Недавно вышедшая трилогия "Книга живых" заканчивает хорошо известный читателям роман-эпопею Александра Лапина "Русский крест". В нём он описывает судьбу поколения, родившегося в 1960-е и испытавшего на себе все тяготы распада советской империи.

Сочетание стилей и эпох

– Александр Алексеевич, как три ваши новые произведения: "Роман и Дарья", "Суперхан" и "Вирусы" – сложились в единую "Книгу живых"?

– Действие "Суперхана" начинается с гибели друга главного героя. И, конечно, на подступах к этой теме мне пришлось много читать. Изучать, что происходит с человеком после смерти. Тибетская и египетская "Книги мёртвых", произведения наших отцов церкви о загробном существовании, масса другой литературы – проштудировал целую стопку. Это позволило сравнить, как разные религии толкуют посмертную жизнь души. И в итоге – прийти к собственному представлению. А с другой стороны, задуматься: почему есть книги мёртвых, но нет книг живых? Так родилось название моего нового произведения.

– Эта трилогия, как сама жизнь, сочетает разные стили...

– Да. "Суперхан" – масштабный роман. Он рассказывает, какие государства мы построили на постсоветском пространстве. Рассматривает духовное состояние нашего народа после 70 лет советской власти и 30 лет новой истории. Без него моя эпопея "Русский крест", которую писал десять лет, была бы неполной. Речь в нём идёт о Казахстане, где я долго жил и работал. Но как в зеркале отражается Россия. Это две похожие страны, имевшие большие ресурсы и возможности. Подававшие надежды на построение демократии. Но, как и все бывшие республики, воссоздавшие то состояние, которое было в них до революции.
А что касается повести "Роман и Дарья" – тут картина другая. Когда я закончил роман "Крымский мост", испытал опустошение. Решил: нужно отдохнуть. Куда-то съездить. Но весь мир я уже объехал. А вот в станицу Вёшенскую ещё не добрался. Хотя давно хотел посмотреть на родину гениального автора "Тихого Дона". В итоге сел в машину – посетил усадьбу Шолохова, местный музей, полюбовался донскими пейзажами... Но сначала как писатель не мог понять: что это даёт мне с точки зрения творческих замыслов? И только на обратном пути осознал: в нашей литературе всё ещё не раскрыта тема раскола русских людей. А ведь она существует с Гражданской войны и до сих пор. Изначально к этой мысли подтолкнуло посещение станицы Еланской, где есть музей казачьего сопротивления большевикам. Конечно, я не с неба упал и был знаком с темой Гражданской войны не только по учебникам. Но там стало очевидным: она ещё не закончилась. Раскол сохраняется. Это разделение ныне живущих русских людей: на красных и белых, патриотов и либералов, богатых и нищих. Причём не только на уровне социальных групп, но и внутри каждого человека.

Раздвоенность в собственной душе

– Вы тоже ощущаете в себе этот раскол?

– Сам я по материнской линии происхожу из кубанских казаков. Но вроде как отношусь к советской власти лояльно. Я и при ней жил неплохо. Пользовался социальными лифтами, как сейчас говорят. Родился уже после репрессий. Получил хорошее образование, добился профессионального успеха. И считаю, что распад СССР – нашего большого и сильного государства – огромная трагедия. Но, с другой стороны, во мне живёт родовая память о том, как во время коллективизации пострадал мой дед. Ему стало жалко своих быков, которых пришлось сдать на общую ферму и где те находились в холоде, без корма и ухода. Он сгоряча высказался: "На хрен нужен такой колхоз!" И тут же на него написали донос. В 1933 году его забрали – и всё. Второй дед тоже пропал – во время Гражданской войны. Уж не знаю, на чьей стороне он был. И вот как преодолеть это состояние раздвоенности в собственной душе – вопрос, который мучит многих: здесь я ничем не отличаюсь от обычного русского человека.
Да и внешние страсти не улеглись. В станице Вёшенской есть улица Подтёлкова, названная в честь первого председателя военно-революционного комитета на Дону. Этот человек, по сути, первым запустил процесс кровавого террора. И раскола, плоды которого мы по-прежнему пожинаем. В "Романе и Дарье" я пытаюсь понять, что же всё-таки происходит с нашим сознанием. Как отражаются в нём те проблемы и та рознь, которую принесла революция и старательно культивировала советская власть. Хотя бы век спустя нам уже пора примириться, найти общие точки. И признать, что в первую очередь мы – русские люди, а потом уже красные и белые, левые и правые.

Капля надежды

– А что скажете ещё об одной части трилогии – "Вирусы"? Сама тема сегодня весьма актуальна...

– Она тоже родилась из очень личной для меня истории. Был сюжет, который я хранил в памяти. Его рассказал мне близкий друг. О том, как вёз свою жену в хоспис умирать. У неё обнаружили редкую болезнь. Пришлось всё продать. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы облегчить страдания. Нужны были наркотические препараты. И другого выхода не осталось. Я прекрасно знал их ещё со времён студенческой юности, когда они были молодые, красивые. А потом встретился с ним через сорок лет в Казахстане. Меня потрясла история о том, как двое людей прожили долгую счастливую жизнь, а затем им пришлось отправиться в такое последнее путешествие.
И вот этот сюжет я до поры до времени держал про себя. Но когда вроде бы стал подступаться к нему, началась эпидемия. Мы отправились на карантин. Вокруг стали умирать люди. Воцарилась атмосфера страха и неопределённости. Я вдруг осознал, что вирус показывает очень важную вещь. В нынешнем мире ответственность каждого человека возросла многократно. Но наша полная безалаберность – и простых граждан, и политиков – привела к тому, к чему привела. В результате у меня одно наложилось на другое. И я написал эту историю – ещё в марте 2020-го. Казалось бы, всё. Конец. Но будем откровенны: в сегодняшней обстановке заканчивать притчу – а именно так называют её вдумчивые читатели – на трагичной ноте было бы неправильно. Люди должны во что-то верить. И жить дальше.
Хотя самому мне пришлось пройти через сомнения: время шло – ничего не менялось. Полная безнадёга. И я всё оттягивал с окончательным вариантом. А когда до сдачи книги в печать оставалась всего неделя и издатели спросили: "Ну что?" – вдруг почувствовал подвижки в собственном восприятии. Уже появилась вакцина. Препараты из плазмы. Если постараться, человека теперь можно спасти. И когда забрезжил просвет, за два дня я написал окончание. Ради этого десятка страниц пришлось ждать целый год: не всегда произведение рождается на одном дыхании. Но, может, для кого-то капля надежды станет стимулом. Эта часть трилогии – о силе любви. О том, что бывает, если человеком движет настоящее чувство и он не опускает руки, а продолжает бороться.

Проект создания нового человека

– Так "Книга живых" оправдывает своё название. А над чем работаете сейчас?

– Над романом "Секс и бомба Лаврентия Берии". Давно интересуюсь этой темой. Когда ты столько всего изучил и мысли эти не отпускают тебя – становится невыносимо. Нужно выплеснуть созревший замысел на страницы новой книги. Самое сложное в такой момент – написать первые несколько фраз, задать камертон. Встать на линию. И это я уже сделал. Теперь чувствую, как внутри меня начала разворачиваться сжатая пружина.
Естественно, книга будет многослойной. Кого-то привлечёт острый сюжет, заявленный уже в названии. А кто-то заглянет глубже. Всех секретов раскрывать не стану. Коснусь лишь одного из аспектов. О героях прошлых лет мы привыкли судить по меркам сегодняшнего времени. Однако ничего внятного не получается. Поэтому я предлагаю оценивать их по законам той эпохи, в которую они жили. И решали стоящие перед ними колоссальные задачи. Других рук у истории в тот момент не нашлось. Да, руки эти были не в белых перчатках. Но плодами их трудов мы пользуемся до сих пор.
Книга рассказывает о проекте создания нового человека. Чем он закончился? Если смотреть поверхностно – великая страна распалась. Сформированный моими героями строй рухнул. Промышленность, которую поднимали в 1930-е ценой чудовищных усилий и жертв всей нации, либо погибла, либо захвачена олигархами. Казалось бы, эксперимент не удался. Неужели всё напрасно?
Но остаётся одна важная, на мой взгляд, вещь. Атомная бомба. Её создатели – и Сталин с Берией в их числе – обеспечили русскому народу, измученному в прошлом веке войнами и революциями, шанс на новую, мирную жизнь. Дали надежду.
Поэтому мы выглядим парадоксально. Ленину, в начале прошлого века скроившему наше государство с огромными ошибками, понаставили памятников. И до сих пор любуемся ими в каждом городе. А Сталину, который кроме тяжких грехов сделал для страны много хорошего, почему-то в признании отказываем. Я не призываю воздвигать монументы сегодня. Но хотя бы объективно оценить личность этого человека и его соратников необходимо.