Серафима ОРЛОВА

Родилась в 1989 г. в Омске. Первая публикация – в 2000 г. С 2006 по 2008 – корреспондент газеты "Омский университет", художник студенческого журнала "Primus". 2012 – член редакторского совета альманаха "Точка Зрения". Тексты входили в лонг-лист конкурса "Факультет-2008" (Москва), лонг-лист конкурса "Гиперион" (Благовещенск, 2012). Участник Совещания молодых писателей в ЦДЛ (2012). Публикуется в журналах "Литера_Dnepr", "Пилигрим", "Омск Театральный", "Литературный меридиан", альманахи "Точка Зрения", "Иртыш-Омь", "Менестрель", "Можно коснуться неба".

Сегодня мама за Лидой не уследила, поэтому Лида оделась сама. С футболкой ничего выдумывать не стала – какая на стуле висит, ту и напялила. Зато трусы надела поверх колготок. Честное слово, так гораздо удобнее, удивительно, что раньше никому в голову не приходило. Колготки же всё время сползают. Подтягиваешь их, подтягиваешь чуть ли не до подбородка. А мама сердится, по рукам шлёпает. Мешает достигнуть совершенства. Мучение потом тащиться из садика – ещё и рука одна занята мамой, нельзя колготки подтянуть незаметно, так и чувствуешь, как пониже спины они собираются колбасой. Ну, сегодня такой номер не пройдёт. Даже шорты не надо сверху, трусы и так отлично поддерживают.
Лида крикнула, что идёт во двор, смахнула цепочку и выбежала на площадку. Шнурки было завязывать лень, и они смешно щёлкали по ступенькам, пока Лида спускалась. На крыльце шнурки сразу промокли, потому что там была лужа. И во дворе везде были лужи. Утром прошёл дождь, и теперь солнце будто раскрошилось по всему двору, отражалось даже в мокрых скамейках.
Лида с огорчением увидела, что и под качелями налилось. Вышоркали яму своими ножищами, теперь туда вода попадает. Не надо ногами тормозить никогда! Лужа под качелями – так же противно, как сползающие колготки, хорошо хоть случается реже. Лида подошла к качелям и задрала ногу, пытаясь дотянуться до сиденья. Ноги не хватало, чтоб залезть. А если не держаться за столбик, то можно достать, но упадёшь запросто. Нельзя падать в лужу, особенно когда так хорошо выглядишь. Красная футболка, красные колготки, ещё и трусы белые в красных малинках. Лида критически осмотрела себя, увидела, что из трусов потянулась нитка, обрадовалась – любимое развлечение, стала её вытягивать. Сначала там вытягивается такая мягкая, будто ватная ниточка – если её отпустить, закручивается в кольца, а потом можно вытянуть ещё и тонкую резиночку. Если резиночку пытаться оторвать, она больно хлещет по пальцам. Мама ругается, говорит – так можно и совсем трусы распустить. Лида не хотела без трусов остаться, поэтому оборвала ниточку вовремя. Что теперь с ней делать? Недолго думая, залезла в кленовую поросль, сломала прутик и привязала нитку. Потом пошарила по кустам, нашла красную пробку – пластмассовую, тут только пластмассовая подойдёт.
Едва Лида, сев на нижнюю перекладину между столбиками качелей, сосредоточилась, как во двор вышел мальчик. Вернее, он не вышел, а выбежал, громко топая ногами. Этот шум ещё с лестницы было слышно. Лида поёжилась, когда дверь подъезда хлопнула – бросила косой взгляд, кто это там явился.
Мальчик был одет не по погоде. Несмотря на тепло и лето, на нём была дутая сине-лиловая курточка и смешной красный берет. Берет уж точно мама заставила надеть, этим взрослым лишь бы помучить. Зато внизу у мальчика были шорты и голые ноги, все коленки – в пятнах зелёнки, и под носом тоже зелёнка, и на лбу. Мальчик подбежал к качелям, крикнул:
– Уйди, ты мне мешаешь!
– Это ты мне мешаешь! – возмутилась Лида. – Сам уйди, распугаешь!
– Кого?
– Рыбу. Видишь, я рыбу ловлю?
– Это у тебя удочка, что ли? – мальчик разглядел палку в руках Лиды. – Вот у меня деда Петя в деревне живёт, так у него – удочка так удочка! У него ещё это… гру… грузило есть! У тебя есть грузило?
– Нет, – призналась Лида.
– Значит, ничего не поймаешь! Бе-бе-бе, бе-бе-бе! – мальчик отбежал немного, потанцевал, кривляясь, потом вернулся: – Ну отойди! Я на качелях покачаться хочу!
– Качайся, – пожала плечами Лида. Мальчик задрал ногу, пытаясь забраться на сиденье, нога тоже оказалась коротковата. Он сердито толкнул Лиду в плечо:
– Отойди, я с разбегу прыгну. Ой, а почему ты в трусах?
– А ты что – без трусов? – засмеялась Лида.
– Да нет. Но они же внизу должны быть, подо… всем, – кажется, мальчик засомневался.
– Должны, должны… Как тебя зовут? – проворчала Лида.
– Вова.
– Дядя Вова без трусов, но в зелёненьких усов! – Лида пожертвовала гладкостью ради рифмы. Мальчик подскочил от гнева:
– Не в усов, а в усах! У меня ветрянка! Была… Я заразный вообще-то ещё, так что бойся!
– Ой, заразные усы, ой, весёлые трусы…
– Пошла вон! А то заражу тебя! – Вова сделал страшное лицо, оскалил зубы. – Будешь вся чесаться! А потом умрёшь!
– Ой, увидела трусы, умерла без колбасы, – Лиде уже трудно было остановиться, хотя и чушь полная. Мальчик засопел, покраснел так, что ей показалось – сейчас ударит, и она на всякий случай выставила ветку вперёд. Но Вова отдышался немного и сказал мстительно:
– А вот! Я тоже буду рыбу ловить!
– Повторюша-дядя Хрюша-из помойного ведра… – тут Лиде даже думать не надо было, дворовая дразнилка сама на язык прилетела.
– Всю рыбу твою выловлю! – Вова, зло сопя, вытаскивал шнурок из кроссовки.
– Тебя кошка целовала-и сказала-ты свинья! – выпалила Лида и показала язык. – Иди в своей луже лови! Почему в моей надо!
Вова привязал шнурок к ветке и покорно стал удить в соседней луже, рядом с качелями, но едва Лида отвлеклась ненадолго от поплавка, как обнаружила, что вороватое удилище уже пробралось в её водоём и зацепило один из листиков, что лежал на поверхности воды.
– А я схватил твою рыбку! А я схватил твою рыбку! Бе-бе-бе! – похоже, по части дразнилок Вова был не силён. Зато радовался искренне, размахивая мокрым гнильём, пока Лида не крикнула:
– Вообще-то это мусор, а не рыба!
– Нет, это рыба! Слепая ты, что ли!
– Ах, так! Тогда и я у тебя украду! – Лида быстро махнула удочкой, выволокла из Вовиной лужи кусочек коры, который прибился к кирпичу.
– А я тебя… а я тебя! – Вова ткнул палкой с размаху в лужу под качелями, но силу не рассчитал, и брызги окатили футболку Лиды.
 – Что ты делаешь, козёл! – завопила Лида, вспомнив хорошее слово из старшей группы детского сада, и стала бить палкой по его луже, забрызгивая с ног до головы Вову. Он орал и колотил по воде палкой, она орала и колотила, оба были грязные, как две чушки, и верещали не хуже, а потом вопль перешёл в визг – кто-то схватил обоих за уши и приподнял над землёй.
– Безобразие! Ты что творишь! Позоришь мать! – кричала мама. – Как ты одета! А ты зачем дерёшься! Зачем её бьёшь палкой! Я родителям всё скажу, они тебе задницу надерут! – её лицо перекосилось и стало красным, как берет Вовы.
– Я не бил её палкой! – возмущённо закричал Вова.
– Он не бил! – рассердилась и Лида. – Мы играли!
– Что это за игры! Грязная, как чумичка! Позорище моё! Марш домой! Баб Маша, баб Маша! Заберите своего внука, он девочек бьёт!
– Что там такое? – закричали из форточки. – Ах ты, оболтус!
Мама волокла Лиду прочь со двора. Опять одна рука была занята, и колготки, несмотря на продуманные крепления, потихоньку начали сползать. Лиза, сжав зубы, крепилась. Вова грустно сидел на качелях и не слушал, как на него ругаются в форточку.