Поэзия Союза писателей XXI века на карте генеральной
Анатолий КУДРЯВИЦКИЙ
В ПУСТОТЕ БЕТОННОГО КУБА
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ СЕКУНД НОЧИ
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ СЕКУНД НОЧИ
Прольется небо сквозь стекло,
отъездов вереница
промчится мимо,
в черноту.
Останутся луны стеклянный глаз,
сюита шорохов ночных
и образ прошлого,
распавшийся на сны.
Начнется снова «нет весны» —
и гулким тиканьем
развеет грезы поступь суверена,
дозором обходящего владенья —
незримых шестьдесят сегментов,
что вместе составляют круг.
отъездов вереница
промчится мимо,
в черноту.
Останутся луны стеклянный глаз,
сюита шорохов ночных
и образ прошлого,
распавшийся на сны.
Начнется снова «нет весны» —
и гулким тиканьем
развеет грезы поступь суверена,
дозором обходящего владенья —
незримых шестьдесят сегментов,
что вместе составляют круг.
СКАЗКА БОЛЬШОГО ГОРОДА
Это был год имени
некоего имени
в другие времена
скапливались другие имена
ветер собирал их в пустых коридорах
озвучивал свистульками сквозняков
небоскребы
как ни жаль
желания стать незаметными
не выражали
в черных провалах между ними
вместо звезд
подмигивали неоновые клавиши
«minimize» и «restore»
крохотная жизнь казалась
взятой взаймы
у восточного калифа
забывшего слово «мутабор»
некоего имени
в другие времена
скапливались другие имена
ветер собирал их в пустых коридорах
озвучивал свистульками сквозняков
небоскребы
как ни жаль
желания стать незаметными
не выражали
в черных провалах между ними
вместо звезд
подмигивали неоновые клавиши
«minimize» и «restore»
крохотная жизнь казалась
взятой взаймы
у восточного калифа
забывшего слово «мутабор»
ТРЕЩИНА В СТЕНЕ
Кону Максуэллу
сквозь нее —
в комнату — ветры Атлантики
желтые летние дожди
наружу — семейный уют
телевизионный туман
песчинки времени
мелькают черными стрижами
перед глазами
можно потерять себя в пространстве
даже само пространство
когда ты в пустоте бетонного куба
кто ты и откуда
и куда
и сколько еще вопросов
без вопросоответов
не говоря уж о том
что твой дом —
надтреснутый дом
в комнату — ветры Атлантики
желтые летние дожди
наружу — семейный уют
телевизионный туман
песчинки времени
мелькают черными стрижами
перед глазами
можно потерять себя в пространстве
даже само пространство
когда ты в пустоте бетонного куба
кто ты и откуда
и куда
и сколько еще вопросов
без вопросоответов
не говоря уж о том
что твой дом —
надтреснутый дом
МОТИВ ДЛЯ ТЕРМЕНВОКСА
Модильяни не умер
ваяет в Африке
пальцы вылепили
множество голов
что говорят одновременно
Бог превозносит простоту
хоть вселенная меняет очертания
с каждым его вдохом
его ультразвуковое пение тревожит
его поклонниц
коноплянок
ваяет в Африке
пальцы вылепили
множество голов
что говорят одновременно
Бог превозносит простоту
хоть вселенная меняет очертания
с каждым его вдохом
его ультразвуковое пение тревожит
его поклонниц
коноплянок
КАМЕРАЯ МУЗЫКА
Зрелость входит с корзинкой
золотистых слив
говорит: не ешь
внутри моей комнаты —
другая
незримая
день стряхивает цвета
сливы тоже становятся
незримыми
а я теперь похож
на старое сливовое дерево
я дышу — и листья шелестят
золотистых слив
говорит: не ешь
внутри моей комнаты —
другая
незримая
день стряхивает цвета
сливы тоже становятся
незримыми
а я теперь похож
на старое сливовое дерево
я дышу — и листья шелестят
ИУДА
Он прихлебывает небесное желе
в бороде стрекочут кузнечики
в животе разбухает уродливая планетка
он развертывает свиток где сказано
«Камешки что ты родишь
вырастут в горы»
звуки свистулек брызжут на осины
серебром
он сломанное ребро мира
он жив он есть
в бороде стрекочут кузнечики
в животе разбухает уродливая планетка
он развертывает свиток где сказано
«Камешки что ты родишь
вырастут в горы»
звуки свистулек брызжут на осины
серебром
он сломанное ребро мира
он жив он есть
СТРУКТУРОЛОГИЯ
Вода распадается на кислород и водород,
человек — на скелет и чужие воспоминания,
империя — на ностальгию и общность языка.
Камень распадается на камни.
человек — на скелет и чужие воспоминания,
империя — на ностальгию и общность языка.
Камень распадается на камни.
* * *
Солнце восходит
стезею спелых колосьев
солнце заходит
дорогою палых листьев
стезею спелых колосьев
солнце заходит
дорогою палых листьев
Анатолий Кудрявицкий — поэт, прозаик, переводчик с английского языка. Родился в 1954 году. Переводил романы Голсуорси, Моэма, Эрла Гарднера, рассказы Конан-Дойля и Стивена Ликока, стихи Стивена Крейна. Собственные стихи и проза публиковались в журналах «Новый мир», «Смена», «Литературное обозрение», «Дети Ра», альманахе «Стрелец» и др. периодических изданиях. Автор нескольких книг стихотворений. Создатель поэтический группы мелоимажинистов. Главный редактор журнала «Окно». Член Союза писателей XXI века. В настоящее время живет в Дублине.