Раннее утро. Только что взошедшее солнце ярко полыхает среди деревьев. Полузаросшая старая дорога с трудом пробивается через буйный подлесок молодого пихтача и ольховника.
Я уже второй час в пути. Иду на базу с итогами работ за месяц. Впереди меня бежит мой верный пёс Казбек. Вдруг он уткнулся носом в землю, закрутил хвостом и ринулся в чащу. Через несколько минут таёжное безмолвие всколыхнул громкий собачий лай. Догадываюсь: Казбек нашёл птицу. По привычке тянусь за ружьём, но тут же вспоминаю, что его нет. Стою и слушаю, как четвероногий друг настойчиво зовёт меня за верной добычей. Хорошо зная нрав собаки, способной лаять на птицу хоть целый день, решаюсь пойти и спугнуть, кто бы там ни был.
С этим намерением я свернул с дороги. Через полсотни шагов придорожная чаща поредела, начался чистый бор. Ещё издали заметил крупного глухаря, сидящего на толстом суку дерева.
Чёрное оперение птицы в солнечных лучах отливало воронёной сталью. Светлые места были похожи на блики металла. Подойдя немного поближе, я начал кричать и хлопать в ладоши. Глухарь, заметив меня, хотел, видимо, взлететь: сильно вытянул шею, приподнялся на ногах, всем корпусом подался немного вперёд. Но в последний момент остановился и замер, словно спортсмен в ожидании стартового сигнала.
Его грациозный силуэт чётко вырисовывался на безоблачной синеве неба и своим великолепием захватил моё внимание. Я остановился, чтобы полюбоваться таёжной царь-птицей. Такое не часто увидишь!
Я снова ударил в ладоши, свистнул. Глухарь не шелохнулся. Тогда я быстро пошёл прямо на него, не переставая шуметь. Собака, завидев подмогу хозяина, ещё яростнее залилась лаем. Глухарь подпустил меня к самому дереву. Сейчас до него оставалось не более пятнадцати метров. “Неужели и впрямь он обратил внимание на то, что человек идёт без ружья и его бояться не стоит?” — думал я, разглядывая пернатого таёжника, как музейное чучело. А он стоял надо мной с надменно поднятой головой и не обращал никакого внимания.
— Кши, кши! Пошёл! — закричал я опять, махая руками. Никакого эффекта! Тогда я снял накомарник и стал размахивать им — не помогает. Я уже не знал, как кричать и чем махать, чтобы его, наконец, спугнуть.
Неожиданно для себя я начал обеими руками враз хлопать по бедрам. Ого! Это уже на что-то похоже. Глухарь тотчас вышел из оцепенения, встряхнул крыльями, резко опустил голову до уровня сучка и стал меня бесцеремонно рассматривать. При этом почему-то всё время старался смотреть только одним глазом, забавно поворачивая голову. Мне казалось, что он то хмурит, то вздёргивает свои роскошные ярко-красные брови. Увидев, что впечатление произведено, я увеличил темп взмахов, сопровождая их резкими нечленораздельными звуками.
Мой бедный Казбек явно от недоумения оставил птицу и выпустил заряд собачьей брехни по хозяину. Если бы в тот момент он меня ещё и укусил, то я бы не рассердился за столь справедливое выражение гнева. Я сам на себя был зол за проявленную халатность. Будь ружьё — я бы на базу мог прийти с великолепным трофеем. А теперь вместо этого вынужден скоморошничать перед глупой птицей.
Выкинув ещё несколько разнообразных колен, я остановился. Глухарь по-прежнему наводил поочередно свои монокли на странного охотника и к тому же издавал короткие трещоточные звуки, которые в данной ситуации я принял за возгласы одобрения:
— Браво, браво, маэстро! — слышалось мне. — Прошу ещё.
— Да улетишь ты, проклятая птица? — громко крикнул я и запустил в наглеца сучком, но промазал.
Глухарь пристальным взглядом проводил весь полёт палки и снова обернулся ко мне, явно выжидая, чем же я его ещё потешу. И потешил! Несколько минут я кидал в него чем попало, а он прогуливался взад-вперёд по сучку, следил то за полётом предметов, то за мной, когда я в поисках метательных средств ходил вокруг дерева.
Попасть было трудно. Но вот одна палка угодила в цель. Глухарь от удара потерял равновесие, однако не полетел, а распустив крылья, удержался на месте. Потом сообразил, что любопытство для него может кончиться плохо, бросил в мою сторону ещё несколько косых взглядов, медленно, словно нехотя, расправил могучие крылья и тяжело полетел в сторону речки.
Собака бросилась преследовать. Я пошёл обратно на дорогу, немало удивляясь загадочному поведению птицы.