Жамидин родился в высокогорном селении Микрах, расположенном у подножия священной горы Шалбуздаг и названном в народе аулом поэтов. К примеру, в сборнике "Родники Микраха", изданном в 1994 году, представлены произведения двадцати двух микрахцев, из которых семеро имеют официальный статус членов Союза писателей России.
Жамидин мечтал открыть в родном селе музей поэтов, где бы выставлялись книги, личные вещи, письма местных авторов, а также их многих собратьев по перу, приезжавших в Микрах на литературные встречи.

А таких памятных встреч на родине Жамидина проходило несчётное количество и о них сельчане помнят с благодарностью.
Все поэты, побывавшие здесь, восхищались природой и людьми этого удивительного и древнейшего селения, воспевали его в своих стихах, и для гостей-стихотворцев Жамидин являлся олицетворением Микраха и величавого Шалбуздага.
Расул Гамзатов в своей статье "У него своя сакля" (журнал "Москва" № 2, 1969 г.) писал о Жамидине: "…когда к нему приезжают гости из Москвы или из других городов, он в первую очередь им показывает не музеи, не театры, а свой далёкий родной аул и свою дорогую саклю".
Не случайно, что "горскость" Жамидина берёт начало в вершинах микрахской долины, в древней отеческой земле, богатой уникальным фольклором и народным юмором, благодаря чему будущему поэту с самого раннего детства привилась любовь к отточенному художественному слову. Глубинная привязанность к своим духовным и кровным корням в поэте и в его творчестве сохранялась до самых его последних дней.
Рассказывая о начале своего творческого пути, Жамидин любил вспоминать один эпизод из своего детства. Когда его, подростка, родители отправили в районный центр Усухчай за керосином, Жамидин сэкономил на топливе и купил в книжном магазине сборник стихов Сулеймана Стальского. Этот красочно изданный томик перевернул судьбу мальчика: он окончательно решил избрать себе путь стихотворца. Того ему стали сулить и родители, и соседи, которые иногда по вечерам приходили в отцовский дом Жамидина и просили его почитать стихи Гомера ХХ века. Будущий поэт каждый раз с радостью исполнял эту просьбу и сам тоже уже пробовал сочинять стихотворные тексты.
Но со своими первыми опытами он ходил на суд к известному лезгинскому поэту Шихнесиру Кафланову, преподававшему в Микрахской средней школе лезгинский язык и литературу, и внимательно прислушивался к его советам и замечаниям.
Помню, как Шихнесир-муаллим, ставший литературным учителем всех, младше его, микрахских стихотворцев, журил меня за то, что я слишком робко захаживаю к нему со своими опусами, и ставил мне в пример Жамидина: "Бывало, я запирался у себя дома и писал свои стихи, уединившись, – вспоминал учитель. – Но Жамидин входил ко мне через окно и показывал, как он после моих пожеланий исправил те или иные строки в своих стихах и прочитывал новые… В литературе быть робким нельзя! Надо быть настойчивым, как Жамидин!"
В литературу Жамидин вошёл не через окно, а открыл её двери своими зрелыми и самобытными стихами.
Первая книга поэта "Чертополох" пробивала себе дорогу с большими трудностями, поскольку в ней была неумолимая сатира на тогдашнее чиновничество. Это и настораживало начальников издательства, хотя рукопись книги прошла все инстанции предварительного "досмотра" – обсуждалась на заседании лезгинской секции Союза писателей республики, рецензировалась в разных инстанциях, рассматривалась на художественном совете в издательстве и была предложена к изданию. Обкому партии могло не понравиться, что какой-то молодой автор осмеивает "хакимские нравы и привычки".
Редактор будущей книги, писатель и односельчанин Жамидина Мурадхан Шихвердиев счёл не лишним застраховаться ещё одной рецензией, которую вскоре было поручено написать Шах-Эмиру Мурадову, флагману лезгинской поэзии тех лет. Известный поэт был восхищён стихами молодого сатирика и вместо рецензии отделался лишь доброжелательным четверостишием в поддержку Жамидина. Этими четырьмя строчками редактор предварил будущую книгу, сказав: "Теперь мне никакой обком не страшен!"
Книга вышла в оформлении известного художника Магомеда Юнусилау и принесла Жамидину заслуженную славу профессионального поэта-сатирика, чуть ли не единственного во всём Дагестане. Это был 1958-й год.
После этого на лезгинском языке друг за другом вышли книги: "Сатира и юмор", "Немного смеха", "Был бы толк", "Камушек в чарыке", "Устыдившиеся усы", "Меню сатирика", "Слушаюсь!", "Ты его не знаешь", "Серебряный зуб". Голос поэта-сатирика был услышан в Москве и во всей огромной стране благодаря публикациям на русском языке. В переводах Андрея Внукова стихи поэта стали появляться на страницах журналов и газет, таких как "Крокодил", "Дружба народов", "Современник", "Москва", "Юность", "Нева", "Дон", "Молодёжная эстрада", "Литературная газета" и "Литературная Россия". Эти публикации затем составляли отдельные сборники, выходившие в столичных издательствах: "Дал-взял", "Есть обычай в горах", "Камушек в чарыке", "Был бы толк", "Возраст горца" и др.
Одним словом, творчество Жамидина стало неотъемлемой частью литературного процесса в масштабах всей огромной страны. Он был признан одним из лучших сатириков России.
В 1980 году в Союзе писателей России, на заседании Комиссии по сатире и юмору состоялось расширенное обсуждение творчества Жамидина, где принимали участие известные сатирики и юмористы Леонид Ленч, Вадим Бахнов, Юрий Благов, Мануил Семёнов, Александр Николаев, Владимир Владин, Андрей Внуков и Байрам Салимов. На заседании председательствовали секретарь Союза писателей России Георгий Ладонщиков и Леонид Ленч. Все выступившие были единодушны в признании творчества Жамидина как "явление не рядовое в нашей сатирической литературе".
В газетах и журналах прошлых лет сохранилось немало отзывов, рецензий и статей, написанных о самобытности творчества микрахского смехотворца. Все эти материалы собраны и приведены в единую систему в замечательной книге писателя и профессора К.Х. Акимова "Сатира и юмор Жамидина". Всех интересующихся творчеством поэта лиц я отсылаю к этой книге, которая увидела свет, когда её главный герой ещё был жив.
Но годы, прошедшие после неожиданной смерти поэта, нас убеждают в том, что его значение и наследие требуют новых книг научного и популяризаторского характера, в том числе и сборника воспоминаний о Жамидине – человеке, друге и поэте.
Лично для меня Жамидин-муаллим был не только старшим другом и собратом по перу, но и человеком, который в любой печали и радости оказывался рядом.
В последние свои годы Жамидин возглавлял литературный журнал "Самур". Как редактор он имел тонкое чутьё к художественным текстам и всегда был строг и справедлив к ним. Мог снимать с уже готового к сдаче в набор номера любую подборку стихов, рассказ или повесть, если вдруг ему в руки попадалась более удачная замена. Любое лучшее новое произведение в его руках сразу оказывалось в готовящемся номере.
Считаю несомненным вкладом в сокровищницу дагестанской литературы все три известные поэмы Жамидина: "За нашей спиной", "Я и ещё двое" и "Седина". Необычное композиционное строение поэм автором умело и органично сопряжено с глубоким содержанием.
Пронизанные национальным колоритом и забытыми фольклорными мотивами эти поэмы стоят в творчестве поэта особняком. Главное в них – это придание всему обработанному материалу современного значения и осмысления, что осуществлено с неподдельным мастерством.
Жамидин был полон творческих идей и планов. Накануне его смерти в ходе одной из наших бесед мы коснулись темы молчания почти всех маститых писателей с огромным "стажем работы" в многонациональной советской литературе. Акцент делался на то, что "властители дум" не спешат с оценкой наступившего нового смутного времени. "Чтобы оценить послеперестроечные годы, необходимо время, нужно пропустить это безвременье через свою душу, а затем осмыслить его и высказаться о нём", – говорил Жамидин.
Он сам тоже готовил свою оценку новому ходу времени. Говорил, что работает над большой поэмой, в которой хотел бы отразить постсоветскую эпоху и людей, оказавшихся на гребне времени. К сожалению, смерть не дала ему достичь этой цели. Канули в небытие многие надежды и ожидания – и его, и наши, его друзей и коллег.
Жамидин при жизни особо не был обласкан наградами и вниманием со стороны власти. Государственная премия Республики Дагестан, присуждённая поэту за книгу "Ты его не знаешь" (на русском языке) и звание заслуженного работника культуры Республики Дагестан, увы, лишь частичное признание немалых заслуг Жамидина перед Страной гор. Это признавал и Расул Гамзатов, который, как мне известно, хотел представить Жамидина перед его семидесятилетием к почётному званию "Народный поэт Дагестана". Но этому не суждено было осуществиться.
Поэтому мне хочется напомнить, что после смерти самого известного профессионального поэта-сатирика в Дагестане соответствующими структурами не предпринято никаких мер по увековечению памяти Жамидина. Неужели он не заслуживает того, чтобы ему установили памятник в родном селе или чтобы его имя носили улицы Махачкалы и Дербента? Хочется надеяться, что этот вопрос будет услышан.