Ловлю себя на мысли, что автобиографии по десятому, ежели не сотому, разу – скучны. Посему отсылаю желающих перечитывать перечень обывательских регалий в Википедию. А вот предварить публикацию этих экспромтоподобных шаржеграмм, пожалуй, надо. Сказанув эдакое, я пробую нащупать жанр. Меня часто представляют трагиком. В известной степени я им и являюсь. Но есть и другая сторона моих перевоплощений. Посвящённые (например, Женя Степанов) ведают, что Юрий Беликов может быть весёлым, непринуждённым, развлекающим себя и честную компанию мгновенными рифмованными откликами – шутливыми, а иногда и зело едкими. Эпиграммы ли это?..
Тот же Евгений Викторович отнёс их к разряду эпиграмм, поместив в составленную им антологию "Жанры и строфы современной русской поэзии". Но, с одной стороны, это ведь экспромты, даже – протяжённостью в пять строф (можете не верить), как "Диспансер для самых откровенных", а раз так, то не всякий экспромт грозит дотянуться до эпиграммы. С другой стороны, они – некое шаржированное прочтение той или иной личности или события. А шаржи и не должны отличаться фактографической точностью, как приличествует эпиграммам. Значит, всё-таки (сделаем ерша) это шаржеграммы.
Ваш покорный слуга словно бы примеряет одежонку с чужого плеча, превращаясь в шута или юродивого. Днём – трагик, а ночью... И – наоборот. Я, конечно, понимаю, что это – "не моя" одежонка. Я её, как бы это сказать... стесняюсь. Вышел на дело, а потом заныкал в схрон. Как зеркальное прочтение фамилии милого моему сердцу поэта Юрия Годованца. Годованец – это ЦЕНА ВОДОК.
Большинство своих шаржеграмм (о чём тоже знают посвящённые) я не записывал. Возможно, кто-то их запоминал. А если не запоминал, то по прошествии времени говорил мне, что это было "шедеврально". Готов поверить. Но я-то те образцы уже забывал. И, как не силился, воспроизвести не мог. Затем стал, пусть нехотя, нацарапывать на каких-то случайных листочках и заносить в комп. Представленное в альманахе – лишь толика из накопившегося. Но чую: одежонка с чужого плеча прирастает, становится родимой. Как заметил философ Георгий Гачев (светлая ему память!), когда я обратил внимание, что он ходит в какой-то излюбленно-поношенной, жёваной хламиде:
- Люблю старьё. В нём телу свободней...