В сорок втором – далёком –
Старший брат
Жизнь положил за город Сталинград.
Тоскует мать,
Старея без надежд,
И не снимает траурных одежд.
Мужаю я,
Расту сквозь боль утрат.
Теперь я старший,
Слышишь, старший брат?!

Вот осень,
Это значит, песня спета,
И сотни неумолчных
птичьих стай,
Хоть краю этому певали гимны летом,
Прописку вдруг меняют –
Невзначай.
Орлы лишь,
Как немые истуканы,
Сидят вдали от суетной орды
И не спешат в заморские туманы,
Меняя Родину в час смуты и беды.

У народа три заветных песни,
Полных радостной и грустной былью.
Первая – всех лучше и чудесней, –
Шепчет мать её над колыбелью.
И вторую мать поёт родная
В час, когда глаза не видят света,
Над сыновьим гробом застывая…
Ну а третья –
Всё, что не про это.

Говоришь,
Ты был счастлив всегда
И не знал, что такое беда,
Даже горя за эти года
С другом ты не испил никогда.
Пусть ты прожил на свете сто лет,
Голова поменяла свой цвет.
Но тебе я промолвлю в ответ:
Ты ещё не родился на свет.

На чужбине
Пригорюнюсь, вспоминая,
Где ж ты, сакля,
Невысокая, родная.
Или поле со скалою по соседству,
Где на резвом скакуне скакал я в детстве.
И родник живой,
Что не было чудесней,
Где она мне поднесла кувшин,
Как песню…
Вспоминаю путь,
Где ветер злится, в скалах,
По которому поэта провожала.
Только ту, что я любил,
Не вспоминаю –
Потому,
Что я её не забываю.

Если б каждый мой вздох о тебе
Рифмовать,
Вечер мог бы поэмою стать.
И тогда б о любви
Такой книги большой
Не найти в целом мире другой.
Но пока я без книжки живу, –
Налегке, –
Как ладонь,
Что в моей притаилась руке.
Время жаль
Даже лучшим стихам отдавать,
Что могло б поцелуями стать.

Горы наши белые и синие,
Нивы – с золотой глубокой краскою.
Если б раздарить цвета и линии,
Стала бы земля почти что райскою.
Многое нам прадедами задано,
А заветы забывать не надо ведь.
Если б мир их соблюдал, как надобно,
Стал бы он почти как Божья заповедь.

Стегает горный ветер, словно плетью.
Родимый край,
Да что ж за жизнь такая? –
Язык аварский забывают дети,
Своих отцов почти не понимая…
Так неужели нас постигнет горе,
Не будет песен
И аварской речи?
Всё как в природе:
Речка катит в море,
Хотя и знает: это смерть для речки.

На клинках писали и клинками
Наши деды,
Словно бы вчера,
То, что нынче с помощью пера
Я пытаюсь выразить словами.
Предаваясь пламенной отваге,
Предки уносились в бой во мгле
И писали кровью на земле
То, что я пытаюсь – на бумаге.