* * *

Спать все утро, весь день, вечер, неделю.
Ждать наступленья зимы, канонаду метели
в окопе диванном, одеяльном окопе.
Подушка мой шлем. Я наготове.
Не сегодня так завтра, не завтра, так после
в бою с зимой проиграет осень.
А мне, бойцу,
молодому кавалеристу,
ратнику вещему, санитару, разведчику.
Мне, единственному из пленных –
расстрел, пуля в лоб талой снежинкой,
памятник и почет.
До весны, до новой войны.

* * *

Мальчик скрипит по лужам,
тонким, мартовским лужам.
Он выгуливает аппетит перед обедом,
а может ужином - рифмуется со словом лужа.
"Такое тело подавать горячим.
Гарнир из дел оставьте в миске с кашей.
Немного специй и варенья с розой..."-
и мальчик торопясь поскачет к дому.
И аппетит, чуть спотыкаясь, за ним следом.

* * *

А под клетчатым свитером он прятал небо.
Теплое небо с медовыми рассветами и облепиховыми закатами.
С блаженными облачными птицами и изумрудными звездами.
Но свитер тяжелой решеткой это небо скрывал.

* * *

Рябью фиолетовой в глаза -
сирень с приветом.
Проплывает пароход.
Ты не заметишь белоснежных его боков,
нежных, как филе морской рыбы.
У тебя в глазах лишь сирени шум,
А в мыслях только мои глаза –
Карие, колкие – два морских ежа.

Не трудно догадаться - море наш маленький дом
С потертыми синими стенами.

* * *

плечи мои - пчелы.
колкие и дребезжат.
в чужих ладонях дрожат.
я был бы рад вас отдать
нуждающемуся с чужбины.
ах, плечи мои!

Его нет в книгах
и в чужом ухе оно не трепещет.
Никто не знает, что оно означает.
Комбинация букв давно позабыта…
Но вот увидела тебя и осенило!
Как осень, внезапно, ударило в спину
Слово!
Такое простое, затасканное по барам,
брачным конторам, ржавым крышам.
Изношенное, затертое
слово – ветеран
слово – оружие.
Вечно в бой идущее.
Маленькое, искореженное.
Но скажешь его, и улыбаться хочется.

* * *

маша любит парашютиста.
парашютист машу не любит.
он любит небо и прыгать с различных высоток:
табурет, стремянка, крыша пятиэтажки -
список его достижений.

парашютист дурак!
ему пятнадцать и он дурак.
он лезет на очередную вышку.

а маша умная.
чертовски умная!
она читает книжки про властителей рима и поет песни.
ей шестнадцать и она уже все знает в этой жизни.
и терпеливо ждет своего мальчика-парашютиста.

Слишком сложно дышать –
воздух густой и жаркий,
словно кисель из кастрюли
только с плиты сняли
и залили в тонкое горло, -
нежное, как стебелек одуванчика.
Слишком сложно сказать слово.
Говорить – заплетать мысли
в толстый узел,
и отглагольные рифмы соединять
в нелепые строчки.
Так жарко в этой квартире!
Стены на лоб лезут,
кожа с плеч сползает,
башка, дурная, рыжеет…
А за окном поле
хмельной сладостью дышит,
глазами зелеными блещет.

* * *

у пуговицы четыре черных глаза.
она смотрит и не мигает.
чувствую, мое лицо тает
под натиском гремучего взгляда.
твои пуговицы меня угнетают,
рубашку скорей сними!

* * *

Перештопанные проститутки
Пришивают ко лбу глаза,
Мажут гуашью губы.
Их трепетные сердца
Не забудут маминых сказок,
Рассказанных под стакан самогона.

* * *

Каждая выкуренная сигарета заставляет меня мыслить. Каждая выкуренная сигарета как чья-то пройденная жизнь. Сжигаю и вдыхаю чужое рождение, чужие болезни, свадьбы, разводы, мысли. Вдыхаю и сжигаю, пускаю пеплом по ветру, смолой по своим венам. Мне нравится это. Но и меня скоро докурят…

* * *

окурки - трупы сигарет. они лежат в собственном пепле. их бледная кожа искусана зубками, примята губками, обуглена. нет несчастней вида трупов своих собственных сигарет. их души живут во мне, витают вереницами в моих легких.

* * *

Море ест ночь,
Вгрызается в ее рот,
Заполняет круглый живот,
Надламывает холодные руки.
Ее черные пальцы, смуглые ветки, грязное тело
Станут светлее.
Постепенно
И до предела.

* * *

Моя алая мама почти пустая.
Она напоминает мне
высохшее марсианское озеро.
Моя марсианская мама,
твоя кожа, как старая красная глина,
вся в трещинах.
Моя неземная мама,
подожди еще немного,
не рассыпайся до моей смерти.

* * *

Пучеглазое одиночество,
Безотрадное мое дочество.
Доля, долюшка – край весь в рытвинах.
Доча, доченька – вам не милая.
Буду тем, кто есть.
Буду тем, кем кто
Расплескав вино
Побредет домой.
А стакан с водой
Не дождется вас
В стариковый год,
В вероломный час.