Природу-кошку гладит Бог
По нежной спинке.
И в небесах переполох,
Летят дождинки
К земле, дрожащей от любви,
Грома грохочут.
Всем хватит серебра. Лови!
И пей, кто хочет!
И радуга среди дорог
Взошла над полем...
Природу-кошку гладит Бог,
И сам доволен.

Вечерами зимними в детстве, у огня,
Стали откровением сказки для меня.
Мчались сани быстрые, ветер завывал.
А окно узорами кто разрисовал?
Чьих следов таинственный росчерк
                                                                  вдоль реки?..
Облака пушистые в небе так легки,
Розовые ленточки в гриве у коня...
Что за далью синего леса
                                                ждет меня?..
В лампе керосиновой фитилек чадит,
Слышно, как подойником
                                                 бабушка звенит...
Пусть глаза закрытые —
                                              здесь не заблужусь.
Каждое мгновение помню наизусть!

Что остается после нас? Деревьев тень.
В наивном взгляде детских глаз — грядущий день.
Произнесенные без лжи любви слова.
На полотне длиною в жизнь — лик божества.

Что заберем с собою мы за облака?
Реки неспешное тепло и скрип песка.
Все, что сквозь пальцы утекло, оставив след.
В чем только музыка и свет, а смысла нет.

Мать-и-мачеха вдоль дорог.
Золотые монетки бог
Обронил на ладони весны.
Снег растаял, и стали видны

Между мятых банок пивных,
Стекол битых, кульков пустых.
Но пройдет еще день или два —
Скроет все молодая трава.

Мать-и-мачеха вдоль дорог,
Мой возлюбленный — на порог.
И загадывать я не хочу
Чем за счастье судьбе заплачу.

Сгаснет май — золотые деньки.
Где свидания были легки.
Но годам и седым ветрам
Я любовь мою не отдам.

Молодая золотую рано косу расплела,
Обручальное колечко нелюбимого взяла.

Обещал, что приласкает, залатает раны все...
Одуванчик расцветает, умывается в росе.

Золотой венок девичий уплывает по волне.
Обручальное колечко обжигает руку мне.

Золотое, но чужое... Что хотела доказать?
О другом сердечко ноет. Я не в силах удержать.

Одуванчиков колечко речка быстро унесет,
А разбитое сердечко нелюбимый не спасет.

Ах, березонька, девичья рука.
Белая кора, раны черные,
Колыхаешь ты моего сынка
Во чужой земле некрещеного.

Как по льду иду —
тонкий лед трещит.
Стынет на столе тело млелое...
Не кричит дитя, и душа молчит.
Много лет молчит, что ни делаю.

Но придет пора,
выгорит кора.
Пропадут слова непрощеные.
Ах, березонька, я твоя сестра.
Кожа белая, думы черные.