Андрей ШАЦКОВ
г. Москва
г. Москва
Андрей ШАЦКОВ
родился 1 декабря 1952 года в Москве. Автор одиннадцати поэтических книг. Член Союза писателей России и Международной ассоциации журналистов. Кавалер ордена Преподобного Сергия Радонежского РПЦ и многих литературных премий. Главный редактор альманахов «День православной поэзии-2008»,
«День поэзии-2007, 2009, 2010, 2011, 2012».
Проживает в Москве и Рузе. В журнале «Север» публикуется впервые.
родился 1 декабря 1952 года в Москве. Автор одиннадцати поэтических книг. Член Союза писателей России и Международной ассоциации журналистов. Кавалер ордена Преподобного Сергия Радонежского РПЦ и многих литературных премий. Главный редактор альманахов «День православной поэзии-2008»,
«День поэзии-2007, 2009, 2010, 2011, 2012».
Проживает в Москве и Рузе. В журнале «Север» публикуется впервые.
«ЗАПОВЕДНЫХ ЦВЕТОВ АРОМАТ...»
НАД РОДИНОЙ
НАД РОДИНОЙ
Над Родиной, в тоске полынных трав,
Восходит солнце – Спаса ярым оком.
Несутся табуны, хвосты задрав,
И березняк сочится свежим соком.
Течёт светила огненный металл
На холм, открытый сказочным красотам,
Где я, как в детстве, руки разметал,
Чтоб насладиться девственным полётом.
«Не покидай меня, моя весна!» –
Кричу и не надеюсь докричаться.
Пока придёт последняя война,
Позволь пребыть в уделе домочадца.
Позволь успеть благословить судьбу
За то, что жил в «неправильные» годы
И заступил Батыеву тропу
В урочный час свинцовой непогоды…
И бешено бежит по жилам кровь,
И мреет над рекой горячий аэр.
«Не покидай меня, моя любовь!
Не оставляй извергнутым из рая».
С рукой, дрожащей мелко, от нужды,
И горечи постигнувшей утраты…
А по Руси шатаются дожди
И шастают Иуды и Пилаты!
Но даже если грянут образа
Со стен и мир вокруг перевернётся,
Я верю, что бедовые глаза
Меня приветят взглядом у колодца!
Восходит солнце – Спаса ярым оком.
Несутся табуны, хвосты задрав,
И березняк сочится свежим соком.
Течёт светила огненный металл
На холм, открытый сказочным красотам,
Где я, как в детстве, руки разметал,
Чтоб насладиться девственным полётом.
«Не покидай меня, моя весна!» –
Кричу и не надеюсь докричаться.
Пока придёт последняя война,
Позволь пребыть в уделе домочадца.
Позволь успеть благословить судьбу
За то, что жил в «неправильные» годы
И заступил Батыеву тропу
В урочный час свинцовой непогоды…
И бешено бежит по жилам кровь,
И мреет над рекой горячий аэр.
«Не покидай меня, моя любовь!
Не оставляй извергнутым из рая».
С рукой, дрожащей мелко, от нужды,
И горечи постигнувшей утраты…
А по Руси шатаются дожди
И шастают Иуды и Пилаты!
Но даже если грянут образа
Со стен и мир вокруг перевернётся,
Я верю, что бедовые глаза
Меня приветят взглядом у колодца!
ФЛОКСЫ
Синий сумрак ушедшего лета.
Астры звёзд, звёзды астр и нежна –
На краю подмосковного света
Неподвижно стоит тишина.
Снова ночи таинственный бархат.
И безмолвно глядят в высоту –
Флоксы... Боже мой, как они пахнут
В осенённом Успеньем саду.
В эту терпкую пору до срока
Не уснуть средь древесных купин...
Флоксы, астры стоят у порога,
А на клумбе цветет георгин.
Я дарил их охапками маме,
Понимая, что в створку ворот,
Журавлиными мерить шагами
Этот мир, моё детство уйдёт.
Задержать до последнего вздоха
Заповедных цветов аромат.
Гладиолусы... Школа... Эпоха,
Где стихи заглушали грома!
Где в желанное завтра распахнут,
Просыпался с мечтой о любви...
Флоксы, боже мой, как они пахнут,
Словно горькие губы твои!
Астры звёзд, звёзды астр и нежна –
На краю подмосковного света
Неподвижно стоит тишина.
Снова ночи таинственный бархат.
И безмолвно глядят в высоту –
Флоксы... Боже мой, как они пахнут
В осенённом Успеньем саду.
В эту терпкую пору до срока
Не уснуть средь древесных купин...
Флоксы, астры стоят у порога,
А на клумбе цветет георгин.
Я дарил их охапками маме,
Понимая, что в створку ворот,
Журавлиными мерить шагами
Этот мир, моё детство уйдёт.
Задержать до последнего вздоха
Заповедных цветов аромат.
Гладиолусы... Школа... Эпоха,
Где стихи заглушали грома!
Где в желанное завтра распахнут,
Просыпался с мечтой о любви...
Флоксы, боже мой, как они пахнут,
Словно горькие губы твои!
ЧАБРЕЦ
(Богородицкая трава)
(Богородицкая трава)
В Богородичный день, утопающий в ласковой сини.
Осенин, облачённых в сентябрьский, кровавый багрец,
На бескрайних полях, на безмолвных полянах России
Богородской травой возрастает пахучий чабрец.
Что за дивные сны с чабрецом навевает подушка.
С тем, которым иконный оклад украшали в Престол.
И прекрасной царевною станет простая лягушка,
И не станет помехою кречетам ясный сокол!
Сколько сложено сказок о сём, на людскую потребу.
Как причудлива их златотканая, мудрая вязь…
Рождество Богородицы – лествица в чистое небо.
Рождество Богородицы – осени топкая грязь.
А из грязи, хвостатый бунчук на скаку поднимая,
Смертным мороком явятся тысячи волчьих сердец.
И падут ковыли, в полный рост, под пятою Мамая,
Но пригнётся к земле,
распрямившись, Непрядвы чабрец!
И навстречу врагу, под хоруговью «Ярого ока»,
В Богородичный день, богородской любимой травой,
Вылетают засадные вершники князя Боброка,
Созываемы в битву Архангела звонкой трубой!
И усеется поле коростою ратного спора –
Куликово, заветное, в поросли из чабреца.
Расточится туман, и заря, словно плат омофора,
Ниспадёт на траву – и не будет России конца!
Осенин, облачённых в сентябрьский, кровавый багрец,
На бескрайних полях, на безмолвных полянах России
Богородской травой возрастает пахучий чабрец.
Что за дивные сны с чабрецом навевает подушка.
С тем, которым иконный оклад украшали в Престол.
И прекрасной царевною станет простая лягушка,
И не станет помехою кречетам ясный сокол!
Сколько сложено сказок о сём, на людскую потребу.
Как причудлива их златотканая, мудрая вязь…
Рождество Богородицы – лествица в чистое небо.
Рождество Богородицы – осени топкая грязь.
А из грязи, хвостатый бунчук на скаку поднимая,
Смертным мороком явятся тысячи волчьих сердец.
И падут ковыли, в полный рост, под пятою Мамая,
Но пригнётся к земле,
распрямившись, Непрядвы чабрец!
И навстречу врагу, под хоруговью «Ярого ока»,
В Богородичный день, богородской любимой травой,
Вылетают засадные вершники князя Боброка,
Созываемы в битву Архангела звонкой трубой!
И усеется поле коростою ратного спора –
Куликово, заветное, в поросли из чабреца.
Расточится туман, и заря, словно плат омофора,
Ниспадёт на траву – и не будет России конца!
ПОЛЫНЬ
Полынь, полынь, ты всё:таки взошла,
А я уж не мечтал об этой встрече…
Земли касались ласточек крыла.
И громыхало где:то недалече.
И не хотелось сумрачно смотреть
На сомкнутую рать чертополоха.
Но миг пришёл, и сгинула мокреть,
И началась цветения эпоха!
И стало всё, как в прошлые года.
Сбывалась за приметою примета…
Но в вышине зажглась Полынь:Звезда.
И вспомнилось ещё – былое лето.
Когда пропахли волосы твои
Прибрежной мятой и тоской полынной.
Когда мы шли по краешку стерни,
Как нам казалось – стёжкою былинной.
Среди ещё не тронутых боров.
Среди лугов, томящихся в покое…
О, как тогда стучала в сердце кровь!
Сейчас не время вспоминать такое:
России неба вековую синь,
Распахнутую в честь моей державы…
А я не знал – как ты горька, полынь.
Вообще не знал, как звались в поймах травы!
А я уж не мечтал об этой встрече…
Земли касались ласточек крыла.
И громыхало где:то недалече.
И не хотелось сумрачно смотреть
На сомкнутую рать чертополоха.
Но миг пришёл, и сгинула мокреть,
И началась цветения эпоха!
И стало всё, как в прошлые года.
Сбывалась за приметою примета…
Но в вышине зажглась Полынь:Звезда.
И вспомнилось ещё – былое лето.
Когда пропахли волосы твои
Прибрежной мятой и тоской полынной.
Когда мы шли по краешку стерни,
Как нам казалось – стёжкою былинной.
Среди ещё не тронутых боров.
Среди лугов, томящихся в покое…
О, как тогда стучала в сердце кровь!
Сейчас не время вспоминать такое:
России неба вековую синь,
Распахнутую в честь моей державы…
А я не знал – как ты горька, полынь.
Вообще не знал, как звались в поймах травы!