ИРИНА КОЛЕСНИКОВА
г. Владимир
ДЕНЬ КАК ДЕНЬ
* * *
г. Владимир
ДЕНЬ КАК ДЕНЬ
* * *
...осталась память. Я ее оставила.
Не трет, не давит. Видно, мой размер.
К весне в химчистку — золотое правило, —
не секонд-хэнд, как новая теперь.
Сезон, другой, и все, уже не модная.
Не в тренде эти старые слова...
И снова жизнь, пустая и свободная,
понятна и проста, как дважды два.
Не трет, не давит. Видно, мой размер.
К весне в химчистку — золотое правило, —
не секонд-хэнд, как новая теперь.
Сезон, другой, и все, уже не модная.
Не в тренде эти старые слова...
И снова жизнь, пустая и свободная,
понятна и проста, как дважды два.
* * *
В брендовой рубашке белой
на копеечном листке
по писательски умело
держишь жизнь на волоске,
а она скрипит зубами
и летит ко всем чертям
современными стихами
как совсем не нужный хлам.
на копеечном листке
по писательски умело
держишь жизнь на волоске,
а она скрипит зубами
и летит ко всем чертям
современными стихами
как совсем не нужный хлам.
* * *
Шагнуть бы за. За край стиха,
когда последняя строка
мне дышит в спину. Облака
бегут навстречу.
В них все как будто по местам.
Там все — стихи. Стихи — я сам...
когда последняя строка
мне дышит в спину. Облака
бегут навстречу.
В них все как будто по местам.
Там все — стихи. Стихи — я сам...
* * *
Вылито небо в реку.
В желтой воде его
первому человеку
выловить нелегко.
Ангел, раскинув сети,
дремлет на левом боку.
Громко смеются дети
где-то на том берегу.
В желтой воде его
первому человеку
выловить нелегко.
Ангел, раскинув сети,
дремлет на левом боку.
Громко смеются дети
где-то на том берегу.
* * *
День как день. Слетает небо
Со стола кусочком хлеба
Кошке сонной в самый рот.
Так вся жизнь и промелькнет.
Со стола кусочком хлеба
Кошке сонной в самый рот.
Так вся жизнь и промелькнет.
* * *
Выберешь слово, — привычное дело.
Выберешь слово как новое тело.
Слово как выход и слово как вход
В то, что уже никогда не умрет.
Выберешь слово как новое тело.
Слово как выход и слово как вход
В то, что уже никогда не умрет.
* * *
Как абортированный плод
Душа бескровно оттолкнет,
В чем вместе с горем пополам
Клялись мы по чужим углам.
Не ветер, колокол в груди,
Что впереди! Что впереди?
Душа бескровно оттолкнет,
В чем вместе с горем пополам
Клялись мы по чужим углам.
Не ветер, колокол в груди,
Что впереди! Что впереди?
* * *
Не смогу без тебя, и точка
И еще одна, и еще.
— Милый мой, если б я была почкой,
Поджелудочной железой,
Ну хотя бы... Хотя бы мозгами...
И без них живет русский народ!
Потому не бросайся словами.
Друг без друга никто не умрет.
И еще одна, и еще.
— Милый мой, если б я была почкой,
Поджелудочной железой,
Ну хотя бы... Хотя бы мозгами...
И без них живет русский народ!
Потому не бросайся словами.
Друг без друга никто не умрет.
* * *
Осень отмучилась, и на восходе
Вижу, как нехотя в небо отходит
Белым туманом и облаком снежным,
Горьким обманом и голосом нежным
И забывает со мною проститься.
Видимо, время придет возвратиться...
Вижу, как нехотя в небо отходит
Белым туманом и облаком снежным,
Горьким обманом и голосом нежным
И забывает со мною проститься.
Видимо, время придет возвратиться...
* * *
Белеет во дворе, и легче врать,
Когда под снегом слов прощальных горечь
Коротким сном гнездится на кровать,
В котором ты ко мне бежишь на помощь.
Успеешь — не успеешь, не пойму.
Нас по местам опять расставит время, —
Кого куда когда, и почему
Один спасен, другой же предан всеми...
Когда под снегом слов прощальных горечь
Коротким сном гнездится на кровать,
В котором ты ко мне бежишь на помощь.
Успеешь — не успеешь, не пойму.
Нас по местам опять расставит время, —
Кого куда когда, и почему
Один спасен, другой же предан всеми...
* * *
Разом в ночную тьму,
Снова иду ко дну.
Снова иду к тому,
Если не утону,
То побегу наверх,
В облака белый мех.
Слышишь звенящий смех?
Так я прощаю всех.
Снова иду ко дну.
Снова иду к тому,
Если не утону,
То побегу наверх,
В облака белый мех.
Слышишь звенящий смех?
Так я прощаю всех.
* * *
Все тот же свет, все та же тьма,
В них однобокие дома,
В которых не с кем говорить.
Я все решаю: быть — не быть?
Все та же тьма, все тот же свет, —
И ни любви, ни боли нет.
В них однобокие дома,
В которых не с кем говорить.
Я все решаю: быть — не быть?
Все та же тьма, все тот же свет, —
И ни любви, ни боли нет.
* * *
И снова но... В окне ноябрь,
Во мне — ноябрь и в снах, и в числах.
Повис тяжелым коромыслом
На замерзающих плечах.
Его бы сбросить мне давно,
Но к горлу подступает но...
Во мне — ноябрь и в снах, и в числах.
Повис тяжелым коромыслом
На замерзающих плечах.
Его бы сбросить мне давно,
Но к горлу подступает но...
* * *
То Нежный, то Нижний…
Имен разных сколько!
Со мною он прежний, —
Безжалостно Горький,
Всегда равнодушный,
Всегда безучастный,
Мой Новгород душный,
Мой город несчастный.
Имен разных сколько!
Со мною он прежний, —
Безжалостно Горький,
Всегда равнодушный,
Всегда безучастный,
Мой Новгород душный,
Мой город несчастный.
* * *
В слове моем
Вещим огнем
С тобою вдвоем
Идем и идем.
Как хороши
Дороги в тиши.
Дороги души.
Других не ищи.
Вещим огнем
С тобою вдвоем
Идем и идем.
Как хороши
Дороги в тиши.
Дороги души.
Других не ищи.
* * *
Ни птичьего крика, ни плеска воды,
Ни ветра косматого. В дреме сады.
И осень, как старость, хоть чем, да больна,
И в листьях, и в лицах все чаще видна...
Ни ветра косматого. В дреме сады.
И осень, как старость, хоть чем, да больна,
И в листьях, и в лицах все чаще видна...
* * *
Над крышами — Бог,
Под крышами — "Ох!"
Слепая страна.
Но чья же вина,
Что крыша — стена?
Под крышами — "Ох!"
Слепая страна.
Но чья же вина,
Что крыша — стена?
* * *
Четыре дня, скажу тебе, что вечность,
Что пропасть, не имеющая дна,
Глухая — без антракта — тишина
И долгая прощающая нежность,
В которой я не плачу и не злюсь.
То в окна посмотрев, то встав у двери,
Я в неизбежность нашей встречи верю
И за тебя Всевышнему молюсь.
Что пропасть, не имеющая дна,
Глухая — без антракта — тишина
И долгая прощающая нежность,
В которой я не плачу и не злюсь.
То в окна посмотрев, то встав у двери,
Я в неизбежность нашей встречи верю
И за тебя Всевышнему молюсь.
* * *
Под листьев легкий шорох
Воспоминаний ворох
Вальсирует, кружится
И на душу ложится
Печальным теплым светом.
Что толковать об этом...
Воспоминаний ворох
Вальсирует, кружится
И на душу ложится
Печальным теплым светом.
Что толковать об этом...
* * *
Не ищу судьбы счастливой, а молю судьбы твоей.
Пусть бежит неторопливо вереница белых дней.
Что отмерено обоим, все приму. Да хватит нам
Жизни самою простою, разделенной пополам.
Пусть бежит неторопливо вереница белых дней.
Что отмерено обоим, все приму. Да хватит нам
Жизни самою простою, разделенной пополам.
* * *
Твой голос льется через край
Ушей и телефонной трубки.
Горячий мимо льется чай...
Беречь и верить обещай!
Лишь голубые незабудки
Молчат о чем-то на столе.
Как монумент тебе и мне...
Ушей и телефонной трубки.
Горячий мимо льется чай...
Беречь и верить обещай!
Лишь голубые незабудки
Молчат о чем-то на столе.
Как монумент тебе и мне...
* * *
Над колыбелью крымских гор
Крадется ночь, как старый вор,
В глаза испуганной луны
Под смех взметнувшейся волны...
И ничего, и тишина,
И жизнь, короткая, одна.
Крадется ночь, как старый вор,
В глаза испуганной луны
Под смех взметнувшейся волны...
И ничего, и тишина,
И жизнь, короткая, одна.
* * *
У каждой жизни есть черта,
Где черта нет и ни черта...
Но кто-то так глядит в глаза,
Что падает в траву коса,
И обнимая этот свет,
Иди скажи, что Бога нет.
Где черта нет и ни черта...
Но кто-то так глядит в глаза,
Что падает в траву коса,
И обнимая этот свет,
Иди скажи, что Бога нет.