две руки трудовые.
-        Что есть мечта, эй, человек?
-        Дороги мои роковые.
-        Ты про обман мне скажи, человек.
-        Ложь - долгая сказка поэта.
-        Тогда что же правда, эй, человек?
-        Сердце в крови - правда это.
-        Что есть печаль, эй, человек?
-        Жалости сладкой игрушка.
-        Счастие что, эй, человек?
-        Черного хлеба горбушка.
-        Черный, тяжелый хлеб - это что?
-        Друг, вера в законы природы.
-        А вера-то что, скажи, человек?
-        Спроси у "врагов народа".

Как осенью прекрасна Фергана -
Кишлак родной всегда подобье рая.
Ах, мама, как по лому я скучаю!
В салах, наверное, айва уж зацвела...
По холмам смешные жеребята
Мчатся вихрем, искры высекая.
И монетки дарят волнам сая
Молодухи, сыновей желая.
И о чем ты думаешь, вздыхая,
С трепетом поэта вспоминая,
Когда левы, мимо пробегая,
Тебя приветствуют, улыбками сверкая?
А я по-прежнему бродяга бренный,
Несомый ветром, как песчинка во Вселенной.
Известности у Бога попросил,
А счастья попросить забыл.
Как осенью прекрасна Фергана!
Подобье рая - милая страна.
Письмо закончил. Время вышло.
А Зеби, поли, уж замуж вышла?

Красавицы, как удаются вам обманы!
Красива ваша ложь и ясная улыбка...
Красиво ставите вы нам капканы,
Красивы ваши очи - сердцу пытка.
Собою вы гордитесь, недотроги,
А счастье есть? Пусть скажет кто-нибудь.
Красиво вы сбиваете с дороги,
Красиво возвращаете на путь.
Красавицы, как вы красиво льстите,
Души сокровища присвоив без зазренья,
Красавицы, как вы красиво мстите,
Ушедшую любовь отдав на униженье.
Порою вы, как ива, беззащитны,
Но видит жертву взгляд ваш ненасытный.
Пришло ли время для красивого обмана?
Красиво ставите вы нам капканы.

Богатство все я обменяю на бабочку в моем саду,
И жизнь свою на радугу, что в чистом небе, я менять пойду.
Сияньем город весь покрытый бетоном жалит мне бока,
Никак к такому не привыкну, съедает здесь меня тоска.
И даже если дом мой станет великолепнейшим дворцом,
На глиняный кирпич сменяю дворец, глупцом прослыв при том.
На поэзии я не помешан, и вить мне не надо гнездо,
Однако, как поэт известен, но все готов отдать назло!
Сменяю на кусочек дыни я славу бренную свою,
Для своего живу народа и скромно песнь о нем пою.
И все, годами написал что в свою толстенную тетрадь,
На сумаляка пиалу готов я поменять.

Не печалься, сердце. Не молчи, не грусти,
Мой отец - белый тополь, он укроет в пути.
Моя матушка - ива, мята стала сестрой,
А сестренкой - тюльпан мне, с длинным стеблем-косой.
Как луна одинока, так и я одинок,
Без родимой сторонки я давно бы иссох.
Горный пик стал мне братом, а братишкой - орел,
У великой природы сам я крылья обрел.
И вы спросите если: "А сидишь ты на чем?"
- На соленой землице, мне она - отчий дом.
Облака - мне постель, в них по небу плыву
И касаюсь крылами о земную траву.
Вспышка молний - улыбка, ну а слезы мне - дождь,
Лев меня с леопардом берегут день и ночь.
Не считал никогда я кровных, личных врагов,
Если смелы - за них бы жизнь отдать был готов.
Но живу и не знаю, кто друзья мне, кто нет.
Рядом только мой спутник - Бог один на весь свет.