"Медный всадник" стальным был написан пером,
Не гусиным, -- и это заметно,
И особенно там, где, задуман Петром,
Город чудно вознёсся, победно.

Есть горячая связь меж пером и рукой,
Стихотворной строкой и суставом
Локтевым, меж тяжелой, державной рекой
И живым человеческим правом.

И любуюсь царем, и Евгения жаль,
Как утешить его, как спасти нам?
Словно автор откладывал в сторону сталь
И писал о нем прежним, гусиным.

Три раза имя он менял.
Не сам менял, -- ему меняли.
Когда б Париж так пострадал
Иль Рим, то выжили б едва ли.
Блестит Нева, как тронный зал,
Толпятся чайки на причале.

Столицу северную жаль.
Смотрю на бывшую столицу:
Как будто вынесли рояль,
Как будто вырвали страницу.
Но как идет ему печаль,
Какое счастье в нем родиться!

Кто живет в этом доме, тот домом своим не любуется:
           Он не видит фасада.
А фасадом любуется тот, кто проходит по улице,
По другой стороне ее – не отвести ему взгляда.
           Рядом с ним его спутница,
Хорошо ему с ней, она всё понимает, как надо.

Замедляя шаги, говорит ей, как другу Горацию:
           Посмотри, что за чудо!
Как люблю я симметрию эту и конфигурацию,
Принесенную в сумрачный мир неизвестно откуда!
           И в нирвану, в прострацию
Впору впасть, да нельзя: Аполлон здесь уместней, чем Будда.

К человеческой правде добавлена лучшая, вечная,
           И подсказано свыше
Нам, что к жизни нельзя относиться, как мы, недоверчиво.
Слышишь, что говорит эта статуя в каменной нише?
           Что бессмертие нам обеспечено,
Только не заносись: тем надежнее тайна, чем тише.

Смотрю на ростры эти, шпили,
На блеск Невы и мощь ее.
Как будто небо закрепили
За каждым городом свое,
И петербургское иначе,
Чем флорентийское, глядит,
То просияет, то заплачет,
То самый мрачный примет вид.

Нам переменчивость присуща,
Нам постоянство не дано.
Нам будет скучно в райских кущах
Блаженство вечное одно,
Тоски захочется, печали,
И снег нам нужен, и дожди.
И во Флоренции б скучали, --
Попробуй год там проведи.

Львы разинули пасти,
Нам расправой грозя.
Разве можно от власти
Отказаться? Нельзя.

Им, гранитным ли, медным,
Представляется власть
Древним делом заветным:
Прикипеть к ней, припасть!

Не расстанется с нею
Тот, кто к власти пришел.
Забегает в аллею
То Борей, то Эол.

Раскрывает объятья
Дуб, листвою кипя:
Никаких демократий,
Умоляю тебя!

Тень дежурит в подъезде,
Как Ашшурбанипал.
Ты бы на его месте
Тоже власть не отдал.

И нельзя вполнакала
Власть любить – отберут.
И не зря Каракалла,
Строя бани, был крут.

И клянутся богами,
И глядят всё мрачней.
Как тебе со стихами,
Не расстаться им с ней.

Аллея похожа была на туннель
Под липами в сладком цвету
И голову сырость кружила, как хмель,
И чудный был сумрак в саду,
А дальше не знаю, о чем рассказать,
Но, выйдя на солнечный свет,
Хотелось в аллею вернуться опять, --
Какой баснословный сюжет!

Какой прихотливый, желанный какой,
Причудливый, было бы жаль
Его погубить, заменив на другой,
Смутить, увести его вдаль,
Придать ему важности, встречу в саду
Нездешнюю изобрести.
Не надо! Вернусь и еще раз пройду
Назад по тому же пути.