Андрей Ширяев
Случайный ангел
М.: Издательство Евгения Степанова, 2016
У него был особый — точно смещенный на градус его дара — взгляд на действительность, или действительность открывалась ему под своеобразным углом, где метаморфозы или перемена мест происходили достаточно легко:
Затем чтобы жить — недостаточно,
выжить — как раз:
полчашки горячей похлебки из сладкого перца
и лука, сторожка — приют,
не приют — но каркас
для куба тепла, где двоим-то не хватит погреться.
выжить — как раз:
полчашки горячей похлебки из сладкого перца
и лука, сторожка — приют,
не приют — но каркас
для куба тепла, где двоим-то не хватит погреться.
Как необычно сказано!
И точно космос, вмещенный в конкретику тепла, раскрывается новыми смыслами, обнажая свою великолепную суть.
Андрей Ширяев в полном смысле слова творил свою реальность; и элементы абсурда, точно причудливые инкрустации, придавали дополнительный, янтарный окрас его изысканным стихам:
И точно космос, вмещенный в конкретику тепла, раскрывается новыми смыслами, обнажая свою великолепную суть.
Андрей Ширяев в полном смысле слова творил свою реальность; и элементы абсурда, точно причудливые инкрустации, придавали дополнительный, янтарный окрас его изысканным стихам:
Улыбнусь мимо окон — и мне улыбнется в ответ
городская Диана с подножки ночного трамвая,
загорелой рукой пневматический свой пистолет
в ненадежное небо к осенней луне воздевая.
Так стреляй же, охотница.
Здесь, в темноте, на краю,
на горбатой околице бедного третьего Рима,
подари мне шальную печальную пулю твою,
обручальную пулю
с кольцом обручального дыма.
городская Диана с подножки ночного трамвая,
загорелой рукой пневматический свой пистолет
в ненадежное небо к осенней луне воздевая.
Так стреляй же, охотница.
Здесь, в темноте, на краю,
на горбатой околице бедного третьего Рима,
подари мне шальную печальную пулю твою,
обручальную пулю
с кольцом обручального дыма.
Многие отзвуки слышатся, но необычно-шальная печаль, словно стянутая кольцами неразрывного дыма, открывает сознанию возможности парения.
Стих Ширяева не прост, он требует читательской подготовки, он призывает к концентрации мысли.
Распыление — вообще бессмысленная вещь; вектор должен быть точен и остер, как биссектриса.
Андрей Ширяев поэт повышенной конденсации смысла, всегда преподносимого на блюде неожиданности.
…И мир продолжится, что бы ни случилось с поэтом, а с ним случается то же, что и со всеми: он умирает:
Стих Ширяева не прост, он требует читательской подготовки, он призывает к концентрации мысли.
Распыление — вообще бессмысленная вещь; вектор должен быть точен и остер, как биссектриса.
Андрей Ширяев поэт повышенной конденсации смысла, всегда преподносимого на блюде неожиданности.
…И мир продолжится, что бы ни случилось с поэтом, а с ним случается то же, что и со всеми: он умирает:
Так и будет. Вымокнет сирень,
смолкнут скрипки, выгорят обои,
и поманит пением сирен
этот мир, покончивший с тобою.
смолкнут скрипки, выгорят обои,
и поманит пением сирен
этот мир, покончивший с тобою.
Мир продолжит свое бесконечное, пестрое коловращение соблазнов, гонку за различными формами успеха и обогащения, неистовство развлечений — не слишком обращая внимания на стихи.
Даже такие прекрасные и гениальные, как стихи Андрея Ширяева.
Даже такие прекрасные и гениальные, как стихи Андрея Ширяева.
Александр БАЛТИН