Первая четверть двадцать первого века поставила перед всеми нами вопрос о будущем человечества, о сохранности личности в нём, о том, будет ли в этом будущем человек в том виде, в каком он существовал до сего дня. Утратим ли мы привычный доселе образ и срастёмся с компьютером окончательно или же здравый смысл победит антиутопию, которая плотно сжимается вполне уже ощутимым кольцом.
Сегодня остро стоит вопрос о том, каким будет каждое следующее поколение с точки зрения полноты развития личности, не утратит ли понятие "личность" вообще свою значимость.
Те из нас, кто хоть немного знаком с историей своей страны, с тревогой и болью узнают в современном социуме, в современной культуре прямые параллели с состоянием нашего общества ровно век назад – первая четверть двадцатого столетия всё явственнее проступает в нынешнем двадцать первом.
В 1910 году Александр Блок написал статью "О современном состоянии русского символизма", в которой признался: "Жизнь стала искусством. Я произвёл заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо… Незнакомка. Это вовсе не просто дама в чёрном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового". И хотя до Первой мировой оставалось ещё четыре года, а до революции, когда реальная жизнь иногда превосходила самое зловещее искусство, семь лет, гений поэта в самом расцвете Серебряного века усмотрел и его приближающуюся гибель.
"Как сорвалось что-то в нас, – пишет Блок, – так сорвалось оно и в России". В 1918 году, в этом "срыве", когда идеология массы заглушила даже всяческую попытку напомнить о том, что любая личность уникальна, а потому и выше всего массового и материального, и что любая личность свята, Блок напишет "Двенадцать", где признаётся в уже очевидном ему итоге наступления "дьявольского сплава" не в искусстве, а в жизни:

Такая заманчивая противоречивость идеального и обыденного, греховного и святого, массового и личностного, манящая своей непредсказуемостью и никогда не кончающейся игрой, увы, ничему не научила и нас, знающих, чем закончился Серебряный век. И современный мир продолжает не замечать – или уже делает вид, что не замечает, – разрушительности своей противоречивости. С одной стороны, он стремится провозглашать общество потребления, бесскорбности и беспечальности, бежит от информации о чужой смерти и боли, а с другой стороны – выливает поток насилия и крови на наши головы с экранов телевизоров, кинозалов и компьютеров. Обесценивание чужой и своей личности прослеживается во всём. С одной стороны, провозглашаются и с помощью рекламы ежедневно внушаются слоганы "бери от жизни всё", "ты этого достоин", "живи на яркой стороне", "узнай, на что ты способен" и тому подобные, а с другой – происходит полное выхолащивание идей и ценностей, которые Россия пыталась вернуть в свою жизнь, едва встав на ноги после смерча начала прошлого столетия.
Гламурные тусовки, превосходящие по своему размаху и бесстыдству всем известный булгаковский Бал, лихие поездки в катафалке к месту бракосочетания, то ли девочки, то ли мальчики на Международном экономическом форуме в культурной столице России и тому подобное стало не только яркой приметой нашего сегодняшнего общества, но и просто повседневной нормой, которая никого уже не удивляет. Мы, завершив столетний круг, опять неудержимо катимся в бездну.
Сегодня мы снова стоим на пороге всё сметающего на своём пути хаоса, но теперь уже не в масштабах одной России, а в масштабах целого мира. И вновь обретают смысл и ценность слова, и вновь появляются новые пророки от поэзии. Одним из самых ярких, мощных и значимых сегодня является Влад Маленко – поэт, баснописец, режиссёр, актёр, художественный руководитель Государственного музея Сергея Есенина в Москве. Поэзия Маленко вобрала в себя всё лучшее, что ещё удалось сохранить России, она словно перекинула мостик в Серебряный век. Недаром его стихи читатели и поклонники поэта часто сравнивают то со стихами Сергея Есенина, то со стихами Владимира Маяковского, то Александра Блока, а то Николая Гумилёва. Хотя его, как выходца из легендарной "Таганки", последнего поэта на сцене, так полюбившегося Юрию Любимову, можно смело назвать и наследником Владимира Высоцкого.
Говорят, что сегодня зарождается новый век русской поэзии, сам Маленко называет это Третьей мировой поэзией и Железным веком (когда-то, в начале девяностых, одноимённое название было у мощного и единственного поэтического содружества, основанного блестящими молодыми стихотворцами Максимом Замшевым, Сергеем Геворкяном и Владом Маленко).
Ещё говорят, что скоро поэты вновь будут собирать стадионы. Это всё так. Вопрос лишь в том, куда поведут нас эти поэты, какие идеалы они привьют поколению молодых и станут ли они теми удерживающими, которые сохранят понятие "личность". Слово "удерживающий" я позаимствовала из интервью Маленко. Он, пожалуй, один из немногих современных поэтов, кто сегодня громко говорит про то, что мы живём в библейские времена, и про то, что самое главное сейчас – сохранить личность, удержать этот мир, стремительно летящий в пропасть обесчеловечивания, мрака и боли, и что поэзия сегодня становится молитвенной терапией.
И пока мы ещё окончательно не утратили свои культурные коды, а в электронном паспорте не появилась графа "оно", позвольте мне рассматривать человека "по старинке" и говорить о том, что он, как личность, трисоставен, то есть состоит из тела, души и духа. Это хорошо понимали поэты Серебряного века, и это не всегда понимают современные сочинители стихов. А ведь именно душу призвана врачевать поэзия, поднимая личность до духовного уровня развития. Писать о духовном имеет право только тот, у кого есть за плечами опыт духовной жизни. А ещё тот, кто разделил со своим Отечеством все его беды, испытания и скорби. Маленко разделил. Судьба словно специально провела его через все болевые точки нашего века – мальчик из московских дворов, ходивший на концерты Агнии Барто и попавший с отцом на закрытие Олимпиады-80 с улетающим в навсегда добрым олимпийским мишкой, он стал последним солдатом советской армии, служа в Таманской дивизии в конце восьмидесятых, после окончил Щепкинскую школу при Малом театре, вёл программу для молодёжи на Первом канале, играл в Театре Моссовета с великими Жжёновым, Ивановым, Дробышевой, затем стал любимцем Любимова в Театре на Таганке, не уставая в течение десятилетия придумывать лихие сценки и интермедии, потом был военкором в Чечне… Его молодость пришлась на "лихие девяностые", он застал гибель империи под названием СССР, своими глазами видел умирание культуры и развал армии, промышленности, медицины и образования.
Я не побоюсь этих слов – Влад Маленко истинно русский поэт, дарованный нам всем для поддержки и утешения, явленный нам для укрепления. И именно о ней, о поддержке, пишут сегодня Маленко на его страницах в соцсетях его многочисленные читатели. Пишут, что дарит надежду и свет, что согревает и врачует, что успокаивает и вразумляет, наполняет силой и уверенностью...
Влад Маленко родился в Москве, в самом её центре, в 1971 году. Первыми словами будущего поэта были "мама" и "луна", а первым его предложением стало: "Я – солдат". Этим предложением Маленко словно предвосхитил свою судьбу, оно стало эпиграфом к его жизни.

Выступления в горячих точках, на кораблях и подводных лодках, поездки по госпиталям и больницам, военным частям, полигонам и чтение стихов и басен на плацах – это то, что Маленко считает нормой для мужчины, поэта, солдата, защитника. Он искренне не понимает, за что тут можно благодарить. "Это ведь большая русская традиция – быть рядом, когда трудно", – говорит поэт. А ещё он не понимает, зачем "сдабривать" великий русский язык матом, и, пожалуй, он сегодня один из немногих поэтов новой волны, кто пишет свои произведения без нецензурных слов. На фоне всеобщей деградации и духовного измельчания – это тоже подвиг, передовая по защите русского языка, его чистоты и красоты…
Личность – личина (социальная роль) – лик – всё это старательно стирается и затирается сегодня на мировой арене. Клоуны и шуты от всех социальных страт призваны развлекать, отвлекать, обесценивать, подменять и переворачивать с ног на голову.

Эти строки Маленко написал 13 июля 2015 года. Не про сегодня ли они?! Про нынешний день и стихотворение "Севастополь", написанное поэтом в 2011 году и предвосхитившее все последующие исторические события, и широко известное его произведение "Ржев", вставшее в один ряд с произведениями Твардовского, Гудзенко, Симонова, – оно тоже про наши дни...
Говорить о поэзии Маленко можно очень долго, ею, как молочком с ложечки, можно врачевать и отпаивать наши очерствевшие сердца, умывать наши лица, источённые реками слёз, обновлять и латать израненные души. Что Влад Маленко и делает. В 2014 году он основал Всероссийский фестиваль молодой поэзии и драматургии имени Леонида Филатова "Филатов Фест", ставший, пожалуй, одним из лучших независимых конкурсов в нашей стране, на основе "Филатов Феста" вырос Московский театр поэтов, собравший под своё крыло таких последователей Маленко, прекрасных поэтов новой волны, как Роман Сорокин, Александр Антипов, Алёна Синица…
Маленко, как капитан, собирает вокруг себя молодых, талантливых, с горячими носами, как говорит сам поэт, учит, воспитывает, растит, передаёт им культурный код России через поэзию Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Есенина, Высоцкого, Блока и других – великих, удерживающих, указывающих, формирующих, наследником которых является и он сам.