1.
Не вступая с луком в споры —
Пусть он людям очи ест,
Огурцы и помидоры,
Набирая важный вес,
Норовят в листве укрыться,
Чтоб подольше не нашли,
А редиске не сидится,
Так и лезет из земли.
Ей не терпится от грязи
Отряхнуть лихой подол —
Пусть не в бары, пусть не в князи...
Но хотя б на барский стол.
Раскраснелась одалиской.
Крепких бёдер крут овал.
Не случайно, знать, редиской
Ленин Троцкого назвал.
2.
И мрачна, и душна парниковая клеть,
Надоела до чёртиков зелень одежды:
Раскраснеться б, да где там — родимая плеть
От рожденья в неволе и строгости держит.
Не заморский гордец, не таёжный хитрец,
Весь в пупырышках, да и не вышел росточком,
Не приметный ничем рядовой огурец
В тесноте доживает по банкам и бочкам.
А потом на столе незаметно умрёт,
Расчленён и по тёмным желудкам рассован.
Но наутро посмертною славой придёт
Запотевшая банка с ядрёным рассолом.
3.
Чёрный груздь узнал, что белый
Назван лучшим из груздей,
И его весьма задела
Злонамеренность людей.
Возмущался черногубый:
Пусть он чёрен, но он чист.
Ну а белый — грязный, грубый
И того-с — увы, горчит.
Глупый выбор мучит душу
Злее, чем лесоповал.
На соседушку-волнушку
Боль с обидой изливал:
Это ж заговор учёных...
Сколько в кузов ни просись —
Давят чёрных, топчут чёрных!
Даже в лес пришёл расизм.
4.
Любо сплетничать лисичкам:
«Рыжик пусть и царь, и бог,
Но червями он напичкан,
Словно ливером пирог.
Белый — тоже, пусть и важен,
Крепок пусть и мясом бел,
Но подрос и, прямо скажем,
Безобразно одряхлел.
А лисички — без помарки,
Пусть не броской красоты,
Даже те, что перестарки,
Изнутри всегда чисты».
5.
Кровь холодная у рыбы.
Но, не ведая страстей,
Как бы рыбы вдруг смогли бы
Столько наплодить детей?
6.
Палтус дал налево тягу,
И за это камбала
Рыбу честную навагу
Простипомой назвала.
7.
Не страдают раки раком,
Перед СПИДом не дрожат,
Потому что раки браком
И любовью дорожат.
8.
Килька — прозвище нелестное,
Но малявка гнёт своё:
«Мной закусывают честные,
А севрюгою — жульё».

Лейтенант хрипит и злится,
Обстоятельством зажат,
Даже кубики в петлицах
От волнения дрожат.
Надо выпить водки сотку,
На полроты полведра,
И забрать у немцев сопку,
Ту, что отдали вчера.
Если страх приказы глушит
И мочой пропах мундир...
Но солдат обязан слушать,
Что прикажет командир.
Если слишком соображают,
Дальним — кнут, а ближним — плеть.
Бабы новых нарожают —
Нечего солдат жалеть.
Не по силам сопка танку,
Надо роту поднимать.
Лейтенант орёт: «В атаку!
Залежались... вашу мать!»
Поднял их, как будто вывел
Пулемёту на обед.
Лейтенанта — в рядовые,
А полроты — на тот свет.
На губе мальчишки с Дона
Пух, сменивший молоко.
Небо, как всегда, бездонно.
Дно могил неглубоко.
Бедной бабе похоронку
Почтальон хромой привёз.
Можно плакать очень громко,
Можно тихо и без слёз.
Боль не выжечь, как заразу,
Ну а тут вдруг — помогла.
Год прошёл, как по приказу
Баба сына родила.
Будто бы с войны пришёл он —
Всё-таки ещё ждала,—
Точно так же, как старшого,
Александром назвала.
А потом всю жизнь дивилась:
Как похожи пацаны.
И молилась, и молилась,
Чтобы не было войны.

Бронза на Руси всегда свинцова.
Храм нетрудно превратить в тюрьму.
Вологда, убившая Рубцова,
Памятник поставила ему.
Водрузили, и спокойней стало.
Отдан долг, замолены грехи.
Сдобренные мощью пьедестала,
Кажутся значительней стихи.
И сама собой приходит гордость
За талант и славу земляка.
Рядом, сознавая непригодность,
Неуместность, вряд ли с языка
Слово покаянное сорвётся,
Чтобы кануть в прорву громких слов.
Сколько их друзьями назовётся,
Бывших непроявленных врагов?
Это ожидаемо, так было:
Испокон слетались на беду.
Может зарасти его могила —
Памятник всё время на виду.
Невозможно сразу всем потрафить —
Реализм негоден для икон.
Есть престижный фон для фотографий,
Есть кому собой украсить фон.

Бутерброд без масла, без икры —
Это просто корочка скупая.
Ножницы редактора остры,
Потому что голова тупая?
Не настолько.
Правила игры
Выбраны коварно и блудливо.
Ножницы редактора храбры,
Потому что задница пуглива?
Это ближе к истине.
И всё ж
Есть в заначке и другие страсти,
Чтоб творить безжалостный правёж,
Наслаждаясь полнотою власти.
Бедный автор, опусы твои
Превратит в кастратов и уродов
Эта жертва чьей-то нелюбви
Ради полноценных бутербродов.
P. S.
Под руку попался старый стих,
Посвящённый бдителю культуры.
Зло писал.
Но были среди них
И вполне достойные фигуры.
Те, что, всем гордыням вопреки,
Ради попупьяного паршивца
И его пронзительной строки
Не боялись должности лишиться.
1980, 2013

Егор Тимурович Гайдар
Не пил, наверно, «Солнцедар»,
Иначе бы скатился вниз
Он из журнала «Коммунист»
До уровня многотиражки
И там бы захлебнулся в бражке.

Перемены, те, что назревали,
Принесли не пьяные матросы,
Но пошли такие трали-вали...
Русские проклятые вопросы.
Расплевались с ханжеством и ложью,
Поглумились вдоволь над вчерашним
И бредём впотьмах по бездорожью,
Потому что по дороге — страшно.

И в доску свой, и родом здешний,
Без гонора и в меру пьёт,
А место занял не своё.
Залез, как воробей в скворешню,—
Чирикает, но не поёт.

По разным правилам играли
Судьба с Удачей, не вступая в сговор.
Счастливчик наступал на грабли,
А грабли нагло били в лоб другого.

Догадался, что немолод,
Понял правила игры.
Не бросает в жуткий холод
Из болезненной жары.
Ожиданий, упований —
Нет,
И не на что пенять.
Список разочарований
Нет желанья удлинять —
Хватит! Битый и учёный,
Выставляешь трезвый счёт...
Только этот список чёрный
Сам ветвится и растёт.

Удивительны оттенки
Слова. Скажем, например,
Человек поставлен к стенке,
Или к стенке — шифоньер?

Независимо от систем,
Вероисповедования и масти
Власть подаёт тем,
Кто даёт власти.

Не надо врать
У главных врат!
Кто годен в рать —
Не годен в рай.