Зима в этом году наступила позже обычного, и только к концу декабря улицы спрятались под снегом, хлопья падали на вечерний город, прохожие ёжились, едва выглядывая из-за высоко поднятых воротников. А я, прижимая к груди букет цветов, схваченный газетой, шёл в сторону общежития. Точного адреса не помнил — был здесь по случаю давным-давно, — однако ноги сами завернули к высокому, скрытому вечерней полуть-
мой, зданию.
Она написала, что ждёт. И телефонное знакомство с минуты на минуту должно было стать реальным… Я боялся, что не смогу связать и пары слов — слишком долго ждал этой встречи, но, в конечном счёте, слова — не самое важное, а потому…
— Привет, — сказал я, когда ты открыла. — Это тебе. Ты, улыбнувшись, взяла букетик.
— Привет. Спасибо.
Я прошёл в небольшую, по-спартански обставленную комнату. На полу валялись инструменты, перевёрнутая тумбочка уныло уставилась на меня подобием ножек.
— Проходи, будь как дома, — ты опять улыбнулась, понимая, что эта комната дом напоминает весьма условно.
— Обустраиваешься? — спросил я, присаживаясь на стул и бухая рядом свой всегдашний рюкзак.
— Целый день дырки в спинке кровати проделывала, чтобы приставить на место, — казалось, ты была смущена не меньше моего.
— А чем? — задал я первый глупый вопрос…
— Ножом, — в третий раз улыбнулась, указывая взглядом на нож, полускрытый под плоскогубцами.
— Ого… — только и смог ответить. Но тут вспомнил, что не снял куртку. — Совсем забыл. Не возражаешь?
Ещё один глупый вопрос.
Вешалка была прибита к внутренней стороне двери, и, когда я оказался возле неё, заметил, что подаренный букет лежит на тумбочке. Я подумал, что ты обратила на него слишком мало внимания…
— А ты как? — раздался встречный вопрос. — Со многими встретился?
Честно говоря, пока разговор походил на встречу малознакомых людей, один из которых по ошибке заглянул к другому.
— Со всеми… Замотался, если честно… Видишь, даже собраться не могу… — оправдал я скованность.
А сам украдкой смотрел на тебя — на губы, глаза, запоминая и вычерчивая в сознании портрет. Каким милым и родным казалось твоё лицо, как хотелось бесконечно смотреть на него (или я заставил себя в это верить, нафантазировав за время нашего sms-общения бог знает что?). А ты ещё постоянно убирала взгляд, стоило ему пересечься с моим. Я немного пожалел, что купил цветы. Без них я бы с порога заключил тебя в объятия, и тогда наше общение — уверен! — стало бы более… доверительным, во всяком случае, менее напряжённым… Но букетик из трёх роз оказался непробиваемой пока стеной. Впрочем, нечего винить цветы, они сегодня — мои друзья.
— Смотри, что я привёз, — я расстегнул зелёный рюкзак с лэйблом «Ягуара». — Эти стихи видело до тебя всего несколько человек…
Ты листала, ненадолго задерживая взгляд на страницах, где-то пролистывая сразу, где-то читая.
Конечно, стихи не имели ничего общего с целью приезда, они были нужны, чтобы завязался непринуждённый разговор, чтобы была разбита некая настороженность между нами. Хотя и они были на моей стороне — я мог, ничего не говоря, любоваться тобой: и маленькими пальцами, которыми ты бережно переворачивала страницы, и чёрными ресницами, подчёркивающими выразительные глаза, и оранжевой то ли кофточкой, то ли рубашкой с капюшоном — совсем не разбираюсь в одежде… Да, всем! И тёмными волосами, выглядывающими из-под капюшона, который, кстати, очень тебе идёт, и дымчатыми джинсами… Всё было настолько мило и гармонично, что стоило больших усилий оторвать взгляд. А блеск и чертенята в глазах! А искренняя согревающая улыбка… Понимала ли ты, какой красивой была в этот вечер? И твоя красота словно ретушировала скудную обстановку комнаты. Казалось, ничего больше и не надо — ты, как звёздочка, приковывала взгляд, и всё вокруг казалось несущественным…
Ты возвратила стихи.
— Очень красиво… Ты мне их оставишь?
Я кивнул. И повисла тишина. Естественная и неестественная одновременно. Ты почти не смотрела на меня, уставившись в никуда, а я — то на тебя, то тоже — в пространство. Хотя оно и было ограничено лишь несколькими квадратными метрами. Я заметил, что в комнате играет музыка. Странно. До этого момента я был так заворожён тобой, что не слышал её. Прозвучала одна песня, началась другая, в которой исполнительница пела что-то про поцелуй… Поняв, что так долго продолжаться не может, я нарушил молчание.
— Н да… Театральная пауза. — Точно. Моё красноречие отказывалось работать. И я догадывался почему. — О чём ты думала?
— Ни о чём… просто чуть-чуть выпала… А ты?
Не знаю… Никогда бы не стал думать «ни о чём», если бы заглянул человек, с которым я доверительно и нежно переписывался и — между строк — мечтал о встрече.
— Я тоже ни о чём, — соврал я. Тут ты проявила активность:
— Чаю хочешь?
— Конечно, — ответ стал долгожданной передышкой, и пока ты ходила наполнять чайник, я собирался с мыслями.
Кажется, точно знаешь слова, что хочешь сказать, кажется, нет ничего проще произнести их. Сказать, как ты дорога мне, как я ждал встречи, как часто думал о тебе, как ты мне нравишься. Простые, в общем-то, слова, но они застряли в горле.
Когда ты вернулась и села на диванчик — в полуметре от «моего» стула — я сказал:
— Знаешь, мне очень нравится с тобой переписываться, твои sms… они очень дороги и близки.
Ты улыбнулась:
— Аналогично.
— Это очень приятно — получать нежные и светлые сообщения на ночь! — я продолжал неестественными и полушаблонными фразами (как они красиво звучали в мечтах!). — А когда просыпаешься — перечитывать… И вообще, я сохраняю некоторые…
— У меня телефонная память тоже большая, — улыбнулась ты. Ты часто улыбаешься, и эта улыбка так на меня действует… Мне захотелось пересесть со стула на диванчик. Но я не двинулся с места.
Мы немного поговорили про телефоны и переписку, коснулись затеянного ею ремонта, но ни разу не сказали друг другу ни одного тёплого слова, хотя в той же переписке их было более чем достаточно. Потом успели ещё раз помолчать и, наконец, вскипел чайник.

Ты разлила чай по кружкам и села на бортик диванчика. Наши глаза встретились и ненадолго задержались.
— Чего? — шепотом спросил я.
— Ничего, — односложно ответила ты и отвела взгляд.
— Почему ты всё время отводишь взгляд?
— Я не отвожу, — теперь ты смотрела ясно и прямо. — Нисколько. Видишь?
— Теперь-то — да… Теперь ты не будешь его отводить, — я натужно рассмеялся, тем временем пробуя горячий чай с ложечки.
— Вот, остатки вчерашнего пиршества, — ты пододвинула вазочку с печеньем и кусочками рулета.
Впрочем, я не особо озаботился тем, что было в вазочке. Я знал, время неумолимо приближается к отметке, когда нужно будет спешить на автобус, запоминал милые и дорогие черты твоего лица, смотрел в глубину выразительных глаз, где видел то грусть, то улыбку, то чертенят, то что-то, чему не мог дать определения. Я осознавал, что просто по-детски влюбляюсь. Уловив в переписке частичку твоей души, теперь я дополнял её внешностью. Как странно! Обычно вначале привыкаешь к человеку и только потом «нащупываешь» душу, а тут — наоборот… Может быть, так и должно быть, когда сродняешься с человеком словами, когда… Однако моё время вскоре вышло. И, отставив пустую чашку, я начал собираться. Сложил разбросанные вещи — я всегда таскаю кучу ненужного хлама — в рюкзак, замотал на шее шарф и надел куртку. И только тут, подойдя к тебе на полшага, раскрыл объятия. Не прошло и секунды, как я обнимал тебя. По-моему, я в это время шептал твоё имя, хотя в точности не помню. Просто наслаждался тем, что исчезли эти полметра, бывшие непреодолимой стеной, что я могу не только любоваться тобой, но и… чувствовать. Пятисекундное объятие показалось вечностью, скрытой в миге, мы отстранились, не разрывая рук, и я спросил:
— Можно тебя поцеловать? На прощание…
— Возможно, — ответила ты, но в глазах промелькнула улыбка. Я хотел коснуться краешка твоих губ, но ты в последний момент чуть наклонила голову, и я прикоснулся к щеке. После чего снова заключил тебя в объятия.
Можно ли описать мои чувства в тот миг? Как можно передать, насколько нужны и дороги объятия человека, о встрече с которым думаешь последние дни, к которому испытываешь огромную нежность, засыпаешь, и просыпаешься с его образом
— пусть и нарисованным — в мыслях? Это не просто объятия друзей или знакомых, это не объятие любимых при встрече. Это объятие, которого долго-долго ждёшь и вкладываешь в него куда больше смысла, чем может показаться. И всё-таки, это объятие, когда обнимаешь человека, которого…
На этот раз мы много дольше стояли, прижавшись друг к другу. А потом, когда я шагал на остановку, мне был безразличен холодный ветер — он не мог остудить сердце! Меня не заботило, что снег забивается под воротник — перед моими глазами стояло твоё лицо и, казалось, снег таял, не касаясь кожи. Я почти бежал по скользкому тротуару, провожаемый предосудительными взглядами прохожих. Они не знали, что у меня выросли крылья.
И пускай я не сказал тебе почти ничего из того, что хотел — успею! Зато я наконец-то, пусть и недолго, любовался тобой. Зато я наконец-то обнял тебя не как знакомого или друга, а как девушку. А слова… Остались же цветы! И когда ты будешь на них смотреть, прислушайся внимательнее — они прошепчут все слова, которые я не сумел сказать. Главное, чтобы ты сама захотела их услышать.
В этот момент загудел, извещая о пришедшем сообщении, телефон. Чуть замёрзшими руками я достал его. Сообщение от тебя. Я читал его и ощущал, как внутри меня всё холодеет… Пропала улица, пропали люди, пропал город… Оставались только я и чёрные точечки на экране: «Почему ты не пришёл? Я ждала… Или ты ещё будешь? Запомни: комната 250…».