Романтический писатель умирает молодым,
Вероятно потому что в голове у него дым,
Вероятно потому что в сердце у него пожар,
Романтический писатель никогда не будет стар.

Бровь согнув кокетливо в дугу
И слегка покачивая задом,
Ты сказала: «Я сегодня не могу».
Я ответил: «Да не очень-то и надо».

Земную жизнь за середину перейдя,
Я оказался в поле сиротливом.
Ни солнца нет, ни снега, ни дождя…
Вергилий был, но убежал за пивом.

Кто знал, что будет крокодилом?
Кто знал, что станет страшным львом?
Что будет жить, зарывшись илом,
Иль с дерева смотреть кругом?
Или, как слон, трубить в саванне?
Как носорог, пугать народ?
И в грудь стучать по-обезьяньи?
И тину мять, как бегемот?

Кто знал, что станет страшным зверем?
Приобретет зубов оскал...
И я не знал, и я не верил...
А ты скажи, ты сам-то знал?

А на крыше сизый сокол,
А под крышей черный грач,
А над миром всем, высоко —
Ангел, светел и горяч.

Сокол в небе ищет пищу,
У грача она в гробу,
Ангел смотрит, ангел свищет
И трубит в свою трубу…

Он оглянется неспешно,
Он отправится в полет…
Все вперед — спасать нас, грешных!
Только, видно, не спасет…

Час придет — и клювом черным
Грач укажет нам маршрут,
И о том пути прискорбном
Перья сокола споют.