Припаду я ничком
К детства давним годам:
Чёрный хлеб с чесночком
И в прихлебку вода.

Зовы дальних дорог
Манят бегом пыля,
И к ступням босых ног
Припадает земля.

Липнут ветры к виску
Мелодичностью строк…
Детства давнего вкус
И напевность дорог.

Чёрный хлеб с чесночком
И в прихлебку вода.
Этих лет нипочём
Никому не отдам.

Долго жить обещаем
И надежд целый воз,
И как вещи ветшаем
На избыв, на износ.

Это вечное действо,
Как виток у пружин,
Что от деТства до деДства –
Вся судьба и вся жизнь.

А судьбу, как науку,
Не постичь до конца…
Я пожму руку внуку -
В дальний путь у крыльца.

Уколюсь на живую
Я на острие дня
И ещё поживу я
У родного огня,

Где родимые лица
Там и тут на стене
И поют половицы
В ночной тишине,

Где герань на окошке
Уют сторожит,
Где мамашин кокошник
Под иконой лежит.

Дух вчерашнего детства -
Золотые года.
От него мне не деться
Никуда. Никогда.

Красный цвет в душе не гаснет,
Красный – цвет родной страны,
Где носил я красный галстук,
Как рубаху и штаны.

Без него не шёл я в школу,
Без него я был как голый.
Ну, а галстук на груди –
Все дороги впереди..

Что за бред? – Сегодня спросят.
Нынче галстуков не носят.
Жаль. Не в цвете даже сила.
Лучше б их страна носила.

Нас не достать.
Так было,
так дано.
Вниманье, старт!
Снимается кино.
И снова мы -
Мы первые и здесь.
И с нами мир
Земной,
вселенский –
весь.
А мерить как? -
На годы или дни?
Америка!
Попробуй догони!
Нам не устать
Мир познавать иной…
Вниманье, старт!
Снимается кино.

Круг своей жизни очертя,
Соединив конец с началом,
Пойму, о чём душа кричала,
Страдая, радуясь, шутя.

И этот круг не разомкну,
А растворю в нём своё сердце,
И эту жизнь всего одну
Я раздарю легко и щедро...

Известным быть, конечно, лестно,
Парить приятней на коне.
Быть незаметным и полезным,
Куда, наверное, трудней.

И снилось лето мне во сне,
Лишь только задремал,
А утром выпал первый снег –
Нежданный, как зима.

И, открывая дверь во двор,
Я грустно проворчу:
- Ещё октябрь! Что за вздор!
Зимы я не хочу!

Живописцев чту и почитаю:
Их картины, как стихи читаю,
Восхищаюсь ими и немею,
Жаль, что рисовать я не умею.

Ну, а если даже бы и мог,
Быть Рембрандтом всё равно б не смог.
Потому полотен моих даже
Нету в Третьяковке, Эрмитаже

И вообще нигде, нигде, нигде их,
Ведь я даже не Андрей Поздеев,
А всего - поэт, его земляк…
И про живопись я - это просто так.

Прочь гоню уколы я
В старческом капризе.
Поздно уж вакцину мне
По моим годам

А березы голые,
Как девки на стриптизе,
Уж мечтают о весне,
Придёт она когда?

А деньки осенние
Сменятся метелями,
Недуги излечатся
В сладких зимних снах.

От тоски к веселию
Снежными неделями
Будет мне мерещится
И моя весна.

- Поэты странные, однако,
Но не держу на них я зла.
Вчера читала Пастернака
И ничего не поняла.

Люблю я Пушкина и Блока,
И вы, вот, пишите неплохо… -
Сказала как-то на банкете
Одна мадам слова мне эти.

Не помню имя её даже –
Так был хвалой обескуражен:
- Ну что вы, разве я пишу.
Так, просто рифмами грешу... –

Такой случайный разговор
Запал мне в душу до сих пор.
И понял я тогда – мне всяко,
Как до Луны до Пастернака.

Я не держу коров, увы,
Не позволяет мощь.
Люблю я суп гороховый,
Хотя могу и борщ.

Я не летаю в лайнерах,
Куда справней пешком,
Я, вроде, как бы раненый
Из-за угла мешком.

Но, главное, мне нравятся
Вприсядку сапоги.
И верю, что поправятся
Когда-нибудь мозги.

И полечу я в лайнере,
И заведу коров,
И буду я не раненый,
А буду я здоров.

Так выпало, так нам дано:
И радость в сердце, и обида.
Снимают в Космосе кино,
Хоронят павших от Кавида

Сюжет явлений сих не нов.
Кому-то боль, кому-то стимул –
Несостыкованность умов,
Добра и зла несовместимость.

Кого-то будем укорять
И множить наградные списки,
И Космос будем покорять,
И хоронить родных и близких.

Стукну этак я по столу:
Чтобы враз и теперь
Все 12 Апостолов
Постучали мне в дверь

И я выйду к ним из тени:
Зрите, вот он и я! -
Неразгаданность истины
Мирского бытья.