убежище для пумы и слона
союз тандем случайный выбор места
когда от засухи потрескавшийся ил
в скелетиках мальков и дохлых рыбок
к ноге-столбу Пуанта де Зинал
в оскале ощетинясь ирокезом
она ему уже пятно в крови
она ему еще бесстрашие рыка
кто мы с тобой нам не определить
лимонный сингапуровый оттенок
ночного света в колотом стекле
каскадных люстр посконных каганцов
убежище для пумы и слона
ей миролюбие разве характерно!
боль… по ковровой мягкости стекла
из алых капель вереница солнц…
заносчивую как-то занесло
в края от засух выцветших до глины
испарина росы канун дождей
а здесь от трещин горбится земля
друг другом наслаждаемся без слов
единородны и единовидны
убежище любви без ограждений
сезоны засух специально длят
язычники вершин скупые боги
мы — кто зеленотравья не ценил
мы мертвых троп издохшие стада
мы прайды обезумевшей охоты
мы самые удачливые гну
нас не догнали Daster и Scenic
прицел не выбрал и кустарник не отдал
убежище для пумы и слона…
кто я и кто ты…

предгорье
                        Анды
порядок улиц селений редких
дома-хибары с простейшим бытом
в подворье куры
так жили раньше и будут после
враги и предки
ведет тропинка
на запах дыма и козьей шкуры
разрежен воздух
нависло небо и в руки нити
дождей коротких
для плодородья плохое место
роса на травах: тугие капли
от жажды пить их
и забываться
тревожных мыслей о доме — вместо
фотографичны…
вершины мира держу в ладонях
в снега рожденный
лавину видит глазами жертвы
спросить ли старца
как перуанцы своих хоронят
когда обычай так очевиден:
в вулкана — жерло
о как мы нищи!
а здесь под нишей положишь камень
и громко крикнув
богам откроешь души наитье
несокрушимы
вершины мира держу руками
в раздумьи стоя
кричать ли имя твое как Инти^*

индиго на картинах ноября
как все что вечно умирает рано
день завершая в сумраке души
и по углам свободным от икон
не сплю шуршат в колодезной ночи
плодясь воображенья тараканы
от множества их пухнет голова
куда их деть в отсутствии окон?
миролюбиво поправляю строй
усатых симбионтов поселенье
в пульсирующей гибкости ума
хозяйски проложившие демарк
под прелестями кости теменной
освоившие cerebrum без лени
колониально застолбив тропу
на жердочке повесившие флаг…
и моющие золото мое
житейских нужд накопленное сором
пришельцев не смущает ничего
любая трудность приближает день
когда второй метательный снаряд
летящий мимо просветлит их взоры
направленные тупо в календарь
а там индиго – неба января…

пусто в зрительном зале плотный воздух духами пропитан
вмяты спинки у кресел сохранив очертания — теплы
затвердевшие костью над порталом распяты софиты
в темноте авансцены не заметно как обручи стерты
если занавес сбросить  то откроется всей подноготной
всей фискальной натурой
                    неприглядность бекстейджа в безлюдье
трет кирпичная кладка скорлупу вечной музыки нотно
от нее отражаясь создает впечатленье included
я тебя потеряла — первый взгляд оказался неверным
потеряла на сцене до кремации бабочек счастья
возвращайся обратно и ИГРАЙ для меня суеверно
проигравшему — тело делит сталь гильотины на части
я воскликнуть готова истерично рыдая брависси!
нерастраченной страстью не делясь — истязая интимно
возбуждает талант! только он подчиняющий выси
откровенья достоин — этих рук возведенных картинно:
Ооооооооо!

предсказуемый — лег на лист
первый оттиск горячей капли
не в смятении не в бреду
взбудоражена до нельзя
ту же медь для офорта взяв
но в движениях Чарли Чаплин
получаю эффект воды
крепче водки и в том изъян
будет лихо — найду слова
будет худо — упьюсь потерей
нет затеям моим числа
то поэт то художник твой
я закончила бы офорт
и портретом украсив терем
распростилась с самой собой
с самой лучшей влюбленной
                ТОЙ
отними у меня его
я сижу ничего не слыша
столько вложено в легкий штрих!
только иглами сеять в дерн!
эти пики ломались и
область скул поднимали выше
я закончила бы портрет
но боялась любовь пройдет
на царапины — слой мастик;
технология стала проще
площадь письменного стола
не протестно вмещает все
из чего не пролить чернил
чтоб в февральской забаве общей
вдохновением отравясь
плакать лично а не observe…

от чего оттолкнуться?
измененная явью среда
и среда обитания
и преддверье стихов четверговых
как свидетель Иеговы
моногамию клике предам
посмотреть как освищут
и назвать не преминут бредовой
от чего оттолкнуться?
воскресаю пятная холсты
неплохая забава
для художника слова и дела
встал Давид голотело
в центре площади
вынянчив стыд
совершенство пропорций
разночинцев заводит и девок
вольный каменщик волен
нанизать виноградный листок
под красивым названьем
фиг главенствует не эстетично
волен мраморной глыбе
пододвинуть бумажный престол
дальше куче обломков
объявить самосвальный импичмент
от чего оттолкнуться?
вдохновение — страшная вещь!
не приходит к почившим
за живое не трогает мертвых
вдохнови меня снова!
но не розами пахнущий весь
изможденный талантом

если спазмами дикими рвет им:
она пролежала три года в коме моей любви
с этой главы начинался мор в лагерях души:
«на Флорентийской площади так же стоял Давид —
юноши прыщеватые грызли карандаши...
камень — под нож не просится
но оскопить легко
каждый изъян отточено грифелем обнажен
жен уводили в ревности — ими всегда влеком
каменной плотью в вечности дерзок и напряжен.
юноши прыщеватые маются от жары:
каплю воды бы уксусной в кружке одной на всех.
кто принесет? чревато: в каждом любви нарыв
зреет вскрываясь пошлостью под гормональный смех.
солнце палит неистово тень от навеса мала.
старый учитель злобится: птицам — вода и хлеб.
бездари! кто вас выродил? руки напополам!»
юность уже не помнится вот и кричит что «не был»
станут ли все великими? только один — в том смысл.
только один лист сделает в будущем полотном...
только один фиг вынянчил мускульно тянет вниз...
старый учитель выдохся... знает о том одном...