ЛАНА ГИНДИНА
Поэт. Родилась в 2002 году. Заканчивает в этом году школу в Санкт-Петербурге. Победитель районного этапа Всероссийской олимпиады школьников по литературе, победитель Всероссийского проекта «Территория творчества. Фанфикшен — сочинение для тех, кто не хочет расставаться с литературными героями», призер районного этапа Всероссийской олимпиады школьников по литературе, Дипломант городского литературного конкурса «Каждый пишет, как он слышит…», дипломант городского фестиваля молодых талантов «Серебряный витязь» в номинации «Поэт».
Поэт. Родилась в 2002 году. Заканчивает в этом году школу в Санкт-Петербурге. Победитель районного этапа Всероссийской олимпиады школьников по литературе, победитель Всероссийского проекта «Территория творчества. Фанфикшен — сочинение для тех, кто не хочет расставаться с литературными героями», призер районного этапа Всероссийской олимпиады школьников по литературе, Дипломант городского литературного конкурса «Каждый пишет, как он слышит…», дипломант городского фестиваля молодых талантов «Серебряный витязь» в номинации «Поэт».
НА ПЛОЩАДИ ПРЯМО ПЕРЕД НЕВОЙ
* * *
* * *
Мое имя — утренняя звезда.
Мое имя — гимн свету и порожденной им тени.
Мое имя — то, что только предстоит создать.
Мое имя — смерть и любовь, пляшущие в морской пене.
Мое имя — ключ от ворот.
Имя, на языке горькое, а по горлу сладкое.
Имя скользит тонкой каплей в высокий ворот,
Бежит по спине прямиком к крылатым лопаткам.
Мое имя — ветер в твоих руках,
Кровь на пальцах, изрезанных о гитарные струны.
Имя цвета рябины и свежего молока,
Поцелуев на коже серебряно-лунной.
Мое имя — утренняя звезда.
Мое имя — карандашный еще не законченный рисунок;
Мое имя не будет закончено никогда.
Имя мне — Юность.
Мое имя — гимн свету и порожденной им тени.
Мое имя — то, что только предстоит создать.
Мое имя — смерть и любовь, пляшущие в морской пене.
Мое имя — ключ от ворот.
Имя, на языке горькое, а по горлу сладкое.
Имя скользит тонкой каплей в высокий ворот,
Бежит по спине прямиком к крылатым лопаткам.
Мое имя — ветер в твоих руках,
Кровь на пальцах, изрезанных о гитарные струны.
Имя цвета рябины и свежего молока,
Поцелуев на коже серебряно-лунной.
Мое имя — утренняя звезда.
Мое имя — карандашный еще не законченный рисунок;
Мое имя не будет закончено никогда.
Имя мне — Юность.
* * *
Мы хохочем, когда все плохо.
Мы рыдаем, когда мир только к нашим услугам.
Мы привыкли затягивать туго
Ремни и петли, дело и слово.
Мы теряем то, что в руках держим.
Мы находим то, что давно забыли.
Бессовестно и безболезненно режем
Ложью вены осточертевшей были.
Имя нам — утренние звезды!
Дело нам — шаги по небу, к свету, за тень.
Слово наше — корабельные ростры,
Распарывающие завтрашний день.
Мы хохочем, когда все кругом плачут.
Мы рыдаем, когда в пору смеяться.
Наши руки под солнцем горячие
Заливаются винным багрянцем.
Мы злимся на тех, кто слишком счастлив,
Глумимся над плакальщиками и страдальцами.
На орбите своей в оглушительной пляске
Мы натянуты, как канва на пяльцах.
Небо, белое в цвету акации,
Багровеет в преддверии шторма.
Нам пока не больше семнадцати.
Мы умираем, живя на полную.
Мы рыдаем, когда мир только к нашим услугам.
Мы привыкли затягивать туго
Ремни и петли, дело и слово.
Мы теряем то, что в руках держим.
Мы находим то, что давно забыли.
Бессовестно и безболезненно режем
Ложью вены осточертевшей были.
Имя нам — утренние звезды!
Дело нам — шаги по небу, к свету, за тень.
Слово наше — корабельные ростры,
Распарывающие завтрашний день.
Мы хохочем, когда все кругом плачут.
Мы рыдаем, когда в пору смеяться.
Наши руки под солнцем горячие
Заливаются винным багрянцем.
Мы злимся на тех, кто слишком счастлив,
Глумимся над плакальщиками и страдальцами.
На орбите своей в оглушительной пляске
Мы натянуты, как канва на пяльцах.
Небо, белое в цвету акации,
Багровеет в преддверии шторма.
Нам пока не больше семнадцати.
Мы умираем, живя на полную.
* * *
Мы пойманы ловко, словно на крючья,
На медный ключик,
На волю случая.
Созданы глупо, по странным подобиям
В счастье и горе,
В тоске и споре.
Мы вытканы страстно узором браным,
По строчкам данным
На поле бранном,
На площади прямо перед Невой,
Перед свободой,
Перед судьбой.
Мы пойманы ружьями, пойманы пушками
С веселой улыбкой, прямой спиной.
Вино и счастье мы глушим кружками,
Декабрь, выкованный зимой.
Отец нам — время,
Нам мать — отчаянье.
И, скинув бремя сухой тоски,
В крови и пыли
Летят стаями
Петровские корабли.
Мы пойманы ружьями, пойманы пушками,
В узорах пристрастных петель.
Мы, скованны стужами.
Осыпались стружками,
А ветер нам просвистел
О том, что Пётр хранит от скважин
Холодный верный металл.
Мы, где стояли, на том и ляжем,
Но час еще не настал.
Мы ловко пойманы, как на крючья,
На будущий светлый Рай,
На волю случая,
На медный ключик,
Нам рано еще умирать!
На медный ключик,
На волю случая.
Созданы глупо, по странным подобиям
В счастье и горе,
В тоске и споре.
Мы вытканы страстно узором браным,
По строчкам данным
На поле бранном,
На площади прямо перед Невой,
Перед свободой,
Перед судьбой.
Мы пойманы ружьями, пойманы пушками
С веселой улыбкой, прямой спиной.
Вино и счастье мы глушим кружками,
Декабрь, выкованный зимой.
Отец нам — время,
Нам мать — отчаянье.
И, скинув бремя сухой тоски,
В крови и пыли
Летят стаями
Петровские корабли.
Мы пойманы ружьями, пойманы пушками,
В узорах пристрастных петель.
Мы, скованны стужами.
Осыпались стружками,
А ветер нам просвистел
О том, что Пётр хранит от скважин
Холодный верный металл.
Мы, где стояли, на том и ляжем,
Но час еще не настал.
Мы ловко пойманы, как на крючья,
На будущий светлый Рай,
На волю случая,
На медный ключик,
Нам рано еще умирать!