Мрак невиноватости
Место встречи: РАМТ. Расшифровываю: Российский академический молодежный театр. Название спектакля — "Нюрнберг" — расшифровывать не надо: на программке — фото скамьи подсудимых, с которой в 1946 году отправились на виселицу вожди германского рейха. Рядом — статья о великом фильме Стэнли Крамера, увековечившего Нюрнбергский процесс на рубеже 60-х. И статья о сценаристе фильма Эбби Манне. Думают: не родственник ли Генриха и Томаса Маннов? Нет. Потомок эмигрантов, перебравшихся в Америку из России. Вошел в историю как хроникер юридических исков к фашизму: было еще двенадцать процессов после главного — судили гитлеровских законников. Повествование Манна об этом и легло в основу спектакля, поставленного теперь Алексеем Бородиным.
Сухой треск реплик: вопросы и ответы, вопросы и запреты. Сухой треск опорожненных стаканов о столы. Эта канонада прерывается то колдовской музыкой, то заразительным весельем: чувствуете ли вы, как талантлив немецкий
народ? Вот вам пение, вот вам танец... Ядовитый комментарий: вам было бы легче, если бы национал-социализм занесли в Германию какие-нибудь эскимосы? А если это сделали все-таки немцы, то как судить юристов, не имевших духу пойти против своего народа? Может, эти юристы прятали в душе какие-нибудь гуманные идеи? Может, опасались, что вместо них пришлют в суды каких-нибудь оголтелых палачей-эсэсовцев? Может, верили в оздоровление народа, приговаривая к стерилизации инвалидов или полукровок с неарийской кровью? А мог ли такой судья не присягнуть фюреру, если фюреру присягнула его страна? Страну лихорадило. Нашелся вождь, сказавший: "Подымите головы!" Благодарить надо такого вождя за то, что вернул народу уверенность?
Колом стоит этот вопрос в моем сознании. Понятно, почему? Откуда черный тупик при мысли о том, как судить народы, обрушенные историей в кошмар мировой войны?
И ведь мой народ тоже. Правда, социализм у нас назывался иначе.
Сухой треск реплик: вопросы и ответы, вопросы и запреты. Сухой треск опорожненных стаканов о столы. Эта канонада прерывается то колдовской музыкой, то заразительным весельем: чувствуете ли вы, как талантлив немецкий
народ? Вот вам пение, вот вам танец... Ядовитый комментарий: вам было бы легче, если бы национал-социализм занесли в Германию какие-нибудь эскимосы? А если это сделали все-таки немцы, то как судить юристов, не имевших духу пойти против своего народа? Может, эти юристы прятали в душе какие-нибудь гуманные идеи? Может, опасались, что вместо них пришлют в суды каких-нибудь оголтелых палачей-эсэсовцев? Может, верили в оздоровление народа, приговаривая к стерилизации инвалидов или полукровок с неарийской кровью? А мог ли такой судья не присягнуть фюреру, если фюреру присягнула его страна? Страну лихорадило. Нашелся вождь, сказавший: "Подымите головы!" Благодарить надо такого вождя за то, что вернул народу уверенность?
Колом стоит этот вопрос в моем сознании. Понятно, почему? Откуда черный тупик при мысли о том, как судить народы, обрушенные историей в кошмар мировой войны?
И ведь мой народ тоже. Правда, социализм у нас назывался иначе.